Джесс и Фред пристально всматривались друг в друга.

— Как же все это глупо, — после минутной паузы покачал головой Фред. — После всех прошедших лет…

Очень худая женщина лет пятидесяти с искусственной сединой в волосах и жестким узким ртом похлопала Ригса по плечу:

— Мистер Смит? Вы не забыли, что обещали сегодня быть у нас на вечеринке?

— Как-нибудь в другой раз, милочка, — машинально ответил Фред, не отрывая глаз от Джесс.

Она натянуто засмеялась:

— Мистер Смит, вы у нас из разряда почетных гостей.

— Прости, дорогая. Ты замужем? — настойчиво спросил Фред.

— Нет.

— Я тоже свободен.

— Прошу прощения, мистер Смит…

— Послушай, дорогуша, не видишь — я занят. — Фред нежно погладил Джесс по щеке. — Давай смоемся отсюда Нам надо многое рассказать друг другу. И кроме того, я проголодался.

— Этим ты всегда отличался.

— Я знаю одно местечко в Виллидж. Итальянский ресторан под названием «У Пьетро». Там ко мне довольно неплохо относятся.

— Но, Фред, у тебя же выставка. И кроме того, эта вечеринка…

События развивались слишком быстро, и Джесс никак не была готова остаться сейчас с Фредом наедине.

— Да хрен с ней, с вечеринкой. Я привык делать что захочу.

— Но это невежливо.

— Настоящий художник и не должен быть вежливым.

Вспомни Каселли.

— К тому же я здесь с друзьями.

— Ну что ж, возьмем их с собой. Если ты должна, — вздохнул Фред.

По пути от такси до ресторана Гвиннет прошептала на ухо Джесс:

— Так ты говоришь, что это он? Фред Риге? Твой Фред?

— Да.

— Тот самый, от которого у тебя должен был быть…

— Тише!

— Он что, не знает?

— Нет. И не узнает. Если я не захочу.

— Ах, Джесс, после стольких лет. Что ты чувствуешь?

— Сама не знаю…

Ресторан располагался в небольшом переулке на Бликер-стрит. В заведении было полно народу и очень шумно. С потолка, создавая атмосферу праздника, свешивались бутылки кьянти в соломенной оплетке, пластмассовые виноградные гроздья и громадная салями из папье-маше.

Толстый итальянец Пьетро, увидев Фреда, заключил его в потные объятия, после чего разразился потоком приветственных возгласов:

— Синьорины, я польщен, польщен… для меня это такая честь… — Пьетро по очереди обнял Джесс, Гвиннет и Катриону.

Хозяин усадил пятерых гостей за единственный свободный столик на двоих, водрузив на него большую бутыль вина и блюдо с караваем чесночного хлеба.

Затем состоялись продолжительные дебаты по поводу меню, закончившиеся тем, что Пьетро выкрикнул на кухню заказ на четыре порции «кальмари Роса спешиаль».

Джесс и Катриона впритирку сидели на двух плетеных стульях. Фред с Гвиннет расположились напротив на небольшой скамье. Фред шутливо толкнул Гвин бедром:

— Не занимай всю постель, подружка, ты почти выпихнула меня на пол.

За этим последовали игривые толкания бедрами, пока Гвиннет наконец не спросила, откуда появился Альфред Смит.

— Смит — девичья фамилия моей матушки. Очень удобная фамилия: Смитов на свете гораздо больше, чем Ригсов.

А я, видите ли, влип в историю.

— Какую историю?

Фред явно с удовольствием поведал о своих криминальных похождениях, закончив рассказ следующими словами:

— ..это была славная афера, даже слишком славная, как оказалось впоследствии. Только полиция прихватила одного типа, и тот, скотина, все разболтал. Эй, Пьетро! — Фред откинулся назад и помахал хозяину пустой бутылкой. — Еще немного старого доброго кьянти. У нас тут пирушка.

Принесли вино. Фред разлил его по стаканам и, чокнувшись со всеми по очереди, с жадностью выпил.

— Прекрасное здесь местечко. Прекрасная жратва. Я годами бывал здесь.

— Годами?! — воскликнула Джесс. — Ты жил в Нью-Йорке?

— Наездами. У меня здесь постоянно были выставки. Да и агенты мои здесь живут. Один из них — Соломон Вальдхейм. Именно он сделал меня знаменитостью при жизни.

Соломон не из тех парней, что говорят: «Подожди немножко до собственной смерти».

Фред поднял бокал и произнес тост:

— За удачу, и чтобы ее было побольше.

— Будем здоровы, — хором отозвались Джесс и Катриона.

— Так ты сидел в тюрьме? — настойчиво вернулась Гвиннет к прерванной теме.

— В тюрьме? Я? — Фред расхохотался.

Положив подбородок на руки, Джесс внимательно следила за Фредом сквозь пелену табачного дыма.

— Ну так чем же рее кончилось?

— Альф на своей машине отвез меня к Каселли. У Каселли был старый дом-развалюха в Ислингтоне. Прекрасная пивнушка на углу. Там было совсем неплохо, особенно если ты в бегах…

Джесс подумала о том, что, стоило ей тогда только спросить Доминика Каселли, и она тут же нашла бы Фреда. Почему же ей не пришло в голову спросить?

— Я не мог высунуть голову довольно долго, — добавил Фред.

— Только не говори, что потом ты вернулся к своим делишкам! — воскликнула Гвин.

