Джоанна Линдсей - Ангел

Касси вздохнула, глядя на его лежавшие поперек порога ноги. Она уже поняла, что не стоит бояться пьяного Ангела. Было очевидно, что он совершенно безопасен. Более того, было столь же очевидно, что он нуждается в помощи.

Войдя в комнату, Касси увидела, что Ангел растянулся на полу, подложив руки под голову. Каким-то загадочным образом при падении не пролилось ни капли виски; он по-прежнему сжимал бутылку в руке.

"Не оставить ли его там, где он лежит, разве что снять с него сапоги и накрыть одеялом?» — промелькнула у нее мысль. Но она не могла так поступить. И без того ему здорово досталось. Ночь, проведенная на холодном полу, вряд ли пошла бы ему на пользу. Так что Касси пришлось изрядно попотеть: громко проклиная пьяницу, она перекатывала его по полу, тащила за руки, за ноги… В конце концов ей удалось положить его на кровать. При этом он даже толком не проснулся. Решив воспользоваться тем, что он отключился, Касси принесла воды, чистой марли и принялась обмывать его лицо.

Лицо Ангела представляло собой довольно грустное зрелище. Ей стало интересно, кто же затеял драку и в каком состоянии теперь Морган. Но наибольшее недоумение вызывал вопрос: почему Ангел позволил втянуть себя в драку, если взял с собой револьвер? Такое поведение было ему совершенно несвойственно.

— У тебя такие нежные пальцы, милая. Касси вздрогнула, отдернув руку от его лица. Эти слова Ангел произнес, не открывая глаз. По всей видимости, он толком не проснулся и вряд ли понимал, с кем он разговаривает. И все же его слова — то, что он назвал ее «милой» — взволновали ее.

— Ни разу не мог сказать такого другим женщинам, которым доводилось меня «штопать», — продолжал Ангел, по-прежнему не открывая глаз.

Касси не хотела его перебивать — он нисколько не мешал ей, но ее одолевало любопытство.

— И многим женщинам приходилось вас «штопать»? — решилась все-таки спросить она.

— Джесси Соммерс, например. Услышав это имя, Касси насторожилась.

— В самом деле, вспоминаю: мне как-то говорили, что некие конокрады подстрелили вас на ее землях. Вы были тогда серьезно ранены?

— Довольно серьезно.

— Тогда, наверное, вам, скорее, запомнились раны, а не то, как их лечили.

— Возможно… и все же мне достаточно двух пальцев, чтобы сосчитать женщин, столь нежных, как вы… и один палец уже был использован.

При этих словах она улыбнулась:

— Вы пытаетесь мне льстить. Ангел? Он с трудом приоткрыл один глаз:

— Сработало?

— К чему вы клоните?

— Хочу, чтобы вы легли рядом со мной. Хочу забыться в ваших нежных объятиях.

Она приоткрыла рот от удивления. Но тут же овладела собой.

— Вам лучше обратиться к доктору, — холодно проговорила Касси, уязвленная тем, что он мог предложить ей подобное.

"Должно быть, он просто здорово пьян… черт побери, наверное, так пьян, что просто не понимает, какую чушь несет».

Она все еще раздумывала над его словами, когда он продолжил:

— Никакой доктор не сможет вылечить то, что у меня болит сейчас, — разве что женщина-доктор.

— Во всей округе только один врач — мужчина, так что я искренне советую вам попытаться заснуть.

— Вы уверены, что не хотите приласкать меня перед сном?

— Совершенно уверена.

— Вам может это понравиться, Касси.

Она всплеснула руками. Значит, он прекрасно понимал, что за ним ухаживает именно она! Это открытие произвело на нее удивительное впечатление. Она даже на секунду задумалась над его словами. Что плохого может случиться от того, что она ляжет рядом с ним? Этот человек сейчас совершенно не способен ни на что дурное — он только согреется в ее объятиях и, возможно, сделает еще несколько нескромных замечаний… Да она просто рехнулась!..

Касси вскочила на ноги и поспешно вышла на балкон, где разложила на ветру влажную ткань, чтобы приложить к его подбитому глазу холодный компресс. Ангел за ее спиной шумно вздохнул — даже мертвецки пьяный, он думал о ней.

Сегодня на ней была такая же белая хлопчатобумажная ночная сорочка, как и предыдущей ночью, сорочка с длинными рукавами, отделанными кружевами на запястьях, с кружевной оторочкой на высоком, стойкой, воротнике с завязками. Эта сорочка, не разорванная спереди, скрывала очертания ее фигуры. Ничто в ней не могло навести мужчину на недостойные мысли, разве только сам факт, что на ней больше ничего нет, но для Ангела в его нынешнем состоянии это вряд ли могло иметь значение.

Боже, как ему нравилось смотреть на нее, стоящую на балконе с распущенными волосами. Ее волосы ниспадали на плечи густой каштановой волной, они казались такими мягкими, что ему до боли захотелось зарыться в них лицом. Трудно предположить, что она поднялась с постели ради него. Сегодняшней ночью она была чопорной и «правильной» мисс Кассандрой, хотя порой бросала на него страстные взгляды. Наверное, это виски заставляло его видеть то, что ему хотелось видеть, а не то, что было на самом деле.

