Алёна Лепская - Анафема в десятый круг

― Я не… Да твою ж французску мать, Элл! Ты же не сможешь так! Не сможешь! Просто не вывезешь! Понимаешь? Слово такое есть ― не-вы-ве-зешь! Падать с самой вершины Олимпа на землю и подниматься обратно. Ты хоть представляешь, что это за уровнь? Это грёбанная вершина музыкального мира, и ты уже на ней, на самом пике, и ты с неё свалишься к сраной эльфе, если возьмешься за это дерьмо! Да вам просто несказанно повезло, вы реально долбанные счастливчики, вам улыбнулась такая перспектива, о которой только мечтают! Это просто чёртова удача! Манна небесная! Такие чудеса случаются лишь раз в миллиард хреновых лет! В такие моменты люди реально верят в Бога! ― руки Рэя взлетели вверх, он был расстроен, озадачен, даже очень встревоженный за друга, ― Если ты придурок, сейчас облажаешься, то ты всю последующую жизнь будешь в переходе бренчать!

― Не буду. ― возразил Элл и нахально улыбнулся, ― Я ― роскошный придурок. Я знаю, что я странный, я знаю. Мне это нужно. Нужно, иначе я не избавлюсь от этого тупого ощущения… ― он запнувшись, потерял ухмылку, обеспокоено всматривался в серые глаза друга, ― Мне нужно перенаправить это, пока оно убило меня к чертям.

― Ты что серьёзно просто возьмёшь и всё кинешь? ― спросил блондин с сожалением. ― Нет я конечно всё могу понять, но… Знаешь за двумя зайцами, как говорится… ― произнёс друг многозначительно, ― Ты не боишься, что спалишь контору, и всё всплывёт наружу? Хоть на секунду задумайся, какой будет небывалый скандал, долбанный удар по репутации и ты потеряешь всё! Мечту! Неужели тебе не страшно?

Брюнет замер, и медленно сомкнул глаза, делая глубокий вдох.

― Чертовски. ― выдохнул он, ― Я чертовски боюсь, что опоздал. Слушай, ты случайно не в курсах где брат твой сейчас? ― задал он внезапный вопрос, распахнув глаза. Блондин растерялся.

― А он-то тебе зачем?

― Да так, забудь.

― Да, так? ― насторожился блондин. В парне словно переключатель какой, щёлкнул. Раз, и он уже оживился, хоть и странно и как-то нервно. Но словно и не было боли и мерцания в глазах лишь мгновение назад. Элл спешно пожал ему руку, в прощании.

― Мне пора, спасибо тебе, спасибо что выслушал, и ещё увидимся.

Блондину лишь оставалось смотреть вслед стремительно уходящему интернациональному другу, достающего на ходу смартфон. Как так жить вообще можно? Он хоть одну неделю в своей жизни прожил на одном месте? Зная Славку ещё со школы, и Элла, почти пять лет ответ отрицательный. А ведь он когда-то мечтал о карьере музыканта. Хотел бы он такой сумбурной жизни? Боже упаси…

― Ренат объявился.

В ту же секунду как отец это объявил, страх перед неизвестностью окутал моё сердце. Я хотела отмотать время назад, и не знать об этом, или взглянуть на него своими собственными глазами.

― Давно? ― спросила я, борясь с нервным потрясением. Отец неопределенно мотнул головой.

― Понятия не имею. Сегодня, на Инну напал, прямо около дома. Я его с далека видел, но… белые волосы, рост, фигура… его сложно не узнать.

Аля принялась убирать бинты и прочие мед атрибуты со стола, с болезненной страдальческой маской на лице. Она была бледной, и очень потрясённой.

― Это откуда? ― намекнула я на раненное плечо. Костя, отпил свой виски.

― А, да, это мы с Коляном во дворе, ножи метали. ― он многозначительно изогнул бровь, мотнув на Коляна головой, ― Угадай кто промазал. А мать твою, медики в больницу увезли, пару часов назад.

Мои брови взлетели вверх.

― Так он её ранил?

― Да.

Я не знала, что чувствую, не знала, что сказать, что спросить. Не знала, как скоро я избавлюсь от охватившего меня оцепенения.

― И как она? ― поинтересовался Раф, скорее из вежливости. Уж, для меня-то, ни коим образом не является Сакраменто, какого он мнения о моей маман. Отец задумчиво надул губы, смотря на дно бокала с виски. На мгновение он поймал мой остекленевший взгляд.

― Ну… состояние тяжёлое, но стабильное, ― ответил он осторожно, проверяя и обдумывая каждое слово. Не отрывая от меня внимательного взгляда, он отслеживал мою реакцию. Но я понятия не разумею, как мне реагировать на всё это. Я просто превратилась в неживую материю, боясь даже пошевелиться, я была просто фигуркой из прозрачного хрусталя, на самом краю, что со звоном разлетится на тысячи мельчайших осколков, стоит только слегка подтолкнуть.

― А он где? ― спросил Раф. Костя переглянулся с Коляном, явно решая, что ответить.

― Пока что ищут, ― осведомил отец, и пожал плечами, ― Но даже если найдут, думаю… не знаю, что решат, он же невменяемый. ― прочистив горло, он требовательно нашёл мой взгляд, ― Так, или иначе, собирай вещи какие надо, и пока его не задержат, чтобы духу твоего тут не было.

