Мэри-Роуз Хейз - Аметист

— Чуть ближе, детка, и я разнесу тебя в щепки.

Катриона услышала, как взорвались смехом дочь и присоединившийся к сестре Джулиан, и от всего сердца пожелала себе все-таки полюбить Арчи.

Но Катриона не могла. К тому же сейчас у нее есть все, что нужно… Ну почти все.

«Двое здоровых, прекрасных детей, — принялась перечислять про себя Катриона. — Чудесный дом. Куча денег и несколько по-настоящему хороших друзей».

Над головой простиралось безоблачное июльское небо; пчелы лениво гудели в зарослях лаванды; Глэдис выкатила на террасу столик с чайным сервизом.

«Мне повезло, — убеждала себя Катриона. — В конце концов, мало кому достается так много, к тому же я еще и любима».

Она поднялась по ступенькам и села во главе стола.

Глэдис принесла поднос с крошечными бутербродами из черного хлеба и тонко нарезанных ломтиков огурцов.

В доме зазвонил телефон. Почти сразу же в дверях появилась запыхавшаяся мисс Клоуд:

— Леди Кэт, звонит ваша мать. Ваш отец заболел. Она так потрясена, что не может говорить…

И тут начался кошмар.

«Дорогая Гвин!

Пишу это письмо и для Джесс тоже, перескажи ей, пожалуйста, то, что прочтешь. У меня просто нет сил писать о происшедшем дважды.

Папа умер. У него был инфаркт, и он скончался в течение нескольких минут. До сих пор не могу в это поверить.

Но самое страшное еще впереди. Я чувствую себя ужасно виноватой. Во всем виновата только я, понимаешь…»

— Наш Эрни был бы сейчас жив, если бы не ваши обожаемые ванные комнаты, и бассейны, и королевские наряды, и азартные игры в Лондоне. — Охваченная горем миссис Скорсби гневно высказывала свои горькие обвинения в адрес Джонатана:

— А вы, девушка, — обратилась миссис Скорсби к дочери, — вы продали себя за смазливое лицо и титул, и вот к чему это привело. Осиротевший дом и прорва долгов.

Вашему отцу не пришлось выбрасываться из окна только потому, что внезапная смерть настигла его. Он умер в отчаянии и позоре.

«Оказалось, что папа годами брал у компании деньги, прокручивал их, подделывал векселя и счета — и все ради меня, — а теперь это открылось. Если бы отец был жив, его, очевидно, посадили бы в тюрьму.

Итак, мы банкроты. И я чувствую, что мы заслужили такую участь.

О Боже, что за сумасшедший дом! Какая горькая судьба!»

В уплату личных долгов отца должен был уйти не только Скорсби-Холл, но открылось также и то, что Джонатан повторно заложил Барнхем-Парк, ничего не сказав об этом Катрионе, тем самым он лишил ее подстраховки, которую она всегда держала на крайний случай.

Теперь Катриона, Джесс и Гвиннет сидели за круглым столом в преображенной столовой, не пахнувшей больше гнилью и собачьей шерстью, но благоухающей ароматом цветов. На столе стоял хрустальный графин с коньяком. Перевалило далеко за полночь.

— Слава Богу, что вы приехали, — вздохнула Катриона. — Вы и представить себе не можете, до чего же я вам благодарна.

Джесс была более чем рада своему приезду, позволившему ей отвлечься от собственных проблем и заняться решением чужих.

— Ума не приложу, что же мне теперь делать? — Катриона разлила коньяк по бокалам, решив про себя, что может позволить себе еще три порции. — Что, черт возьми, мне предпринять?

— Послушай, Кэт, у меня есть деньги. Я гребу их лопатой. Можешь взять сколько нужно.

— И у меня есть деньги, — поддержала подругу Джесс. — Я практически их не трачу.

Катриона улыбнулась и покачала головой, чувствуя, что вот-вот расплачется.

— Ах, Гвин, Джесс… — Катриона не выдержала и, всхлипнув, протянула подругам руки. Гвиннет крепко сжала ладонь Катрионы. — Спасибо. Но — нет.

— Ну, в таком случае, — оживилась Джесс, — тебе следует подыскать себе работу.

Катриона истерично захихикала сквозь слезы:

— А у меня великолепный опыт, не так ли? Я умею составлять букеты, украшать дом и готовить бифштекс «Веллингтон». Может, мне и удастся ухватить где-нибудь местечко поварихи.

И все же в голове Катрионы блеснул первый луч отличной идеи.

Катриона, как ни крути, оставалась дочерью своего отца.

Энергии и упрямства, присущих йоркширской крови рода Скорсби, в ней было хоть отбавляй.

Сделав большой глоток коньяка, она взглянула на висевшую на противоположной стене картину, изображавшую победу Веллингтона в битве при Ватерлоо, и на нее снизошло озарение.

— Я знаю, что мне делать, — решительно объявила она. — Я открою гостиницу! — Катриона гордо подняла подбородок. — Две гостиницы. Возможно, даже сеть гостиниц. Я сделаю ставку на состоятельных иностранцев. Я смогу им предложить блеск, комфорт и превосходную кухню. Для начала мне, конечно, потребуется громадная сумма на то, чтобы нанять штат и сделать хорошую рекламу… но это решаемая проблема. — Катриона повернулась к Джесс и Гвиннет:

— Я принимаю ваше предложение насчет денег, но только в качестве инвестиций, а не как заем или подарок. Вы выгодно вложите свои капиталы. Мои поздравления, дамы: теперь вы являетесь директорами компании. К тому же мне поможет Арчи. Банки ко мне прислушаются, если за спиной у меня будет герцог Малмсбери.

