Алёна Лепская - Анафема в десятый круг

Конец лета выдался дождливый. Мелкие дождинки плясали, редким танцем спускаясь с неба. Погодка так себе. Парень, по инерции насвистывал, мрачноватый и дерзкий мотивчик мелодии засевшей в голове, ступая на ступени подъездного крыльца. Настроение под стать погоде, было не отрадное. Крутя на пальце связку ключей, он поднялся на лифте до 10-го этажа высотки, мысленно перечислил список дел. Не прерывая художественного свиста, любимой мелодии эпатажных зарубежных металлистов, отпер дверь и шагнул в своё временное пристанище и по совместительству квартиру своего друга, пока тот в отъезде. У блондина вообще было огромное множество друзей и просто знакомых, люди притягивались к весёлому и эксцентричному молодому человеку. Навстречу вылетел ретривер и от счастья облобызал частого гостя, с ног до головы.

― И тебе здорово приятель. ― потрепал его за ухом временный хозяина-заменитель, и заприметил в хате густой морок дыма.

― Что за?…

Метнулся на кухню, под лай питомца, в уме хаотично соображая, что могло стать источником такого задымления. Природа дыма стала предельно ясна, спустя мгновение. Табак. Сам парень не курил ― бросил, и заподозрил, что он не единственный посетитель. Был только один человек имеющий ключи от квартиры. И кроме него самого, это был сам хозяин квартиры. Не курящий вообще. И он не ждал его, точно не сегодня, и не сейчас. Переступив порог студии ― гостиной совмещённой с кухней в современном стиле хай-тэг, взгляд уловил фигуру во мраке.

Но это был не он.

Шторы были задёрнуты, окна закрыты, сохраняя устойчивый сизый смог. Парень сидел на полу прислонившись к дивану спиной, и вытянув длинные ноги. В зубах зажата сигарета. Его стиль был неформально-готический: пронзительно тёмно-красная, как сама кровь, футболка с V-образным воротом, обилие браслетов и серебряных цепей на шее, одна из которых с чёрным египетским крестом, чёрные джинсы с цепями на шлейках, чёрные байкерские ботинки на высокой шнуровке. Идеально прямые иссиня-чёрные волосы, почти до середины спины, под покровом чёрного тэкера. Вокруг было куча бумаг, нотных листов, пара бутылок из под виски и одна только недавно початая. В руках красовалась неизменная спутница жизни ― гитара. Это была электрогитара цвета красного дерева ― Gibson Dark Fire.

Длинноволосый брюнет выглядел так, словно сорвался прямо с пресс-конференции в Нью-Йорке, ведь именно в этом образе он на ней и предстал меньше суток назад, только в неизменном жутком гриме, чёрном цилиндре, вместо кепки, и в чёрном фраке небрежно закатанном до локтей. Сейчас его голова была опущена, в неестественной, подавленной манере. «Нечастое явление. Чертовски редкое», ― тут же подумал парень, ― «Что-то случилось, что-то серьёзное…»

Брюнета блондин не видел около года, в живую по крайней мере точно, и ещё бы столько же не видел по правде сказать. Он не ожидал такой встречи.

― Люций… Ты какого лешего здесь забыл? ― настороженно поразился, парень.

― Я тоже соскучился, ― процедили в ответ, тяжёлым на слух голосом, пьяным, охрипшим от сигарет, и с сильным акцентом,― Безмерно, просто. И расслабься, Рэй, я же не на работе.

Блондин, по прозвищу Рэй, несколько озадаченно, витиевато взмахнул на парня рукой, намекая на образ.

― Ну, извиняйте, мсье Франц, с толку сбивает.

Парень-гот, ничего не ответил на это, хотя имя своё собственное ему нравилось куда больше, ведь слышит он его не часто. Франц ― которое многие отчего-то принимали за имя, таковым не являлось. Прозвище Франц, или попросту Француз ему присвоили друзья, за то, что… а вот кто его знает, толи он реально француз, толи долгое время проживал во Франции, но так или иначе являлся обладателем яркого акцента, и не избавился от него судя по всему по сей день, хотя по-английски шпарит чисто. На все вопросы о своём происхождении, личной жизни и прочей информации косвенно непосредственно своей персоны, ответ во все времена был одним: «Какой смысл рассказывать другим слишком много о себе? Особенно зная, что в моменты зависти, слепой начинает видеть, немой говорить, а глухой слышать.» Однако с вступлением в новый виток музыкальной карьеры, привязалось и новое прозвище, Лютый, зарубежом прозвали Люций, а лучший друг ― хозяин этой квартиры, как звал его просто Эллом, так и кличет до сих пор. Толи это и в самом деле его реальное имя, толи производная от заглавной сценического имени ― имени Люцифер, а может и от иного, ангельского имени дьявола ― Самаэль, ведь характер у этого типа не сахар, а «Эль» как известно переводится как «Яд». И не смотря на то что, блондину старая издёвка Лягушатник прельщала больше, всё же называл гота просто Французом, талантливых людей он справедливо привык уважать, какими бы мудаками они не были. У всех свои недостатки.

Тяжело вздохнув, блондин спокойно пересёк дымное помещение и раздвинув в два движения плотные светлые шторы, распахнул окно настежь.

Раздраженно взмахнув рукой теряясь в словах, Рэй подступил к парню, на пару лет младше себя.

― Как тебя только не узнают в таком виде?

― Я тебя умоляю. Кому я тут нужен? ― безразлично ответил гот, отпив виски. Блондин недоверчиво повёл бровью.

― Почему один, где мой земляк? ― вспомнил он непосредственно про хозяина сей квартиры.