Спустя мгновение, я как по щелчку отмерла и отчаянно протестуя замотала кудрявой головой.

― Его срочно надо отыскать, и никаких ментов, Кость, ему не срок нужен, ему наверняка требуется чёртова помощь, ― затараторила я, и нервно забарабанила ладошками по столу, как по тамтаму, ― И… он не мог. ― отрезала я, решительным тоном. Костя с Коляном практически синхронно изогнули бровь в непонятках.

― Что, не мог? ― решил уточнить крёстный. Я снова замотала головой, подаваясь назад, и заперебирала пальцами по поверхности стола. Я не знала, как объяснить это. Даже мне самой было не ясно, откуда такая твёрдая уверенность, но одно я знала предельно чётко и ясно, как днём с огнём. Поймав в совершенстве понимающий и подтверждающий мою позицию, взгляд Рафаэля, я смело посмотрела в глаза отцу.

― Он бы не напал, ― заявила я окидывая всех серьёзным взглядом. Брови родственников и не совсем взлетели вверх. Рафаэль хмуро смотрел в сторону, подперев рукой подбородок, он о чём-то глубоко замыслился. Колян угрюмо хмыкнул, привлекая моё внимание.

― Вик, у Инны горло перерезано! ― он слегка всплеснул рукой, недоумённо на меня смотря, ― У него нож был в руке! И руки по локоть в крови! ― он многозначительно склонил голову набок, ― Не мог?

― А как горло перерезано? ― спросила я тут же. ― По артерии?

― Нет чётко под подбородком, ― ответил отец, явно силясь понять к чему вообще прозвучал этот мой вопрос. Моя решительность дрогнула. Если она снова не пыталась очертить границы моей участи прямо у себя на шее, то тогда я даже не знала о чём думать, и на чём основополагаться. А главное на чём основополагался Ренат? Неужели месть? Он мог желать возмездия? Он мог. Но не мог он напасть, ну не мог и всё тут!

― Вик, ― шепнул мне Раф. Я повернула на него голову, внимая тому, что он собирался сказать. ― Стирала по своему? ― спросил он блуждая прищуренным взглядом синих глаз, по моему лицу. Он явно что-то знал, обо мне, о Ренате, о моём детстве и её сумасшествии. Обо всём этом искажённом ужасающем театре теней. Это вернуло мне уверенность в своих выводах. Я немного улыбнулась парню, и этой его супер-Шерлок-догадливости. Медленно, я посмотрела на отца и скрестив руки на груди, вскинула подбородком.

― Спорим, она сама это сделала?

― А… ― его челюсть отвисла, и глаза озадаченно округлились, ―Чего? Сама?

― Угу. ― хмыкнула я, покусывая губу. Отец поочерёдно прошелся разрозненным взором по всем от Али, выстывшей в пространство с платочком у уголка рта, и остановился на мне. Постепенно, он стал как-то странно глухо посмеиваться.

― Сама… сама? ― переспросил он, тихонько хихикая, ― Хочешь сказать, что… она и раньше наносила себе травмы? ― поинтересовался он осторожно, ― Так же как… ― он не договорил, всё ещё странно улыбаясь или ухмыляясь.

― Я? ― решила я закончить за него его мысль, ― Ну, не совсем. Хотя, именно о чём-то таком я и говорю, ― кивнула я медленно, ― Самоповреждения, Сэни. Это называется ― самоповреждения.

Фазер мой, так же заторможено кивнул в ответ.

― Ага… А тебе? ― спросил он следом, не стирая этой улыбочки с лица, ― Тебе она наносила травмы?

О-оу…

Мой взгляд панически заметался, в поиске опоры. Мне нужно было зацепиться за что-то, этот крутой поворот вопроса, рисковал выбросить меня в кювет. Отец, тяжело сглотнул, проницательно на меня смотря, он всё ещё улыбался, но как-то так тихо и маниакально, что стало страшновато.

― Наносила своими чёртовыми руками?

О, нет. Если я солгу, это будет очевидно. Если промолчу… молчание порой, тоже ответ. И этот ответ, неизвестно чем обернётся. Вот что я имею ― жизнь между истиной и ложью.

Костя в один глоток допил виски и грохнул пустым бокалом по гранитной поверхности.

― Да, я убью её к чёртовой матери! ― процедил он сквозь маниакальную улыбочку. Внутри него клокотала безудержная ярость.

― И получишь от 6 до 15. ― я остерегающе выставила палец на отца, смиряя его сдержанным, но настойчивым взглядом. Он в то же мгновение подскочил на ноги и стакан улетел в стену, разбиваясь в осколки.

― Да, плевать я хотел! ― взревел он в совершённом гневе, оглушая всех и вся вокруг себя.

― О, ну начинается-бей-посуду-я-плачу… ― пробормотала я под нос. Я наткнулась на Альбинин чья-бы-корова-мычала-взгляд. Я усмехнулась этому, хотя смешок явно был нервным. Отец тем временем определённо решил изрядно пополнить мой нелитературно-атапаскский-словарь. Таких заковыристых проклятий, я, клянусь, отродясь не слыхала. Я нерешительно взглянула на Рафа, и пожала плечами словно извиняясь за то, что заранее не предупредила, что в этом доме с душевнобольными проживаю. Хотя я полагаю это не было большим секретом для него.