— Что? — переспросила я. — К чему мне быть готовой?

— Спиритический сеанс! — напомнила она. — Мы спросим у твоей бабушки имя Грача!

Эта идея мне сразу не понравилась, ещё на пляже, но тогда я надеялась, что Ира забудет об этом. А она взяла и не забыла. Более того, она была решительно настроена вызывать духа.

Пока я пыталась осознать, что она всерьёз, Ира притащила с кухни блюдце и написанный на листочке по кругу алфавит и цифры.

Рукой она сдвинула на край стола все предметы и установила блюдце на циферблат.

Ведь успела это всё подготовить! Значит, она ни на миг не забывала об этом разговоре и о Граче. Стало как-то неудобно: выходило, что подруга заботилась обо мне, а я сейчас должна разрушить все её планы.

— Я вообще-то не уверена, что бабушка знает его имя. — Начала искать причины отказаться от затеи я, но Ира уже рыскала по ящикам стола в поисках свечей. — Просто она ж всю жизнь тут жила — так что могла знать, вот я и сказала…

— Ну так давай попробуем! — Ира всерьёз ухватилась за эту идею. Вроде бы я на это и рассчитывала, начиная разговор про Грача, но теперь была и самане рада. — Где свечи-то? В прошлом году, что ли, ты все спалила?

В прошлом году мы и правда один вечер сидели при свечах — из-за грозы отключали электричество. Тогда мне Ира подарила целую упаковку красивых длинных свечей, и теперь, наверно, хотела отыскать именно их.

Это ей даже удалось — она достала из ящика две свечи, потому что единственный имеющийся в доме подсвечник был рассчитан именно на две. Поставила свечи, зажгла их и направилась к выключателю.

Я наблюдала за ней и не могла понять, как она может делать подобные вещи столь просто. А что, если реально придёт дух? Что тогда делать?

— Не хочу я с этим связываться, — призналась я честно. — И дух чужой тревожить ради глупостей…

Ну, может, не прям и глупостей — для меня это вопрос важный, поскольку если и вызвать духа, то можно у него сразу и спросить, где искать Грача. В общем, смысл-то в общении с духом был бы, если считать аксиомой то, что он не станет лгать. Но тревожить бабушку всё равно не хотелось.

— Давай вызовем кого-нибудь, кого не жалко! — осенило тем временем Иришку. — Может, Пушкина? — предложила она самый распространённый вариант и заметив, что я готова рассмеяться, добавила весомые аргументы: — Он был так себе человек, и в школе ты наверняка его ненавидела с его стихами — давай его дух и вызовем! Мы ж с ним мучились, пусть и он немного с нами подзапарится!

— Он-то точно знает, как звали моего Грача, да? — хмыкнула я.

— Да. — Убеждённо ответила Ира. — Пушкин всё знает! И про Грача твоего тоже!

Щелчок выключателя погрузил комнату в таинственный полумрак, и я вздрогнула от того, как таинственно и зловеще метались тени по стенам от света свечей.

Одновременно со страхом появилось странное чувство, что из этой затеи может выйти что-то путное.

26

Грач и Рыбка

Каждые двадцать минут следовало показываться родителям, в остальном разрешалось ходить, куда угодно. Хитрое такое условие: за десять минут далеко не уйдёшь. Впрочем, Грач быстро сообразил, что родители минуты не по часам засекают, да и у них, детей, часов при себе не имелось, так что вполне можно было идти, куда захочется, только не особо задерживаться и всё-таки забегать домой и говорить, что всё в порядке.

Нелля придумала, что надо перед дальним походом показаться и сразу мчаться в намеченное место. Это и правда было отлично придумано, и потому они с Грачём могли гулять довольно далеко от дома.

Их всегда привлекал неухоженный участок, куда хозяева приезжали редко, лишь на пару недель за всё лето. И это было прекрасно, ведь участок зарос ветвистыми дикими яблонями, пышными кустами смородины, колючего крыжовника, высокой ирги и даже имелся непроходимый островок малинника, в котором старые кусты не убирались годами.

Отличное, просто прекрасное место для душевного поедания чужих ягод!

Дом на участке стоял небольшой, кирпичный, и никто не пытался проникнуть внутрь — все знали, что дом не заброшен. А вот покосившийся сарай, имеющий и первый этаж, и подобие чердака, давно привлекал Грача, и мальчик часто поглядывал в сторону сарая, решая стоит ли проникать внутрь или нет.

Он даже начал понемногу осуществлять свою мечту, потихонечку приближая её к реальности. Так он воровал конфет из коробки — по одной, чтоб никто не заметил. И свято верил, что когда про коробку вспомнят и не обнаружат там доброй половины конфет, то, конечно, не заметят пропажи, ведь он действовал постепенно и аккуратно!

С сараем было точно так же: сперва он нашёл палку, которой можно подцепить дверь, что вела на подобие чердака, потом, на другой день, открыл с помощью этой палки дверцу, и лишь потом решился забраться наверх.

Рыбка, непременно сопровождавшая его в каждом походе на плодородный участок, и не заметила, куда подевался её друг, пока он весело не позвал её сверху:

— Рыба, давай сюда! — Он по-прежнему порой называл её Рыбой, но это больше не звучало обидным.

