Андрей с Фомой и два их помощника с любопытством уставились на молодую христианку. Они смотрели на происходящее словно на поединок гладиаторов и предвкушали интересное развитие событий. Века спустя муки и гибель красавиц так же забавляли инквизиторов — верных хранителей и продолжателей христианских традиций. Но Кефаса сейчас больше занимала борьба со Стефаном. В деле супругов он уже разобрался: вторая половина денег была обнаружена, и князь апостолов напряженно размышлял, как ее изъять у Иезекииля. Однако он не мог отлынивать от своих прямых обязанностей и приступил к допросу.

— Скажи мне, — довольно спокойно произнес Петр, — за 120 ли денариев вы продали имение?

«Ой, Господи, неужели он что-то заподозрил? — с замиранием сердца подумала Сапфира. — А мне теперь придется лгать… Но разве это не наши деньги?! Почему Кефас смотрит так, будто они получены за дом, построенный апостолами, а не родителями Анании?»

— Да, рабби, за столько, — ответила женщина.

Петр встрепенулся; от его былого равнодушия не осталось и следа. Он резко вскочил с табуретки и, сжимая от ярости кулаки, злобно зашипел. Его глаза налились кровью, и, с ненавистью глядя на обвиняемую, «князь» закричал:

— Да что это вы вздумали искусить Духа Господня? Посмотри: вот стоят Иов с Иеремией, погребавшие мужа твоего. И тебя закопают[29]!

— Что?! — замерла Сапфира, не веря своим ушам. — Как погребавшие? Где мой Анания?!

— Дух Святой убил твоего мужа за ложь! — пояснил Петр.

Глаза Сапфиры широко раскрылись, и в них отразился беспредельный, леденящий кровь ужас. Она жалобно застонала, ее ноги подкосились и женщина рухнула на пол подземелья.

— Какие нежности! — буркнул Кефас и перекривил молодую вдову, изобразив, будто и ему стало дурно.

— Похоже, у нее обморок, — заключил осмотревший женщину Андрей. Он схватил одну из табуреток, поставил ее возле стены и вместе с Фомой усадил туда бесчувственное тело Сапфиры.

— Надо ее облить водой, — решил Петр.

Иов послушно направился к стоявшему на столе кувшину, но рабби Первозванный остановил его:

— Постой, ведь в нем святая вода!

— Какая разница? — улыбнулся Фома. — Неси.

Иов взглянул на Кефаса, тот кивнул. После «холодного душа» Сапфира очнулась, медленно открыла глаза и несколько секунд удивленно смотрела на единоверцев. Вдруг ее лицо исказилось от боли: она вспомнила страшные слова святого апостола Петра.

— Мой Анания мертв?! — истерично рыдая, то ли спросила, то ли воскликнула женщина.

— Он солгал Духу Святому и поплатился за это, — торжественно молвил Симон. — Анания признался, что продал имение Иезекиилю за 240 денариев, но половину сей суммы утаил от нас. Однако грешен не он один — ты, недостойная, повторила чудовищную ложь, посему и тебя покарает Дух Господень.

Сапфира с трудом понимала, что говорит Петр. Мир словно перевернулся и стал адом. Как жить без любимого? Да и долго ли ей осталось жить?!

— Ты, блудливое создание, — обратился к красавице Симон, — принимая крещение, искала не благодати Божьей, а мирских удовольствий. Ишь ты, детей захотела!

Последняя фраза Кефаса вернула женщину к реальности. Она взглянула на единоверцев; ее глаза были полны слез, тело дрожало, и не столько от страха, сколько от ужаса, вызванного утратой любимого. Сапфира глухим, срывающимся голосом возразила христианам:

— А разве вы даром богобоязненны? Или не просите у Господа жизни счастливой и вечной?

— Ты что, меня учить вздумала? — возмутился Петр и выхватил нож. — Пора ее кончать.

— Если мне суждено умереть, — горестно молвила женщина, — то, прошу вас, похороните меня рядом с Ананией и… и посадите на наших могилках фиалки…

Князь апостолов приблизился к Сапфире и молниеносным движением разрезал ей горло. Женщина инстинктивно зажала рану, но кровь продолжала хлестать и сквозь кисти ее рук. Огромные черные глаза Сапфиры помутнели и закрылись, и она медленно сползла на пол…

На вечернем богослужении Петр ничего не сказал о двойном убийстве, но эту новость уже знали и так. «И великий страх объял всю церковь и всех слышавших это» («Деяния святых апостолов», V, 11).

После мессы братья-апостолы вышли во двор обители. Всё в природе осталось по-прежнему: так же сверкали звезды и светила луна; как и вчера, легкий ветерок разносил во все уголки двора чудесный аромат фиалок. Только не было больше в этом мире Анании и Сапфиры…

— Надо бы винца выпить, — предложил Петр.

— Ну, это обязательно! — не допускающим возражений тоном отозвался Андрей. — День сегодня выдался не из легких. Эх, жаль, что Сапфиру пришлось грохнуть. Красивая была баба, нежная. Ведь так, Симон?

— А я не Симон, — ответил Симон. — Я Кефас.

Эпилог

Прошло почти две тысячи лет, но и до сей поры христиане всех мастей поминают лихом Ананию и Сапфиру, якобы обидевших святого апостола Петра. История несчастных супругов — одна из самых популярных тем проповедей на богослужениях всех церквей и сект христианского толка, ибо тягчайший, по мнению служителей культа, грех — это утаить свои деньги и, ссылаясь на бедность, мало подать батюшке. Интерес священников здесь очевиден и понятен. Однако логично было бы предположить, что рядовые прихожане, которые сплошь и рядом поступают так же, как и наши главные герои, посочувствуют невинно убиенным. Но не тут-то было! Как только речь заходит об Анании и Сапфире, все христиане словно срываются с цепи.

Если бы реальный, исторический Петр хоть немного походил на созданный церковной пропагандой образ, он бы сказал «провинившимся»: «Утаив половину денег, вы совершили абсолютно недопустимый поступок. Так забирайте свои денарии и уходите от нас!». Однако будущий первый римский папа избрал иной путь. Как уголовник, он, несомненно, понимал, что наказание должно быть соразмерным преступлению. Но Симон позарился на чужие деньги…

Впрочем, верующие люди могут нам возразить: «В Библии написано, что Ананию и Сапфиру убил вовсе не Петр, а Святой дух». Однако эта версия не только не выдерживает никакой критики, но и вызывает смех. Все мы знаем, что такое дух, исходящий от объевшихся бобами (небрезгливые медики даже определили химический состав сего дуновения: водород, углекислый газ и метан). А вот так называемый «святой дух» не был зафиксирован ни одним прибором, его никогда не видели и не слышали психически здоровые люди. Поэтому такую версию не примет к рассмотрению ни один современный суд.

Бедные оболганные супруги! Вы стремились к лучшей жизни, к истине, которая есть дети и большая, дружная семья, но были во цвете лет безжалостно зарезаны идиотом. И ваши имена до сих пор произносятся с ненавистью и злобой…

Пройдут века, мировая медицина выйдет из зачаточного состояния и научится лечить психические заболевания. Тогда наконец-то исчезнет религия вместе со своей служанкой — идеалистической философией. И, скорее всего, наши далекие потомки из всего свода христианских легенд будут помнить только сказание об Анании и Сапфире — историю о большой любви и борьбе за свое счастье.