― Он не в курсе, что я уехал.

Земляк, он же Слава, или просто Алексеич ― бывший драммер, распавшейся рок-банды. Ныне драммер мирового уровня, которого блондин не видел месяца два уже, те самые что приглядывает за хатой старого друга, а проще сказать временно проживает.

― Как это? ― удивился блондин, ― Ты совсем один что ли прилетел? На кой? Да кончай ты смолить, твою мать! ― блондин отобрал из слабых пальцев дотлевший до фильтра бычок и затушил в пепельнице у ног. Он присел на корточки, внимательно всматриваясь в лицо в тени прямого козырька ― лицо бледно-мрачное, запутанное, вроде всё то же, но такое не похожее сейчас на своего обладателя. «И вроде не изменился ни капли, как был малолеткой, так и остался в свои…» Сколько лет готу тоже вопрос спорный. Выглядит лет на семнадцать, что не возможно по ряду причин. Например когда Славян познакомил музыкантов из группы со своим лучшим другом, оный уже даже в школе не учился, а это было не много не мало 4 года назад. В общем все привыкли считать, что Французу немного за двадцать, может около 22-х. За последний год не изменился вовсе, всё такой же, но почему-то совсем непривычный. Рэй даже растерялся, когда встретился с глубокими глазами чернее черной ночи.

― Я взял перерыв. ― холодно отчеканил парень. Блондин пару раз моргнул, уставившись на лучшего друга хозяина квартиры, то бишь Славы, и как подстреленный упал с корточек на задницу, потерявшись окончательно.

― Чего?… ― прошептал он в полном шоке, ― Перерыв?! ― вырвалось нервное недоумение, сменяясь скепсисом и Рэй прочистив горло, решил деликатно уточнить, ― С дуба что ли рухнул?

Чёрные глаза потерянные в прострации и виски казалось потемнели ещё больше, изучая пару секунд, тревожно, хмуро, и собеседник качнул головой.

― Не исключено.

Это так разительно отличалось от всегда пугающе-бесстрастного, безразличного и в доску циничного молодого человека, что странное, поведение сильно напрягало. Музыка была вечной женой этого парня, всё что кроме этого, его казалось и вовсе не интересовало. Блондин, обеспокоился не на шутку, всё таки глубоко (очень глубоко) в душе, Рэй безмерно восхищался музыкантом, и независимость молодого человека уважал, и своим другом Француза всё же считал, не смотря на внешнюю холодность их взаимоотношений. Временный хозяин владений принялся упрямо заискивать взгляд парня.

― С тобой, что вообще?

― Со мной? ― переспросил он без энтузиазма, подняв взгляд,― Абзац. Полнейший. Будешь?

― Нет, спасибо, я пожалуй воздержусь… ― пробормотал затая бьющую тревогу, блондин и провёл ладонью по лицу, ― Какого чёрта ты сорвался, Элл? ― осмотревшись немного проветрившееся помещение нахмурился, ― А чё бардак-то такой учинил, прибраться не пробовал? ― возмутился парень, точно зная, что Француз и беспорядок ― вещи решительно несовместимые. Тот мрачновато хмыкнул, покрутив демонстративно бутылкой дорогого виски.

― Я работаю над этим.

Нервная подавленностью сродни злогрусти очень пугала. Рэй не знал, не видел этого выражения прежде. «Циничный холод, тщательно скрытая ярость, скучающее высокомерие ― да, но это было открытием. Творческая личность, блин…

― Тебя вообще не задолбало мотаться туда сюда?

― Задолбало. ― тихо и флегматично признался парень и закурил сигарету, пуская дым в потолок.

― Ну так и на кой ты это делаешь? Не пробовал определиться, уже наконец? ― пробовал выяснить давно уже интересующий аспект. Живя в России, Элл неоднократно мотался во Францию, с началом музыкальной карьеры скитания помимо рабочих, то и дело приводят его в Россию. Франция-Россия-США-Франция-Россия ― бесконечное странствие, жизнь на три страны, сотни городов, и десятки концертов в год.

― Ага, это ты у Славы спроси. А лучше у папандра его, он будет безумно счастлив, узнав, что его сын скандально известная мировая рок-звезда. ― мрачно пробормотал брюнет, сквозь дым, ― Барабашка наш, слишком любит деньги, не думаю, что он готов всё потерять.

Барабашка, он же драммер Слава, несмотря на бесбашенный, неформальный образ жизни, на самом-то деле человек продуманный и практичный. При неприлично богатых родителях, вторую линию своей жизни скрупулезно скрывает, не только на условиях контракта, но и из личных побуждений, говоря, что мол папу удар хватит если он узнает, что его двадцати четырёхлетний сын-бизнесмен, не только с раннего детства мучает ударную установку, простыл ударником в подростковой панк-рок-группе, но и вовсе стал драммером скандального дэт-рок-коллектива. Удар его может и не хватит, а вот наследства может и лишить, ведь что либо менять в своей жизни Слава явно не собирается. Как этот сумасшедший умудряется учиться, вести бизнес, и выдавать ритмичные сбивки по всему миру ― одновременно, не знает пожалуй сам дьявол. Что до дьявола, то бишь до Люция, ни о его родителях, ни их отношении к жизни сына, никто не в курсе. Вероятно они так и живут во Франции, но из одного разговора между Славкой и Эллом, Рэй решил, что родители их хорошо знакомы, вероятно поэтому эти двое неразлучные друзья, ибо иных мотивов по какой такой причине Славян столько лет дружит с Эллом, просто нереально разглядеть.