Девочка насупилась, и Грач не понял причину, но решил, что это из-за обращения.

— Рыбка, давай уже, тут невысоко! — вновь позвал он. — Будет нашим секретным местом!

— Не хочу такое секретное место! — поджала губы девочка и сложила руки на груди, упрямо не двигаясь с места.

— Да не бойся, тут правда не высоко. — Уговаривал Грач.

Он сидел в дверном проёме, который был настолько мал, что даже ребёнку приходилось нагибать голову. Ноги Грач свесил и весело болтал ими.

Нелли поглядела на него совершенно без энтузиазма. Высоко. И опасно. Впрочем, опасностей она всегда не страшилась, чего нельзя было сказать о высоте….

— А вдруг пол провалится? — предположила я.

— Не провалится! Не трусь! — приободрил Грач.

Он пребывал в отличном настроении, и потому не замечал, как подруга погрустнела.

С чердака сарая, казалось, был виден весь мир, и это открытие хотелось непременно разделить с подругой.

— Грач… — нерешительно начала она, поглядев на ободранные носки своих ботиночек. — Я… высоты боюсь… совсем… — пришлось признаться, хоть так не хотелось, чтобы он знал.

Нелли даже отвернулась от обиды: теперь её друг знал о её самом большом и постыдном страхе. Боязнь высот, казалось, отдалит её от друга, сделает похожей на обычную девчонку, чей удел играть в куклы и прятки. Нелля так не хотела.

— Ладно, Рыбка, найдём другое секретное место! — неожиданно легко согласился парнишка и спрыгнул вниз, прямо из окна чердака.

Приземлился мягко, ловко — Нелля прям обзавидовалась. Очень хотелось тоже так уметь: прыгать с высоты, а не дрожать, едва взглянув вниз.

— Пойдём! — позвал Грач. — Знаю, где можно погреться на солнышке, только сперва родителям покажемся, а то идти надо далеко!

В тот день Грач придумал «их место» — огромный валун на краю вырубки под линией электропередач.

27

— Садись! — пригласила меня к столу Ира.

Я опасливо посмотрела на свечи и на блюдце, но внутренний авантюрист уже убеждал меня попробовать. Да, вызовем Пушкина, Ира права: мы достаточно мучились с ним, чтоб он пришёл и назвал мне имя Грача!

Спрыгнув с кровати, я подошла к столу и придвинула к нему табурет. Уселась рядом с Иришкой и ощутила, что из форточки веет прохладой.

Поёжилась и спросила:

— Закроем, может?

— Нельзя, духу надо через окно к нам прийти, а потом уйти.

Я с умным видом кивнула, хоть мне и показалось, что как-то это противоречит логике — дух же бесплотный. Он не муха, чтобы через окна в дом залетать… Но потом я подумала, что если спрошу, Ира наверняка найдёт объяснение в стиле «твой дом — твоя крепость, и в него просто так духу не попасть даже по приглашению».

Решила не заморачиваться. Я в жизни вызывала только пиковую даму, да и то не припомню, чтоб она реально приходила, так что мой настрой был чем-то средним между скептическим и воодушевлённым. С одной стороны, не очень-то я верила в результат, но с другой — очень хотелось бы верить.

Ира заставила меня с ней хором повторить три раза фразу «Дух Пушкина приди». Примерно в тот момент меня посетила мысль, что Пушкиных в мире мёртвых очень много, а призыв наш совершенно спокойно может принять на свой счёт любой дух из числа однофамильцев великого поэта.

Мысль эту я поспешно прогнала — не стоит отвлекаться! Всем известно, что надо быть сосредоточенным и серьёзным во время подобных сеансов.

Ира уже спрашивала дух, здесь ли он, в ответ на что блюдце стало поворачиваться, и точка на нём предсказуемо поползла в слову «да». Было бы странно, поползи она к слову «нет»…

Меня это не напугало ничуть — мне хотелось посмотреть на Иру и убедиться, что это она двигает блюдце, но я опасалась, что тогда всё волшебство разрушится.

В форточку подул ветер, и пламя свечей затрепетало — стало страшно и как-то зябко, хоть вечер сам по себе и был тёплым.

Я вновь поёжилась — в ночной рубашке становилось прохладно, да и пляшущий свет свечей прогонял остатки уверенности.

Ира вежливо спрашивала у духа, есть ли у него желание поболтать с нами, и тот отвечал «да».

Набравшись смелости, я посмотрела в лицо подруги — она не походила на ту, что шутит со мной, и тогда я перевела взгляд на её пальцы. Они касались блюдца легко, и в неясном свете было не определить, кто же всё-таки двигает блюдце — Ира или дух.

Я решила, что в этот раз буду следить внимательно за её руками: кончиками пальцев так аккуратно блюдце не подвинешь, а если она приложит усилие — я замечу, надо лишь смотреть на её руку, а не на точку и буквы.

— Назови имя Грачинского, с которым в детстве дружила Нелли, — попросила Ира. — Как его зовут?