— О Боже, я совершенно забыла… даже не заметила… и я вовсе не пыталась угнать…

Она резко оборвала свой бессвязный лепет и плотно сжала губы. Очень медленно повернула голову, и на лице ее появилось уже знакомое Ангелу выражение.

— Не стоит… — попытался он было предупредить новый виток конфронтации, но она уже с головой бросилась в омут вражды.

— Какого черта вы пытались вмешаться? Неужели не можете иначе общаться с людьми, — только гнуть и ломать их, топтать гордость и достоинство?

— Признаться, не могу.

Касси не ожидала такого ответа, как не ожидала и спокойного движения — он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди, словно поощряя ее продолжить свою речь. Это сразу же остудило ее пыл, она отвернулась и уставилась на дорогу. Выдержав паузу, девушка заметила с плохо скрытым презрением:

— Тогда вы должны везде, где только появляетесь, оставлять за собой трупы.

— Случается и так, — довольно сдержанно согласился он.

Она не нашлась что возразить. Право, уж лучше поговорить о погоде, а не об убийствах людей — эта тема, похоже, давалась ему нелегко. Она же совершенно не знала, как вести себя с подобными людьми, да и не хотела учиться этому.

Он должен уехать, сегодня же, а лучше — немедленно. И эта мысль так крепко засела у Касси в голове, что она почти непроизвольно натянула вожжи и остановила экипаж, чтобы тут же заявить об этом своему пассажиру. Она решительно повернулась и оказалась лицом к лицу с Ангелом — всего несколько футов разделяло их. Ей даже пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы увидеть его глаза. И тут же она оказалась в ловушке его угольно-черных зрачков, теперь уже совсем не страшных, а завораживающих.

— Почему вы остановились?

Почему она остановилась? Бог знает… но тут же вспомнила. Вздрогнув, Касси забилась как можно глубже в угол сиденья; весьма смутно осознавая все происходящее и не понимая, почему любая мысль, едва родившись у нее в голове, тут же куда-то пропадает. Не понимала она и того, почему так странно чувствует себя рядом с ним и вроде бы задыхается, словно какая-то перепуганная дурочка. Но она отнюдь не испытывала страха, во всяком случае сейчас. Ангел больше не пугал ее своей мрачноватой усмешкой.

Касси заставила себя отвести от него взгляд, чтобы снова сосредоточиться на проблеме, которая больше всего занимала ее последнее время. Отношения с соседями! И она решила, что будет смотреть только на дорогу и выскажет все — все до конца.

— Мне не нравится то, что произошло сейчас в городке. С Морганом я могу управиться и сама. Но с вами и Морганом — уже не могу. Я сказала ему то, чего совершенно не желала, и только потому, что хотела отвлечь его внимание от вас. Пока вы не схватились за револьверы.

— Я бы не стал этого делать, — возразил Ангел холодно. — Я, представьте себе, не ищу ссор. Мне они ни к чему. Порой бывает достаточно показать револьвер, и многие тут же замолкают и сматываются.

Но Касси еще не сказала всего, что намеревалась, и продолжила:

— Маккейли, к клану которых принадлежит Морган, — не совсем обычные люди. Все они на редкость горячи. Когда выходят из себя, несутся на обидчиков, как разъяренные буйволы. Морган мог бы даже не заметить, как вы вынимаете револьвер, и вам пришлось бы застрелить его, чтобы остановить. В противном случае вы сами оказались бы на земле с изуродованным лицом. Но все уже, слава Богу, позади, и никто не пострадал.

— Именно так, но…

— Я еще не закончила. — Она решительно оборвала его, по-прежнему глядя в сторону, но смущаясь под его пристальным взором. — Я была так расстроена всем происшедшим, что уехала из города, не сделав того, что намеревалась… ладно, вы можете это узнать. Я собиралась отправить телеграмму Льюису Пикенсу и сообщить ему, что мои проблемы уже решены и я больше не нуждаюсь ни в его, ни в вашей помощи. Теперь мне придется вернуться в город, чтобы закончить дело.

— Давайте, — только и произнес он.

Касси облегченно вздохнула. Она ожидала возражений, была внутренне готова к тому, что придется врать, убеждая его, что у нее нет дел, в решении которых он был бы полезен, — и все это после того, как Ангел стал свидетелем ее стычки с Морганом. Возможно, он и сам был бы рад выбраться из этой заварухи. Когда сегодня утром ему стало ясно, что придется возиться с ней, чтобы вернуть какой-то долг Пикенсу, то он не выглядел уж слишком радостным.

Она повернулась к нему с искусственной улыбкой на лице, но улыбка сразу же погасла под его хмурым взглядом. Неужели она не правильно поняла его ответ? Наверное, лучше все же было бы сочинить какую-нибудь правдоподобную ложь.

— Но у меня действительно уже нет никаких проблем. За шесть недель многое изменилось. Не будь я так потрясена вашим появлением нынешним утром, то сразу сказала бы вам это. Ведь прошло уже довольно много времени, страсти остыли, и теперь об этом не стоит и говорить.

Он снова лениво откинулся на спинку сиденья, скрестив на груди руки, и произнес, растягивая слова:

— Я уже так заинтригован, что вы, может быть, все-таки посвятите меня во все это?

