Анна Буянова - Анфилада души

-Можно мне сегодня остаться у тебя? -Ты этого хочешь? -Хочу

-Ну, давай, заходи в гости, посмотришь какой у меня вид с 15го этажа

Словно с плеч упала гора.

Мы перешли в метро и доехали до станции Строгино. По дороге к нему я заметила небольшую остроконечную церковь, слева от дороги, похожую на лепестки или даже рыбью чешую. Мы хотели заскочить в суши, но опоздали на несколько минут и остались без ужина. Честно говоря, мне не хотелось есть. Я шла и вспоминала строки из своего сборника писем, посвящённого ему, я об этом уже писала, что будет такая встреча и что «все-равно эти сутки закончатся и ты с каменным сердцем уйдешь»

Я понимала что ловлю бабочек, что это краткий миг, но я готова была за него заплатить. Ведь я получала несравненно больше чем это вообще можно себе представить. Мне кажется, именно в такие минуты люди продают душу дьяволу, именно за такие мгновения счастья.

Мы стояли у окна и смотрели на красочные огни. Я понимала почему он там. У него было все. Успех, сила, уверенность, завтрашний день. Он был молод и амбициозен, перед ним лежала Москва ион готов был ее покорять. Я понимала, что я лишний кусочек в пазле его жизни. Внутренне я согласилась на дружбу. Просто, пусть он будет в моей жизни.

Мне от себя тошнит. Я ничтожество. Я никогда ничего не достигну. Так и сгину от нелепой и бесполезной любви. Все вокруг вранье, мое вранье, моя ложь. разница ровно сутки и все, мои крылья мертвы. Я отрезала их кухонным ножом и бросила у порога вместо ковра, надо же где-то снимать обувь… Да и зачем они мне. Осознание любви — вот что делает нас людьми. Все это безумие… я понимала, что он меня не любит, ему 24, мне 32, он взрослеет, ему интересен мир, а я его уже видела! Я смеялась и кричала одновременно, я писала ему что все классно и что мне не грустно, и я даже не знаю чувствовал ли он меня теперь… похоже ниточка порвана… Это такое чувство, когда человек для тебя целый океан, но он может предложить тебе только стакан воды. Стакан! Вместо океана! Чертов, сука, говёный стакан!

Так! Стоп! Через боль и любые трудности! Я не позволю себе сломаться. Я жива, я сильна, я хищница.

Я знаю, он любит меня, он очень, очень меня любит, он мня ищет, он знает, что я его жду, просто никак не найдет меня. Я знаю что дождусь. что это будет такой мужчина который затмит всех остальных, который простит мне всю мою гадкую жизнь и научит чему то новому, чему то своему, важному и вечному, тому, за чем я последую…

Лучше бы ему поторопиться, пока я не оказалась на станции какого ни будь Московского метро, целующей лбом мраморные полы… А может именно там я его и встречу? На изломе, на границе жизни и смерти… Может на этом рубеже и рождается истина. Может и правда нужно осмелиться себя потерять без остатка, чтобы приобрести снова. Это и есть перерождение. Перерождение истинной любви. Ведь раскаяние вознаграждается? Если есть бог, то де моя награда? Он не имеет права мне не верить!

-Я все вру, и ты должен это знать, я хочу сказать, что я думаю, что ты знаешь это. Надеюсь еще чувствуешь меня… а может нет… ох… тупость, глупость

*не отправлено

Так, похоже пора спать. Будильник и кровать.

Золушка вернулась к мачехе. Только я сама себе мачеха…

Снаружи я казалась самой обычной, но внутри, и черт сломил бы ногу, загляни он в моё нутро. Всюду валялись воспоминания, испачканные следами боли. Стулья настоящего, все до единого были перевернуты, либо со сломанными ножками. Радость укуталась в серое покрывало и выглядывала из старого, пыльного шкафа. Повсюду царствовал хаос, а богиня тоски носила в руках кропило и орошала каждый миллиметр моего сознания своим жгучим ядом. Но снаружи, я всем казалась нормальной…

Надо все начинать заново, только в другом направлении. Я хотела две вещи, либо забыть его, избавиться от воспоминаний, либо вернуть. Ни то, ни другое сделать было невозможно. Что бы я ни делала было бы самообманом. Никакие мои усилия не сдвинули меня с мертвой точки даже на сантиметр. Принять данность что он существует в моей жизни, но моим никогда не будет. Жить иными идеями, находить радость в амбициях. Отдать себя работе, деньгам. Позволить другим людям, не входить, нет, но хотя бы касаться моей жизни. Дать шанс самой себе на исцеление. Лечить себя дружбой и добротой. Лечить себя книгами и стихами, лечить себя рисованием и татуировками, лечить себя утренним чаем из диких трав, лечить себя лесными прогулками и возможно, когда ни будь, позволить кому-то лечить себя любовью.

Наконец, моя борьба стала осознанной. В этом было что-то особенное, в осознании боли, в планах на выздоровление. Мне стало казаться что я участвую в каком-то эксперименте, знаете, вроде психологических тестов. Время не ограничено. Есть только задача, которую нужно решить. Что с меня потом будет написана инструкция к инновационному препарату, такое себе лекарство от душевной боли.