Фред усмехнулся:

— Невозможно сделать себе имя за один день. Любому придурку надо на что-то жить. Но я больше не заносился: так, мелочи — телики, радиоприемники и детали к ним, коробки сигарет. Исключением стал только рояль, который сперли, вы не поверите, прямо из Альберт-холла. Один тип просто подогнал к зданию грузовик, погрузил инструмент и был таков. Все гениальное просто.

— Звучит так, словно ты скучаешь по тем временам.

Фред бросил на Гвин косой взгляд.

— Можно сказать и так. Иногда скучаю.

— Ты находишь свой успех скучным занятием?

— А ты — нет? Ты, разумеется, все делаешь только правильно? Стоишь перед камерой, улыбаешься, и денежки так и сыплются тебе в карман?

— Да нет, все не так просто.

— А тебе никогда не хотелось совершить что-нибудь из ряда вон выходящее? Ну хотя бы разок?

Джесс, вполуха слушая добродушную перепалку между Фредом и Гвиннет, думала о том, до чего же странной может быть иногда жизнь. И еще она пыталась разобраться в том, что же происходит сейчас. Чего ждет от нее Фред? Хочет, чтобы она вернулась к нему? А если так, то что она ответит?

Четыре месяца назад Джесс наверняка бы сказала «да».

Но теперь ее жизнь изменилась. Джесс попыталась представить себе лицо Рафаэля, когда она ему скажет примерно следующее.

«В Нью-Йорке я встретила своего прежнего любовника.

Просто удивительно. И я решила лечь с ним в постель, чтобы узнать, что я почувствую…»

«Будь ты проклята, Джессика! — свирепо закричал бы Рафаэль. — Ты меня предала! Я убью тебя!»

Представив себе эту сцену, Джесс едва не расхохоталась, вообразив Рафаэля в роли классического латиноамериканского мачо-любовника. Мысленно она очень ясно видела перекошенное выражение лица Герреры.

«Бедная моя, дорогая Джессика, — подумалось ей, — как же потрясла тебя эта встреча. И что же все-таки тебе сейчас делать?»

— Мне кажется, здесь что-то происходит, — шепнула ей на ухо Катриона.

Джесс посмотрела на подругу отрешенным взглядом:

— Где?

— Гвин и Фред.

— Гвин и… что? Не говори глупостей. Они только что познакомились.

— На это не нужно много времени. — Катриона сдавленно хихикнула. — И сказать по правде, глядя на это, я чувствую себя довольно одинокой.

— Ах, Кэт…

— А знаешь что? Вернувшись домой, я скажу Арчи «да».

— Не делай этого. Ты не любишь его.

— Но он любит меня.

— Этого недостаточно.

— Тебе легко говорить…

— Кэт, ты устала. У тебя был трудный месяц, и ты много выпила. Завтра утром будешь чувствовать себя гораздо лучше К тому же между Гвин и Фредом, разумеется, ничего нет.

— Если нет сейчас, то обязательно будет, — упорствовала Катриона. — Они просто созданы друг для друга. Разве ты не видишь?

— Нет! — Лицо Джесс вспыхнуло гневом. — Ничего не вижу!

«Фред был моим, — подумала она. — Как же Катриона может быть такой бесчувственной?»

Но тут же, поймав на себе удивленный взгляд Катрионы, вспомнила, что Кэт, разумеется, не знает всей истории.

«Не будь эгоисткой, — отругала себя Джесс. — У тебя есть Рафаэль, а у Гвин никого, и к тому же Фред тебе больше не нужен».

И вдруг Джесс поняла, что так оно и есть на самом деле.

Не нужен. Ведь в ней, в конце концов, даже не шевельнулось прежнее чувство к нему. Джесс почувствовала легкую печаль и облегчение. Что было бы, если бы Фред тогда все же нашел ее? Наверное, они поженились бы и имели ребенка.

В своих прежних мечтах Джесс представляла себе их жизнь в романтической бедности: они вместе рисуют свои картины, а ребенок — милый курчавый малыш — счастливо посапывает в своей кроватке у окна, на котором растут на солнышке бледно-желтые нарциссы.

Боже, какой же она была наивной! И как скоро подростковая мечта о богемной любви потускнела бы в реальности бессонных ночей и бесчисленных пеленок при отсутствии стиральной машины и сушилки, а о том, чтобы рисовать, ей, наверное, пришлось бы забыть.

Предназначение Джесс было вовсе не в этом.

Теребя свою золотую цепочку, Джесс пристально изучала Фреда. Казалось, он почти не изменился. Даже одет был, как и раньше: черный свитер с высоким завернутым воротом и потертые джинсы. Ногти все так же испачканы краской (сегодня — голубой и желтой). Лицо моложавое, волосы черные и густые, как И прежде. Фред даже все еще тоскует о своей комнатушке, набитой ворованными тостерами или чем-нибудь, утащенным из грузовика в Хитроу.

Но если Фред не изменился, то этого нельзя было сказать о Джесс. Прежняя Джессика Хантер давно канула в вечность. Новая Джессика живет в Мехико. Она пишет изумительные картины и любит доктора Рафаэля Герреру.

— Прошу меня извинить, но мне пора бай-бай, — объявила Катриона, зевая. — Месяц выдался очень длинным.

Провожать меня не надо — сама, доберусь на такси. Увидимся завтра утром.

Гвин тоже поднялась.

— И думать нечего — я еду с тобой. Боже правый, время-то уже за полночь. — Вид у Гвин был несколько виноватый. — А ты, Джесс, останься с Фредом. Ведь вы и парой слов не смогли переброситься благодаря старой дуре, коей являюсь я.