Ей очень не хотелось вдаваться в подробности — она могла ненароком сболтнуть лишнее, и он сделает вывод, что его помощь все же необходима.

— Дело в том, — начала она беспечным тоном, — что несколько человек настроены против меня.

— Сколько?

Она насторожилась.

— Две семьи.

— Сколько?!

Его настойчивость заставила ее прищуриться и нетерпеливо бросить:

— Я никогда не давала себе труда сосчитать.

— Значит, их так много?

Это шутка? Он, кажется, шутит? Но в предмете их разговора нет ничего смешного, во всяком случае для нее. Ладно, пусть думает что хочет — ее это не задевает.

Она небрежно махнула рукой и заверила его:

— В общем, повторяю, ничего серьезного. Но мне хотелось бы, чтобы мистер Пикенс все же появился здесь, хорошо бы сгладить некоторые шероховатости, чтобы все стало как раньше, до того как эти люди обозлились на меня. Я надеялась, что пробуду здесь до весны, но теперь мне придется уехать раньше, как только вернется папа, и больше никаких проблем.

Он молчал и лишь выжидательно смотрел на нее — словно знал, что за сказанным скрывалось еще что-то. Да, плохи ее дела. Она уже выложила все, что собиралась.

Других аргументов у нее нет.

— С вашей стороны очень любезно предложить мне свою помощь, но сейчас она просто не нужна. Мне не грозит никакая… э… опасность, да, собственно, никогда и не грозила. Так что телеграмма, которую я собираюсь послать мистеру Пикенсу, освободит вас от всех обязательств относительно меня.

— Дело обстоит именно так?

— Именно так. Он может быть уверен, что вы вернули свой долг, пусть даже вам и не пришлось ничего такого делать. Но вы ведь приехали сюда. Вы хотели помочь мне, даже настаивали на этом, — добавила она со смешком. — Вы сделали все, о чем он вас просил. Так чего ж еще…

— Вряд ли ему будет интересно знать, мог ли я что-то еще сделать, — сухо оборвал ее Ангел. — Но если проблемы больше не существует, вы не будете против, если я покручусь здесь несколько дней и поспрашиваю у людей?

Касси застыла и с негодованием спросила:

— Почему вы хотите сделать это?

— Потому что вы не очень убедительно врете, леди. Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза, читая там со всей ясностью: он не верит ни единому ее слову. Вздохнув, она печально произнесла:

— Я знаю. Но большинство людей не замечают этого.

— Вы так красивы, что им кажется, будто вы не можете произнести ни слова лжи.

Что это — оскорбление или комплимент? И почему он так уверен в том, что она говорит не правду? Понять это мог лишь тот, кто хорошо ее знает.

Она сделала еще одну попытку:

— И все равно вы не сумеете мне помочь. Ваша встреча с Морганом лишь доказывает это. Вы раздражаете людей, а мне нужен человек, способный мирить их.

Глядя на нее, он медленно покачал головой.

— Я не намерен принимать ваши слова на веру, леди, во всяком случае, после всего того, что вы мне наговорили. Я решу сам, смогу помочь вам или нет. Но я должен услышать наконец, в чем состоит ваша проблема. И прошу говорить только правду. Пока не услышу ее, буду ходить за вами по пятам, а это, уверен, не доставит вам удовольствия.

Она и сама была в этом совершенно уверена. Пусть сейчас этот человек и не угрожал ей, лишь был по-бычьи упрям, но все равно заставлял ее нервничать. Каждую минуту она ждала проявлений его необузданной натуры, грубой силы и жестокости… У нее не было опыта общения с подобными людьми, хотя она и понимала, что такой опыт ей необходим. Похоже, ей не удастся быстро отделаться от этого человека.

— Ладно, — произнесла Касси со смирением в голосе. — Но сначала позвольте мне заверить вас, что ту кашу, которую вынуждена расхлебывать, я же и заварила. Видите ли, я вечно во все вмешиваюсь, за что сама и страдаю. Признаю этот свой недостаток, но ничего не могу с собой поделать. Должна честно предупредить вас: если и вы ввяжетесь в это дело, то не исключено, что я внесу сумятицу и в вашу жизнь.

— Что ж, теперь я предупрежден, — хмыкнул он. Похоже, ее слова не произвели на него никакого впечатления. Возможно, он решил, что изрядно напугал ее и ей не придет в голову проделывать с ним разные опасные штучки. Ладно, пусть считает так, возможно, так и будет.

— Во всяком случае, — продолжала она, — я не желала ничего плохого, только хотела положить конец глупой семейной вражде, которая длится уже двадцать пять лет. Хотя вражда разделяет не только семьи Маккейли и Кэтлинов. Батраки тоже втянуты в их распри. Когда работники встречаются в городе, неизменно возникает потасовка, А если вдруг перемешиваются стада скота — ну, тогда может дойти и до стрельбы. Мой отец последние десять лет был, по сути, буфером между ними: случилось так, что наше ранчо разделяет их владения. За это время дело никогда не заканчивалось смертоубийством, хотя по, обе стороны накопилось достаточно злобы.