Мелисанда зажмурилась и начала медленно дышать, в попытке успокоить свое сердцебиение.

– Даже, если я тоже полюблю тебя, – прошептала она, – это просто невозможно. И я не могу отдать свою жизнь в чужие руки. Я забочусь о себе с тех самых пор, как была девочкой. А ты... ты найдешь себе жену когда-нибудь. У вас будут дети. Я хочу этого. У тебя должна быть именно такая жизнь.

Когда Билл снова взял Мелисанду за руку, она открыла глаза.

– Я уже был женат, – сказал он.

Девушка отпрянула от шока.

– Ты женат?

– Она умерла ещё в Норфолке. Ей было двадцать лет. Мне девятнадцать. Я любил её, как никого другого в этом мире. Она была единственным человеком, с которым я чувствовал спокойствие как с тобой.

У Мелисанды сжалось сердце. Девушка сильнее сжала руку мужчины.

– Что случилось?

– Она забеременела. Это не было неожиданностью. Она научила меня, как прикасаться к женщине. Мы были... счастливы вместе.

Мелисанда кивнула, представив молодого и страстного Билла. Должно быть, он был прекрасным мужем.

– Всё шло хорошо, но однажды всё изменилось. У неё начались головные боли. Ноги распухли. В конце концов, у неё начались судороги. Припадки. Один из них и убил её. Такое случается с некоторыми женщинами в конце срока, как объяснил доктор.

– Сожалею, – в горле встал ком, когда она увидела, что глаза Билла увлажнились от слез. – Мне очень жаль.

Он провёл ладонью по лицу.

– Я никогда не думал, что смогу это пережить. Никогда не думал, что снова женюсь. Когда потребность в женщине стала невыносимой, я начал посещать бордель. Редко. Пока не встретил тебя.

Мелисанда наклонилась к Биллу и нежно его поцеловала.

– Я рада, что принесла тебе спокойствие.

– Это так. Но мысль о детях... знаю, что некоторые мужчины хотят их, но это не то, о чём мечтаю я, Мелисанда. Это пугает меня до смерти.

Она прижала руку к своему животу. Девушка была слишком напугана, когда забеременела в четырнадцать. После этого, невозможность иметь ребенка сделала её жизнь проще, но она знала, что кто-то думал, будто это было ещё одной вещью, делавшей её непохожей на других женщин.

– Ты не захочешь меня больше, если я продолжу работать куртизанкой?

– Нет, я этого не говорил.

– Разве мы не можем просто наслаждаться тем, что есть? – поинтересовалась она. – По утрам в воскресенье? Или ты стремишься к чему-то большему?

– Да. Ты знаешь, я стремлюсь к большему. Не буду врать.

Она посмотрела на свои руки, сложенные вместе, не в силах встретиться с ним взглядом.

– Ничто не пугает меня так, как это.

– Почему? – настаивал на ответе Билл, пока большим пальцем поглаживал её кисть.

– Потому что, когда желаешь чего-то, то становишься слабым. Ты можешь сделать мне больно. Очень больно.

– Я никогда не причиню тебе боль, – пообещал мужчина, но то, что Мелисанда испытывала к нему, уже причиняло боль, не так ли?


Глава 5

* * *

Во вторник днём, воскресенье, проведённое с Биллом накануне, казалось похожим на мир, который девушка оставила позади много лет назад. Мелисанда так часто вздыхала за обедом, что одна из девушек спросила, не больна ли та.

Нет, она не была больна. Всего-навсего влюблена.

Девушка читала романтические истории в книгах и всегда думала, что это было глупо. Ахинеи, написанные женщинами, которые понятия не имели, что их мужья делали вне дома. Но теперь, когда Билла не было рядом, Мелисанда скучала по нему. В любое время, будучи свободной, а это было часто, она думала о нём.

Работа стала невыносимой. Всё, чего девушка хотела – посмеяться над каждым мужчиной, который прикасался к ней, сбросить с себя его руки и вспоминать то утро в комнате Билла.

Но нужно было выждать ещё пять дней, прежде чем Мелисанда сможет снова увидеть его, да и то лишь на короткое время. Но девушка не могла предаваться своей фантазии о том, где покинет это место. Даже если он сможет начать зарабатывать больше денег, будет трудно найти кого-то, кто сдаст им жилье. И вокруг всегда будут люди, которым это не понравится. Возможно, Билла уволят за связь с ней. Мужчина потеряет друзей. Конечно, он не захочет долго быть вместе с Мелисандой, если лишится всего остального.

А потом закончатся деньги. А блуд – это единственное занятие, известное ей. Даже если она сможет найти работу в качестве прислуги или кого-то в этом роде, девушка будет зарабатывать вдвое меньше, чем сейчас, и ей придется зависеть от мужчины, который не является её мужем, чтобы обеспечить им старость.

Если она уйдет из борделя, то не будет шлюхой, но станет кем-то меньшим, чем была в нём.

