— Он ведь приходил к тебе прошлой ночью?

— Да.

— И?

Ей все равно придется рассказать правду.

— Дело в том, что Ангелу довольно затруднительно отказаться от своих супружеских прав, когда я рядом. Он просто не в силах этого сделать.

— Развратник...

— А я не могу ему отказать...

— Касси!

— Поэтому он и предложил, чтобы я уехала домой.

Кэтрин удивилась.

— Так это он предложил? Неужели в нем проснулся здравый смысл?

— Зря ты иронизируешь, мама. Это абсолютно не смешно.

— Я говорю совершенно серьезно, детка.

— Как бы там ни было, мне не понравилось, что он так относится ко мне. Он считает, что может командовать мною, как захочет.

— Все мужья так считают. Я никогда не могла понять этого. В Вайоминге женщины уже получили право участвовать в выборах, избираться присяжными заседателями, у нас в штате даже есть женщина-судья, но мужья по-прежнему продолжают считать, что их слово — закон.

— Папа никогда не вел себя подобным образом.

— Твой папа был исключением. — Тут Кэтрин рассмеялась. — Семейство Саммерс тоже можно считать исключением. Стоит только на них посмотреть, как сразу становится ясно, кто именно в их семье носит штаны, — и они ей как раз впору.

— Здесь я с тобой не согласна, мама. Это не совсем так. Я бы сказала по-другому — у них на двоих одна пара штанов. Если у Саммерсов возникает какая-либо проблема или несовпадение во взглядах, они вместе ищут выход из положения. Нельзя, чтобы один из супругов говорил: «Делай только так!», — не учитывая мнение другого.

— Чейз Саммерс не такой уж глупый, — усмехнулась Кэтрин. — Но, пожалуй, ты права. Действительно, иногда Джесси ходит вокруг него на цыпочках. Хотя все остальное время он у нее под каблуком.

— Только потому, что он сам не против, — возразила Касси. — Вот в чем разница.

Внезапно Кэтрин снова нахмурилась.

— Тебе не кажется, что мы слишком далеко ушли от темы нашего разговора?

Касси досадливо поморщилась. Лучше бы мама этого не заметила.

— Да, но мы с тобой обсуждали поведение мужей. И прежде чем ты задашь мне вопрос, который смутит нас обеих, я отвечу тебе — да, мне снова придется ждать целый месяц, прежде чем я смогу начать бракоразводный процесс.



Ангел постучал в дубовую входную дверь массивного дома, сложенного из камня. Он знал, что зря пришел сюда. Ангел вымылся, привел волосы в порядок, но стричь их не стал — это он делал только весной. Но сюда он пришел зря. У него было две возможности: либо прийти сюда, либо напиться, чтобы не думать о своей маленькой жене. Но пить ему не хотелось.

Дверь открылась. На пороге стоял человек в строгом костюме. Его короткие седые волосы и бакенбарды были абсолютно седыми, а кожа настолько темной, что казалась почти черной.

— Чем могу быть вам полезен, сэр?

— Я бы хотел поговорить с хозяйкой этого дома, — ответил ему Ангел.

— Кто там, Джефферсон? — раздался чей-то голос, и в холле появился высокий мужчина средних лет со светлыми волосами и зелеными глазами.

— Я не знаю, мистер Уинстон. Этот джентльмен выразил желание поговорить с миссис Анной.

Мужчина прищурил свои зеленые глаза, рассматривая Ангела с ног до головы.

— Могу ли я спросить, по какому поводу вы хотите видеть мою жену?

— Вы банкир?

Глаза мужчины стали похожи на узкие щелочки.

— Да.

— Только сегодня утром я узнал, что ваша жена является моей матерью. Меня зовут Ангел... О’Рорк.

Впервые Ангел произнес эту фамилию вслух. Она ему нравилась. Но муж Анны горько вздохнул.

— Понятно, — сказал он презрительным тоном. — Вы уже пятнадцатый Ангел, который стучится в мою дверь в надежде получить вознаграждение. — Его губы скривились. — По крайней мере, остальные были ирландцами или хотя бы пытались походить на них. Чем вы можете доказать, что вы пропавший сын моей жены?

Ангел совсем не ожидал подобного приема. Он чуть не рассмеялся.

— Мне незачем доказывать это, мистер.

— В таком случае вы не получите ни пенни...

— Мне не нужны ваши деньги, — оборвал его Ангел. — Я просто хотел повидаться с нею, прежде чем я уеду обратно на Запад.

— Это что-то новенькое, — сказал Уинстон, хотя в его голосе по-прежнему звучали скептические нотки. — Из чистого любопытства я готов выслушать вашу историю. Итак, где же вы находились все эти пятнадцать лет?

— Если она захочет это узнать, я расскажу ей, — ответил ему Ангел. Он чувствовал, как в нем закипает неприязнь к этому мистеру Уинстону.

Поколебавшись некоторое время, банкир неохотно согласился.

— Только ради моей жены я пойду вам навстречу. Но сразу предупреждаю — ей будет достаточно лишь раз взглянуть на вас, чтобы определить, правду вы говорите или нет. И если она не признает вас, я бы попросил вас сразу же уйти, не называясь тем, за кого вы себя выдаете. Моей жене пришлось очень нелегко. Я не хочу, чтобы она снова мучилась воспоминаниями об этой трагедии.