Вернувшись с балкона, Касси подошла к нему и решительно произнесла:

— Компресс должен уменьшить опухоль. Несмотря на всю свою чопорность, она заботливо, с нежностью приложила холодную ткань к его разбитому глазу. Ангел неожиданно взял ее за руку:

— Поцелуйте меня на ночь, чтобы я уснул.

— А я совершенно не уверена, что вы плохо спите. Наверное, вы видите сны, которых утром просто не можете вспомнить.

— Тогда сделайте этот сон прекрасным, милая. На мгновение ему показалось, что она согласна исполнить его просьбу, потому что ее взгляд остановился на его губах. Но Касси тут же отдернула руку, и он рухнул на постель, ощущая боль во всем избитом теле.

— Вы ведете себя совершенно неприлично, — сказала она, направляясь к двери.

— Мне это простительно. Во всяком случае, после того, как ваш обожатель пытался убить меня голыми руками — убить только потому, что вы выдали меня за своего жениха.

— Доброй ночи. Ангел.

— Ах, какой чудесной она могла бы быть, — пробурчал он.

В воскресенье поднялся ветер, достаточно сильный, чтобы заставить Касси весь день просидеть дома. Да это было и к лучшему: посещения церкви стали в последнее время сплошным мучением — ведь все бывшие друзья перестали разговаривать с ней. Дженни тоже не показывалась в церкви с тех пор, как ее разлучили с возлюбленным. После того, что Бак рассказал Ангелу про свою сестру, Касси решила, что та просто не может сдержать слез хотя бы на время, необходимое для посещения церкви.

Касси была рада передышке — она надеялось как-то привести в порядок свои чувства. Девушка сердилась на Ангела — тот потребовал, чтобы она не покидала поместья: он, видите ли, не может сопровождать ее. Хуже того, он сообщил ей, что не сможет помочь ей, если она будет находиться вне поля его зрения. Это тоже пришлось не по вкусу Касси, но он был так раздражен, что она решила не противоречить ему.

Ангел лежал в постели уже второй день. Когда Касси заглянула к нему в комнату, он пребывал в таком отвратительном настроении, что она не решилась заговорить с ним и поспешила удалиться. Правда, через некоторое время прислала к нему Мануэля с обедом.

Но когда Ангел не вышел к завтраку и на третий день, Касси начала беспокоиться: не получил ли он каких-нибудь серьезных повреждений, о которых умолчал? Постучав в дверь его комнаты и услышав приглашение войти, она открыла дверь и увидела его совершенно одетым; более того, он тренировался — выхватывал револьвер из кобуры. При ее появлении Ангел не прервал свое занятие, поэтому Касси терпеливо ждала, когда он соизволит обратить на нее внимание. Он опускал револьвер в кобуру и снова вытаскивал его, сопровождая эти упражнения ругательствами. Наконец взглянул на нее:

— Ну что?

Ей следовало бы развернуться и выйти из комнаты, не произнося ни слова, но вместо этого Касси спросила:

— Она сломана?

— Что?

— Ваша рука.

— Нет, просто разбиты костяшки пальцев. У Маккейли челюсть словно каменная.

Она проигнорировала его замечание насчет «каменной челюсти».

— Разве не лучше дать руке зажить, прежде чем давать ей нагрузку?

— Это при таких-то соседях, как у вас? Раздраженный тон Ангела лишь подтверждал то, что этот человек по-прежнему находится в скверном расположении духа.

— Они ведут себя довольно тихо с тех пор, как вы поговорили с одними, а я побеседовала с другими, — по крайней мере они оставили меня в покое.

Он бросил на нее столь мрачный взгляд, что она поспешила добавить:

— Ведь я же просила вас никого не убивать.

— Я и не собираюсь никого убивать, но вы по-прежнему нуждаетесь в защите. А я не могу обеспечить вашу безопасность, отложив оружие.

— Ну, не знаю. Мейбл Кох — одна из самых известных сплетниц в Коулли — уже вчера перестала трезвонить о том, что вы победили в драке с Морганом. Так что я больше не беспокоюсь об этом. В общем, мне кажется, вы прекрасно обходитесь и без револьвера.

Ее беззаботный тон привел его в еще более скверное настроение.

— Я больше не намерен встречаться с кем-либо из Маккейли без револьвера в руке. Одного раза для меня вполне достаточно. Думаю, его родня вовсе не в восторге от исхода нашей драки. Поэтому жду от этой семейки новых неприятностей. Вопрос лишь в том, что именно придумают ваши соседи.

Касси нахмурилась:

— Ну, если вы уж упомянули об этом, то, наверное, вы правы. Маккейли-старший всегда гордился тем, что никто в округе не может побить ни одного из его сыновей. И меня очень удивляет, что Фрейзер до сих пор не пришел с известием, что его папаша рвет и мечет. Маккейли-старший всегда был скор на расправу. Я думала, что умру от страха, когда в первый раз увидела его в ярости. Но, как и Фрейзер, он любит выпустить пар.

— Не имеет значения, поскольку я все равно еще какое-то время не смогу покинуть ранчо.

— И все это время я должна сидеть тут?

— Касси…