Джоанна Линдсей - Ангел

— И он не обращался, так же, как и ты.

— Я ничего не могу поделать со своим характером, Касси, — словно оправдываясь, произнесла Кэтрин. — Я из тех женщин, что не прощают. Я знаю. Эта женщина, Дотти, совершенно правильно говорила. Твоему отцу еще повезло, что я не застрелила его. Однажды поздно вечером я отправилась в заведение Глэдис, чтобы выяснить, кого же он там навещает. Уж ее-то я бы точно застрелила! Но Глэдис хорошо оберегала своих девочек, она так и не назвала мне ее имени.

— И все же ты утверждаешь, что никогда не переставала любить его, — напомнила Касси.

— Это выше моих сил. Я прекрасно понимаю, что именно я довела его до этого, но простить такое я не силах. Страх в сочетании со злостью — ужасная вещь. Никогда не давай им завладеть тобой так, как они завладели мной.

Касси неодобрительно покачала головой. Обыкновенная ревность, и ничего другого. В такой ситуации ни одна из сторон не вызывала сочувствия, но Касси сочувствовала им обоим. Просто-напросто здесь не могло быть ни победителей, ни побежденных. «И все же они теперь уже говорят друг с другом», — напомнила она себе. Произошло нечто такое, что перенесло их через этот столько лет разделявший их барьер взаимной ненависти.

— Мама, а что произошло в ту ночь в амбаре?

— Не твое дело.

После всего того, о чем рассказала Кэтрин, это звучало смешно. И Касси рассмеялась.

В тот день хорошее настроение уже не покидало ее. Наоборот, вечером у нее появилась для этого еще одна причина. Она обнаружила, что у нее нет никаких причин отказывать Ангелу в разводе: она не была беременна.

По количеству населения, которое превышало триста тысяч человек, Сент-Луис стоял рядом с Филадельфией и Нью-Йорком. Хотя Кэтрин и предпочитала делать крупные покупки в Чикаго, тем не менее за прошлые годы они дважды побывали в Сент-Луисе.

Последний раз это было в 1875 году, вскоре после завершения строительства Ист-Бридж через Миссисипи. С тех пор пригороды заметно расширились, да и вообще город здорово вырос за последние шесть лет. Кэтрин всегда твердо держалась своих привычек. Куда бы они ни приехали, она всегда останавливалась в одних и тех же отелях, лучших из всех, что были в том или ином городе, но не обязательно новых. Посему Касси сочла, что они остановятся в том же отеле, что и в прошлый раз. Именно там она назначила встречу детективу из агентства Пинкертона. При этом девушка надеялась, что мать не узнает о ее замыслах.

Кэтрин больше не вспоминала о юристе, но Касси знала, что мать обязательно займется вопросом о ее разводе, как только ей наскучит делать покупки. При таком положении вещей Касси располагала неделей-двумя, чтобы решить, что же ей самой предпринять с разводом. Конечно, решать особо было нечего. Она должна была развестись, причин поступить иначе не было. Одно дело желать оставаться женой человека, которого она неожиданно получила в мужья, но совсем другое — быть в состоянии это сделать.

Ангел по этому поводу обязательно скажет что-нибудь не очень приятное. Мама тоже непременно встрянет, если Касси лишь намекнет, что он ей нравится настолько, что она хотела бы удержать его. И начнет приводить любые доводы, доказывая, что этот человек не может быть ее мужем. Касси не хотелось их выслушивать. Эти доводы были ей уже известны, и все они не имели никакого отношения к ее чувствам.

Старожилы города предсказывали, что со дня на день пойдет снег, но солнце продолжало сиять как ни в чем не бывало. При этом оно нисколько не грело. Зимой в Сент-Луисе было намного холоднее, чем в Техасе, но все же ходить по городу гораздо приятнее без снега. Да им и некуда было особенно ходить. Отыскать модную портниху совсем нетрудно. Это была все та же мадам Сесилия, к которой они уже не раз обращались, и ее мастерская располагалась всего в нескольких кварталах от их гостиницы. Они даже прошлись до нее пару раз, когда ветер не слишком задувал.

Сегодня, после обеда, Кэтрин наняла карету, чтобы ехать на последнюю примерку. Касси предпочитала бы пройтись пешком, поскольку не была сейчас расположена к пустой болтовне. А у матери как раз болтливое настроение. Они жили в городе уже пять дней, а детектив все еще не появлялся. Касси уже подумывала, как бы ей задержать отъезд, если тот не появится в течение следующей недели.

Мысль о том, чтобы отыскать родителей Ангела, приобрела для нее огромное значение по той причине, что, если поиски увенчаются успехом, она будет иметь весомый повод не только снова увидеться с Ангелом, но и поговорить с ним. А она так этого хотела! Ведь дома, в Вайоминге, она сможет видеть его когда угодно. Касси уже решила, что теперь будет ездить в Шайенн гораздо чаще, чем раньше, чтобы увидеть его хоть одним глазком. Однако разговаривать с ней он станет, только если его вынудят обстоятельства, в этом она была совершенно уверена. Хотя бы потому, чтобы избежать лишнего беспокойства. А если не по этой причине, тогда из-за ее репутации. Оба они слишком хорошо известны в городе. Если ее увидят в компании столь одиозного человека, это тут же получит скандальную огласку.