Ангел молча кивнул. Он не собирался разговаривать с ней. Ему вообще ничего не нужно — лишь взглянуть на нее один раз, чтобы знать, как она выглядит. Что ж, наверное, это единственное, что ему удастся получить. Как женщина — пусть даже мать — может узнать во взрослом мужчине своего четырехлетнего, ребенка?

Слуга распахнул дверь.

— Разрешите ваш плащ, сэр?

В доме было тепло, и у Ангела не было причин, чтобы оставаться в плаще. Он вспотеет, и Уинстон чего доброго может подумать, что он нервничает. Но как только он передал слуге свою желтую накидку, банкир уставился на его револьвер. Хотя Ангел и привел себя в порядок, он отнюдь не собирался скрывать свою профессию. На нем была черная рубаха и небрежно повязанная новая бандана.

— Вы представитель закона?

— Нет.

Уинстон нахмурился.

— Тогда бы мне не хотелось, чтобы вы заходили в мой дом с оружием.

Ангел не собирался расставаться с револьвером.

— Если вы не сделали моей матери ничего плохого, вам нечего опасаться.

На щеках банкира появился румянец. Повернувшись к слуге, он глухо сказал;

— Передайте моей жене, что у нас гость. Мы будем ждать ее в гостиной в западном крыле.

Слуга ушел. Ангел последовал за Уинстоном по широкому коридору к двери в гостиную. Обстановка в комнате поразила его своей элегантностью и изяществом. Ангел вдруг понял, что нервничает. Более того — он боится! Никогда в жизни он еще не испытывал такого страха. Зря он сюда пришел. Лучше бы напился в салуне.

— Я не могу, — внезапно сказал он. — Я думал, что у меня получится... Скажите ей... Нет, не надо ей ничего говорить. Пусть лучше она никогда не узнает, что случилось со мной.

— Другого я и не ожидал, — с открытым презрением сказал муж Анны. — Большинство из предыдущих Ангелов тоже не могли пройти дальше этой комнаты.

— Я не стану обижаться на ваше замечание, мистер, потому что вы защищаете ее интересы. Я рад, что есть такой человек, который может о ней позаботиться.

Никогда еще Ангел не прощал никому подобного отношения к себе. Ему приходилось убивать и за меньшее оскорбление. Уинстон молча кивнул. То ли согласился со словами Ангела, то ли ему нечего было сказать.

Ангел уже направился к двери, чувствуя, что поступает правильно, когда на его пути внезапно оказалась девочка. Это была настоящая красавица — длинные черные волосы до талии, огромные зеленые глаза. Как у отца. На вид ей было не больше тринадцати лет. Керби ведь говорил, что у него есть сестра, и Ангел сердцем почувствовал, что это именно она. Достаточно было лишь один раз посмотреть на нее.

В горле у него встал комок. Он не мог сдвинуться с места или отвести глаза от ее лица.

Она тоже смотрела на него с любопытством.

— Мама сейчас выйдет, — сообщила девочка отцу, не переставая глазеть на Ангела. — Она спрашивает, кто к нам пришел.

Все это она выпалила на одном дыхании.

— Ангел, — ответил он, не подумав.

— Это не шутка? У меня есть брат по имени Ангел, хотя я никогда его не видела. У меня много других братьев, но мама говорит, что их все равно не хватает, чтобы следить за мной.

Ангел не мог себе представить, что могло бы произойти, если бы ему пришлось следить за сестрой. Если бы ее кто-нибудь обидел, он не колеблясь всадил бы обидчику пулю в сердце. Вряд ли такое понравится местной публике.

— Меня зовут Катти, — продолжала девочка. — А ты мой брат?

Ангел почувствовал, как у него защемило сердце. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Сказать правду? Но что это даст? Одно слово, и его жизнь может резко измениться.

Но муж Анны не дал ему такой возможности.

— Ты выполнила поручение, Катти, и теперь можешь идти в свою комнату.

— Но...

— Разве ты не знаешь, что неприлично докучать гостям?

Но в его голосе звучала не строгость, а, скорее, ласка, и Ангел сразу понял, что Уинстон относится к девочке с большой любовью.

— Да, сэр. — Надув губки, девочка вышла из комнаты.

— Спасибо, что вы ничего не сказали моей дочери, — услышал Ангел голос за своей спиной. — Катти очень впечатлительная девочка. Она могла бы вам поверить.

Поверить правде? Подумать только! Но Ангел решил промолчать. Что можно было сказать в ответ? Он снова направился к двери. Если бы комната не была такой большой, ему бы удалось уйти. Но он не успел.

Они столкнулись в дверях. Женщина как раз входила в гостиную, когда Ангел выходил. Ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы она не упала. Ангел услышал, как она охнула, а затем рассмеялась. Но она еще не подняла глаз. Невысокого роста, женщина едва доставала Ангелу до подбородка. Но ему незачем было видеть ее лицо. Он узнал этот смех. Казалось, он слышал его только вчера.