На какое-то мгновение Катрионой овладел страх. Но тут же его победила железная воля Скорсби. Она в состоянии воплотить задуманное. Она обязана это сделать.

— Меня ждет успех, . — твердо заявила Катриона. — И никто меня не остановит.

Встречавший Джесс в мексиканском столичном аэропорту Манзанилло Макс фон Хольценбург, как всегда, был одет в безукоризненно белые брюки и полосатый пиджак.

— Джесс! Дорогая моя! Мы ужасно рады, что ты смогла к нам присоединиться. — Хольценбург просто светился удовольствием от встречи с Джесс.

Макс направил машину по шоссе, ведущему строго на юг.

— Андреа шлет тебе самые нежные признания в любви.

Мы планируем, что все встретятся за коктейлем в шесть. У нас тут, видишь ли, еще кое-какие гости. Тебе они понравятся.

Джесс улыбнулась, разглядывая проносящиеся за окном овощные, кокосовые и банановые плантации. Ей до сих пор не верилось, что она очутилась здесь, в Мексике.

В конце августа Джесе вернулась в свою башню в Напа-Вэлли и немедленно приступила к разработке макетов рекламных листов и брошюр для Катрионы. Работа доставляла Джесс удовольствие. В конечном счете годы, проведенные в отделе искусства компании «Хольт и Экхарт», принесли свои плоды.

Подгоняя свое богатое воображение, Катриона решила не ограничиваться созданием гостиниц только в двух своих поместьях; помимо этого, она решила организовать сеть частных пансионов по всей стране, в домах богатых друзей, которые «не будут против небольшого приращения состояния».

— Вот и прекрасно. Ты сможешь предложить туристам романтику и историю, да еще и с отличными удобствами, — одобрила план Джесс. — Теперь осталось только подобрать название для твоей фирмы.

— Есть! — вскрикнула неожиданно Гвиннет. — «В гости к феодалу».

Джесс и Катриона разработали логотип новой компании стилизованный поместный дом, на крыше которого современным остроконечным шрифтом красовалось название.

Затем Джесс разработала символику для канцпринадлежностей, визиток и четырехстраничного буклета с очень привлекательными фотографиями, снятыми Катрионой в обновленных Скорсби-Холле и Барнхем-Парке. Аккуратно упаковав законченные варианты оформления, Джесс послала их экспресс-почтой Катрионе, которая пришла в полнейший восторг от работы подруги.

После отправки посылки Катрионе Джесс все же заставила себя закончить «Весну», «Лето», «Осень» и «Зиму». Однако картины по-прежнему ей не нравились, Джесс не в состоянии была что-либо в них исправить, даже если бы начала скрупулезно над ними работать с самого начала, правда, несмотря на это, на картины Джесс уже нашелся покупатель.

И что дальше? Осень для Джесс была отвратительным сезоном надуманных замыслов картин и депрессии. Ее все раздражало, Джесс не находила себе места.

— Тебе надо куда-то уехать, — однажды посоветовала Джесс Виктория. — Куда-нибудь, где ты никогда не была.

Джесс все чаще и чаще вспоминала слова подруги. И тут позвонила Андреа.

Лас-Хадас показался Джесс местом не хуже других.

— Осталось недалеко, — сообщил наконец Макс. Ехали они очень долго. — Слов нет, до чего же мы рады, что ты решилась все-таки приехать.

Час спустя Джесс с закрытыми глазами лежала ничком на огромной кровати и пыталась привести в порядок мысли, взбудораженные новыми образами и впечатлениями.

Минареты в мавританском стиле, арки и башенки, увенчанные горгульями, сверкающие белизной в лучах послеполуденного тропического солнца.

Джесс крепко проспала не менее часа и, вырвавшись из паутины бессвязных сновидений, обнаружила, что за окном быстро темнеет и комната наполняется пурпурными тенями.

Вскоре на землю мягко опустилась ночь. Вокруг Джесс зажглось море огней. Откуда-то со стороны послышалась веселая мексиканская песенка, а в траве нарастало крещендо разошедшихся сверчков.

Часы в доме пробили семь. Джесс на целый час опоздала на коктейль. Быстро приняв душ, Джесс натянула на себя широкие белые брюки и свободную желто-маслиновую блузку.

Напялив на голову широкополую соломенную шляпу, она вышла из дома и направилась на звуки музыки, смех и золотой переливающийся свет, заливавший рыночную площадь.

Джесс почти сразу увидела Макса и Андреа, сидевших за столиком в дальнем углу площади.

В мягком вечернем свете Андреа выглядела, как всегда, молодой и очаровательной: одета она была во что-то легкое и золотистое, волосы собраны на макушке и заколоты у правого уха веточкой алой розы. Андреа сидела между Максом и каким-то красивым блондином, слева от которого расположилась прелестная девушка.

В компании присутствовал еще один мужчина…

Андреа, приподнявшись, пожала руки Джесс и расцеловала ее в обе щеки.