— Опять ты плачешь, — заметила Кэтрин, когда они отъехали на квартал от гостиницы.

— Вовсе нет.

— Нет, плачешь.

— Просто я соскучилась по Марабелль.

Работники, которых Кэтрин привезла с ранчо для демонстрации силы, забрали Марабелль с собой, поскольку в приличных гостиницах отказывались пускать постояльцев с домашними животными такого рода. Так что Касси лишь наполовину солгала, просто чтобы уклониться от прямого ответа. Она действительно скучала по Марабелль. Но по Ангелу еще больше.

— Я знаю, и поэтому дала телеграмму, чтобы сюда перегнали наш спальный вагон, — сказала Кэтрин. — Но если ты уже хочешь ехать домой, нам совсем не обязательно его дожидаться.

— Нет! — воскликнула Касси несколько поспешно и тут же постаралась исправить произведенное впечатление. — Я хочу сказать, что несколько недель могу обойтись без Марабелль.

— Не знаю, не уверена, — заметила Кэтрин. — Это ведь не тебе пришлось за ней гнаться чуть не до самого Денвера, когда ты первый раз отправилась к папе, и объяснять добрым людям по дороге, что это не дикая пантера, а домашняя кошка моей дочери, которая просто еще не умеет себя вести и не знает, что должна сидеть дома, а не пугать всех встречных до полусмерти.

Касси усмехнулась, вспомнив, какое длинное и гневное письмо пришло в Техас следом за Марабелль, куда кошку отправили в клетке, которую Кэтрин была вынуждена заказать специально. Марабелль сбежала из дому сразу после отъезда Касси на Юг и пыталась найти свою юную хозяйку, но потеряла след почти сразу, на первой же станции, в Колорадо, а вовсе не в Денвере, как теперь утверждает мама. Но что ни говори, Кэтрин тогда здорово попортила себе нервы, что с дочерью, что с пантерой.

— Марабелль же спокойно сидела дома прошлым летом, когда мы ездили в Чикаго, — напомнила ей Касси.

— Мы отсутствовали только десять дней, и она была крепко заперта в амбаре под постоянным наблюдением старины Мака, который не давал ей обдирать стены.

На это Касси возразила:

— Она не обдирает стены, мама. Но если уж ты желаешь поговорить о стенах и домашних животных, давай лучше поговорим о твоем любимом слоне Короткохвостике. Как ты думаешь, стены амбара еще будут целы, когда мы вернемся?

Кэтрин угрюмо посмотрела на дочь:

— Я начинаю думать, что этот человек оказал на тебя плохое влияние.

— Какой человек? — невинно спросила Касси.

— Ты знаешь какой, — отрезала Кэтрин. — Твоя дерзость становится невыносимой!

— А я думала — наоборот.

— Да ты понимаешь, что я имею в виду?

Касси закатила глаза:

— Мама, если ты еще не заметила, я уже совсем взрослая. Когда ты перестанешь обращаться со мной, как с ребенком?

— Когда тебе исполнится шестьдесят пять, а я умру, и ни днем раньше!

Касси рассмеялась бы, не прозвучи слова матери так серьезно.

— Хорошо, ты победила, мама. Я попридержу свою дерзость. Но не могла бы ты хоть на людях не называть меня деткой?

Кэтрин слегка скривила губы:

— Поскольку мы идем на уступки, думаю, что могу...

Она не успела закончить. Кучер неожиданно откинулся назад всем телом, натянув вожжи до отказа. Карета остановилась как вкопанная, они качнулись вперед, едва не попадав с сидений. Огромная грузовая телега выехала из боковой улицы прямо перед ними, пытаясь повернуть в ту сторону, откуда они ехали. Движение было плотным, и вознице не удалось закончить это маневр. В итоге телега застряла на месте, перекрыв дорогу.

Их кучер, сердясь за то, что едва не угодил в передрягу, принялся ругаться. Возница телеги, оглянувшись, сделал весьма неприличный жест, чем окончательно вывел из себя парня, который разразился новым потоком ругательств. Лицо Кэтрин пошло красными пятнами, такое впечатление на нее произвели некоторые из тех слов, что потоком извергались изо рта кучера. И немудрено: он так орал, что было слышно за два квартала.

— Закрой уши, Касси, — коротко сказала она и бросила доллар на сиденье кучера. — Дальше мы пойдем пешком.

— Но здесь становится интересно, — возразила Касси.

— Мы пойдем пешком, — повторила Кэтрин с еще большей настойчивостью.

Это происшествие привело Кэтрин в некоторое замешательство. А для Касси оно было развлечением, особенно если учесть, что ей уже не раз приходилось слышать кое-что похуже из уст работников-ковбоев на ранчо, а также почти такие же бранные слова от матери, когда та пыталась заставить сделать что-нибудь тех же работников. Но тогда это воспринималось как проявление эксцентричности Кэтрин. В противоположность Касси, которая носила кольт только на ранчо, Кэтрин никогда не расставалась со своим револьвером, исключая разве поездки на Восточное побережье. Однако спустя несколько минут Кэтрин снова напустила на себя надменный вид, приличествующий даме из высшего общества, и пошла вперед, не обращая внимания на окружающее.