Снова вздохнув, девушка встала из-за стола и убрала свою тарелку, она почти вышла из кухни, когда Мадам позвала её по имени. Мелисанда вздрогнула и остановилась, пока ждала пояснения, что же понадобилось этой женщине. Ничего хорошего, как обычно.

– Мелисанда, – огрызнулась она, – отведи эту девушку в свободную комнату.

Мелисанда повернулась, и увидела Мадам с девушкой, которая выглядела на несколько лет моложе её самой. Та была яркой, стройной, нежной, и смуглой, с полными губами, которые растягивались в лёгкой усмешке.

Мадам, казалось, была равнодушна к весёлому поведению девушки.

– Работа начинается в час, – сказала она новенькой. – Врач приходит в первый понедельник каждого месяца, чтобы удостовериться, что ты чиста и не беременна. Если забеременеешь, то сможешь сделать аборт или продолжишь работать, пока будешь в состоянии достаточно зарабатывать. Потом тебе придется уйти.

– Да, Мадам, – восхищенно прошептала девушка.

Она, должно быть, была так счастлива.

– Мелисанда покажет тебе комнату.

Мелисанда подождала пока новенькая пройдет через кухню, а затем повела её по коридору к лестнице.

– Каждое утро служанки приносят чистые простыни, – пояснила она. – Ты самостоятельно заправляешь кровать и следишь за своей одеждой.

– Это так здорово. На последнем месте работы постельное белье у нас меняли всего два раза в неделю.

– Давно этим занимаешься?

– Около года.

Возможно, индивидуальность будет ей опорой в этой жизни, но Мелисанда понимала, что её дружелюбие вскоре исчезнет. После года занятия блудом, Мелисанда ещё думала, что сможет бросить всё это. Однако больше она в это не верила, даже если об этом попросит Билл.

– Я – Луиза, – сказала девушка, когда Мелисанда поставила ногу на первую ступеньку. Она оглянулась, и увидела вытянутую руку Луизы. – Луиза Дюпарт.

– Приятно познакомиться, – сказала она аккуратно. – Я – Мелисанда Энжел.

Она пожала руку девушки и повела её вверх по лестнице.

– Энжел, – повторила Луиза. – На кухне, в моём старом доме, работала женщина по имени Энжел.

Сердце Мелисанды ёкнуло.

– Мари? – спросила она небрежно.

– Верно. Мари Энжел.

– Это моя мать, – сказала Мелисанда, когда обе достигли вершины лестницы.

Вместо того, чтобы повернуть прямо к себе в комнату, она повернула налево.

– О, я сожалею, – сказала Луиза, затаив дыхание.

Мелисанда усмехнулась.

– Ей что, так плохо?

– Нет! Я просто имела в виду, мне жаль, что она скончалась.

Ноги Мелисанды застыли. Сердце тоже замерло. Странно, её всё еще преследовало ощущение, будто она продолжала двигаться, ведь коридор буквально поплыл у неё перед глазами.

– Что ты имеешь в виду?

– Она умерла. В апреле. Ты не...

Мелисанда почувствовала, как девушка слегка коснулась её плеча своей рукой.

– Моя мать умерла? – успела спросить она.

– Ты не знала?

Девушка покачала головой, и Луиза сжала рукой плечо Мелисанды, а затем обняла.

– Мне очень жаль.

Мелисанда покачала головой и сделала глубокий вдох, прежде чем высвободилась из объятий Луизы и продолжила путь к последней комнате.

– Как она умерла? – спросила девушка, хотя в этом не было смысла. Какое это имело значение?

Луизы кинулась догонять её, громко затопав по деревянному полу. В ушах Мелисанды зазвенело.

– Простудилась и инфекция попала в лёгкие. Она никогда не переставала курить те сигареты с обрезанными концами.

Это внезапно вернуло яркое воспоминание о матери с сигаретой, сжатой в одной руке, и расческой в другой. Она смеялась так сильно, что её сестра даже выразила сомнение по поводу того, могла ли та дышать. Это было как раз перед тем, как мать и тетя поругались, из-за того, что Мари выставила Мелисанду на продажу.

Жизнь казалась почти сносной. Было нелегко, но в их распоряжении имелось две жилые комнаты, поэтому мать закрывала дверь девочки на ночь, пока торговала собой. Она даже стала достаточно состоятельной, чтобы поддержать её после того, как отец Мелисанды сбежал.

Девушка не помнила отца, хотя её мать утверждала, что они были женаты в течение шести лет.

– С тобой всё в порядке? – спросила Луиза, когда Мелисанда остановилась в дверях единственной свободной комнаты в доме.

– Ты знаешь, где она похоронена? – спросила Мелисанда.

Девушка покачала головой.

– Тебе нужно спросить в том доме. Может быть, они знают.

Луиза назвала дом на другом конце города, и Мелисанда поблагодарила её, прежде чем впустила девушку в комнату.

– Это всё твоё. Полагаю, нужно проветрить комнату. Она пустовала несколько недель. Другая девушка переехала из-за беременности.