Я снова перестала есть. Первые три дня чувствовала себя плохо и голод просыпался в недрах моего сознания, на четвертый я поняла, что надо бы поесть, после того как почувствовала головокружение. Вода, надо много воды. Сходила в магазин, купила иммунеле, две упаковки.

Я боялась, что больше не смогу любить. Что как бы ни был мне приятен человек, больше чем просто привязанность я дать не смогу. Меня это печалило. Я огненной породы, внутри меня всегда будет таится вулкан. Я из тех людей кому нужно постоянно его извергать, я не хотела терять этот огонь, не хотела становиться как все, довольствоваться просто «подходящим» или «удобным» мужчиной. Я хотела безумства, такого же ненормального какой была я. Я хотела пламени в глазах и поступках, я рождена чтобы гореть, гореть адским пламенем. Я не тихий огонек газовой плиты, я лесной пожар неумолимо сжигающий все живое.

Научиться сдерживать огонь. Вот чего мне не хватает. Так или иначе языки пламени вырываются из меня. И когда эта энергия выходит и не получает ответа, я пустею, растрачиваю себя понапрасну ничего не получая взамен…

Я не знала как этим управлять. Беречь слова и эмоции, хранить, копить их в маленьком, старом сундучке, в глубине души. Складывать как драгоценности, тщательно отбирать каждое. Беречь значит окунуться в море, в море одиночества и покоя. Копить, чтобы, когда придет время, мне было что отдать, чем поделиться. Чтобы он, открыв мою душу увидел там сокровище, а не черную пустоту, не изъеденный молью плед, не прогнившие доски ветхого, затопленного корабля. Чтобы он увидел роскошную драккару, груженую золотом, серебром и алмазами. Дорогими бальзамами из дальних стран, и невиданными до селе тканями, в которые никогда не одевался ни один смертный. Беречь себя, молчать, спрятаться…

Это случалось всякий раз после встречи с ним. Сначала я была окрыленной, верила в жизнь, строила планы, любила…

Потом слетала с катушек. я хотела испытать, почувствовать то, что я чувствовала с ним в руках других мужчин. Это было глупо и бесполезно, я знала, что не найду.

Он сидел на стуле в отключке, кажется он не спал двое суток. Я осторожно расстегнула ему клетчатую рубашку. От него пахло мужскими духами и чем-то еще, очень своеобразно, но приятно. Я целовала его гладкую шею, вдыхала запах, вдыхала так будто затягивалась, будто я могла почувствовать запах любимого человека, я дышала и дышала, тихо, чтобы не разбудить. Это была чистая нежность. Мне нравилось видеть рядом с собой мужчину. Сильного и уверенного. Это был не мой мужчина, это был чужой муж. Я лишь прикоснулась к нему, хотела почувствовать пальцами рук кожу… Я не могла долго жить без объятий, это было моим наказанием и моим космосом.

Вышла на улицу, ночь. Немного пройдусь и вызову такси. В наушниках Полина Гагарина «мы стали выше головы». Как же хочется курить! Желание наполнить легкие исходило из самых глубин, болезненно сдавливая грудь. Две недели ни одной сигареты, уже две недели.

Почему это не могло просто прекратиться? Почему молчание ранит больнее слов?

Знаете, как это работает? Сначала ты не можешь дышать, все тело ломит, каждый прожитый день — это победа. А потом… потом тоже больно, но ты приспосабливаешься, учишься жить с этой болью. Слушаешь музыку и болит, пьешь утром кофе и болит, едешь на работу и болит, ложишься спать и болит, закрываются двери лифта и болит, наступает весна и болит… и так каждый, чертов день! И как ни странно — получается! Снова и снова возвращаешься к одной и той же точке, мой вечный, долбанный день сурка… Вбиваешь себе в голову как тупорылый, не любит, не любит, не любит, не любит, не любит…

Это такое чувство когда тоска пропитывает всю твою жизнь насквозь, каждое движение, каждый предмет в комнате, вид из окна каждое утро. Передо мной раскинулись овраги времени, и им нет конца и края, они словно сговорившись против меня стали тянуться дальше и дальше и глубже, и глубже, ровно настолько, чтобы из них было невозможно выбраться.

-Хочу на море

-Море лечит шрамы (говорю ему), все утро слушаю «Горького», какое-то состояние интересное. И вроде слегка печаль и умиротворение и капелька экстаза, необыкновенный букет

-Береги себя и свою энергию, Тыква! Я собираюсь в студию, что-то устал. Но я сильный Кит! Мне так нравится Кит! Сильный, мощный, теперь я Кит.

-Китом тебя назвала я! Содрал у меня?

-Не содрал. Я это принял…

Принял… Принял форму которую ему дала я. Не знаю, как это понимать, совершенно очевидно, что симбиоз между нами продолжал существовать. Я не знаю где еще вы найдете людей так сильно любящих и также сильно противящихся друг другу…

-Это как раз то что надо. Моя новая форма. Пора бы взрослеть. Детство кончилось, малыш. Сегодня я это ощутил. Либо я стану сильным Китом, либо акулы меня сожрут и я останусь тонким слоем дерьма на дне океана.