— Почему, имея влиятельных друзей, Абелард поселились с Хелоизой в разных монастырях? Почему он согласился на это?

В ответ на ее вопрос тетка подняла брови и переспросила:

— Ты спрашиваешь почему? Во-первых, многие из влиятельных людей не желают брать на себя ответственность, а во-вторых, Хелоиза явилась как бы причиной падения Абеларда. Ты не знакома с теорией старых церковников — святого Джерома, святого Августина, святого Паула, что во всех грехах мужчины виновата искусительница-женщина, ее грешное, гнусное тело. К тому же у Абеларда, помимо друзей, было немало врагов. Многие видели в нем уж если не еретика, то, по крайней мере, человека, не поддающегося контролю и угрожающего основам святой церкви.

— И это действительно так?

Аббатиса внимательно посмотрела на племянницу.

— Я не думаю, что одному человеку под силу такое, да и, на мой взгляд, Абелард совершенно ни о чем таком не думал. Но, тем не менее, его последний трактат был сожжен и теперь он создавал немало проблем в монастыре святого Дениза, где его приняли достаточно тепло.

Питеру не потребовалось много времени, чтобы восстановить свои физические силы, но его ум страдал от бездействия. Он стал спорить с властью в монастыре. Абелард проанализировал состояние монастыря, и историк Беде подтвердил его подозрения — аббат монастыря святого Дениза не имел права так называться и тем более пользоваться всеобщей верой и поклонением. А чуть позже Абелард публично заявил, что и сам аббат, и его монахи живут грязной, похабной жизнью.

Слова Питера не произвели ожидаемого им эффекта. Аббат Алус не стал опровергать его обвинений. «Это правда, — сказал он, — но люди, которые долго вместе живут в монастырях, оторванные от мира, действительно часто и физически живут вместе. Это не новость. И монастырь святого Дениза не исключение, но совершенно незачем об этом говорить вслух».

Монахи святого Дениза увидели в Абеларде бесчестного человека и перестали общаться с ним. Возможно, даже из-за этого случая… Это было пять лет назад. Питер Абелард оставил монастырь святого Дениза после того, как все монастырские на общем совете обвинили его в извращенности и испорченности, хотя ничего не было доказано. Он возвратился к преподавательской деятельности.

Большое количество студентов в Париже надеялись на его возвращение, а некоторые, услышав, что он возвращается, приехали в город в надежде на то, что Питер откроет свою школу.

Богатые, знатные друзья дали Абеларду немного денег, и на востоке, недалеко от Бургундии, Питер со своими учениками разбил лагерь и стал обучать молодых людей красноречию.

— А что же Хелоиза? — спросила Констанция. Взгляд тетки устремился вдаль.

— Когда она должна была давать святой обет, то попросила в последний раз увидеть своего ребенка и расплакалась. Хелоиза стала послушницей Аргенского монастыря, но не смирилась с судьбой, продолжая любить Питера.

Констанция сидела на постели без сна. В коридоре опять стало шумно. По шаркающим шагам она поняла, что это старые монахини — аббатиса собирала их на утреннюю молитву. Значит, было уже три часа утра, а Констанция так и не заснула ни на минуту.

Она думала о женщинах, молящихся в часовне в середине ночи, о Хелоизе. Неожиданно для себя Констанция расплакалась. Сначала тихо, а потом все сильнее и сильнее, наконец, она просто зарыдала. Она рыдала от долго скрываемой боли, страданий, страха, от всего того, что с ней случилось. Она рыдала, не останавливаясь и так горько, как плачут только дети. Она плакала о судьбе Хелоизы, о ее ребенке, о своем еще не родившемся сыне. Она плакала даже о Сснрене, который теперь скитался где-то, потеряв всякую веру в Бога. Ей просто хотелось кричать от горя, которое вырвалось наружу и затопило ее всю. Сквозь слезы она снова вспомнила о ребенке, которого носила, эта мысль обожгла ее, и слезы с новой силой покатились из глаз.

Долгое время Констанция не могла остановиться, слезы градом катились из ее прекрасных глаз. Но, наконец, обессилев от рыданий, она, тихонько всхлипывая, вытерла лицо и теперь сидела на кровати в полном изнеможении.

Внезапно у нее появилось предчувствие, что что-то должно произойти. Откинув одеяло, она посмотрела на белье и увидела красные пятна. Месячные все же пришли. Все се страхи оказались беспочвенными. Она поправила одеяло и легла.

Наутро глаза графини были опухшими и выглядела она не лучшим образом. Было заметно, что Констанция провела бессонную ночь. Как обычно в такие дни, она чувствовала вялость во всем теле. Ей понадобилось приложить все усилия, чтобы дойти до часовни монастыря, тело вообще отказывалось повиноваться. После молитвы она с теткой пошла к лошадям. Ее слуги уже грузили багаж, пар от их дыхания и дыхания лошадей клубился в воздухе. Рыцари пришли из деревни, где ночевали, и стали готовить лошадей к дальней дороге. Туман окутывал землю.

Из женского монастыря слышалось пение. Пели ученицы монастырской школы. Констанция больше не видела вчерашнего отшельника, не встретила она и никого из прибывших ночью. В монастыре было тихо и спокойно, все занимались своими обычными делами.


— Идите дальше, — сказала нищим аббатиса. — Собирайтесь скорее, я же сказала, что, к сожалению, ничего не смогу для вас сделать…

Констанция увидала, как к одному из слуг подошел нищий и стал что-то просить, но слуга только отмахнулся от него.

— Что он хочет? — спросила Констанция у тетки.

Аббатиса сердито ответила:

— Мы не можем подавать сейчас, проклятая засуха! У нас хватает средств, чтобы еле-еле прокормить тех, кто сейчас проживает в монастыре. Бог мой, какое жестокое время, впору самим просить подаяние!

Констанция подумала о своих дочерях. Она поинтересовалась у тетки насчет Ходерн.

— Мы могли бы взять ее только на кухню, — сказала тетка.

— Хорошо, пусть будет сначала кухня, — согласилась Констанция. — Я буду присылать вам деньги для ее обучения.

Тетка повернулась к ней. — Ха! Будешь присылать деньги на ее обучение! Ты знаешь, сколько у нас девушек, за которых не платят и на которых приходится тратиться монастырю? Последние годы были такими сложными для нас, а монастырь переполнен девушками, которых приходится принимать. Не умирать же им с голоду в нашем лесу!

— Хорошо, — упорно продолжала настаивать Констанция, — в таком случае я обеспечу постоянным годовым доходом пятерых из этих несчастных. Так, чтобы хватило им на одежду и пропитание.

Констанция сказала это столь категорично, что сложно было найти следующий предлог для отказа. Она повернулась и пошла к своей лошади.

— Дай слово, что не передумаешь, — проговорила аббатиса ей вслед.

Но Констанция, оскорбленная таким поведением родной тетки, даже не обернулась.

Аббатиса подошла к лошади племянницы совсем близко, боясь, что кто-нибудь услышит их разговор.

— А теперь, дорогая, расскажи все-таки, что за проблемы заставили тебя интересоваться Питером Абелардом и его женой? — понизив голос, спросила аббатиса.

Констанция побледнела.

— Не было никакой проблемы, просто любопытство, — быстро овладев собой, проговорила, она.

Тетка нахмурила брови.

— Когда мы, женщины, пытаемся что-то скрыть, мы можем это сделать, но есть одна вещь, которую скрыть не удается практически никогда. Женщина не может спокойно говорить о человеке… Король дал тебе отсрочку на три года, и ты постоянно всем напоминаешь об этом… Старая женщина замолчала и пристально посмотрела на племянницу.

Констанция резко отклонилась в седле и толкнула лошадь. От неожиданности лошадь фыркнула, но с места не сдвинулась, аббатиса крепко держала ее за стремя.

— Я сказала, что не существует никакой проблемы, простой интерес. Кроме того, какое это имеет значение? Я никогда не встречусь с Питером Абелардом. — быстро ответила графиня.

Констанция пришпорила свою кобылу и поехала вперед, рыцари уже собрались и готовы были продолжить поход. Они попрощались с монастырскими. Констанция, в свою очередь, нагнулась к тетке для благословения, поцеловала ее в холодную щеку, и они отправились дальше. Уже совсем рассвело, из-за туч показалось солнце. «К полудню день будет совсем зимний», — подумала Констанция.


Путешественники направились на юг. Рыцари после ночной пирушки в деревне ехали медленно. Сержант с дюжиной рыцарей проехал и вперед и назад по всей колонне, проверяя, все ли нормально. Проезжая мимо леди Морлакс, он, сверкнув глазами, пристально посмотрел на нее, но ничего, не спросил. По виду графини он понял, что у нее не было никакого желания разговаривать.

Графиня действительно не хотела ни с кем раз говаривать, поэтому-то и не поехала в карете со своими девушками, а предпочла остаться в седле.

Они медленно продвигались вперед. В низинах лежал густой туман. Внезапно тишину прорезал стук копыт и послышалось звяканье доспехов.

На пути колонны появились странные рыцари. Некоторые из сопровождающих Констанцию попытались объехать их, другие остановились и с интересом разглядывали. Странные рыцари молча стояли посередине дороги. На них были стальные шлемы изумительной работы. У каждого в руках пика с белым пером.

Девушки зевали и не понимали причину остановки. Некоторые из них вылезли из кареты и широко раскрытыми глазами уставились на дорогу, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь плотный туман.

Незнакомые рыцари проехали вперед вдоль колонны, кроме их главного, который носил шлем, украшенный пером. Его глаза медленно осмотрели Констанцию и уставились куда-то вдаль.

Рыцари, похожие на привидения, исчезли также быстро, как и появились, так ничего и не сказав — и туман поглотил их.

Сержант на своем великолепном рысаке быстро подъехал к Констанции. Неожиданно он разразилась смехом. Карсефор вопросительно посмотрел на нее.

— Матерь Божья, неужели они действительн реальны? — сквозь смех проговорила она.

— Германцы… — проговорил сержант, посмотрев им вслед. — Они люди императора или я ничего не понимающая свинья. Но что он здесь делают?