Кейт Холмс - Аметист и золото

Глубоко вздохнув, она снова подошла к шкафу, извлекла из него зеленое шелковое платье и, держа его на весу, окинула внимательным взглядом. Хотя она и решилась оставить это платье, заставив Марию взять за него деньги, надеть его у нее все же не хватало смелости.

Примеряя этот наряд перед зеркалом в магазине, она была ошеломлена, когда с трудом узнала себя в своем отражении: настолько не похожа на нее была эта сексуальная дама с дерзким взглядом. Тогда она и представить себе не могла, что сможет когда-нибудь надеть это платье. Но теперь, после того как она отважилась пойти на бал на вершине Шугэ-Лоуф в карнавальном костюме, добытом для нее Марией, Мелисанда ощущала себя иначе. Уже не было той скованности, которая ей мешала. Она не боялась сейчас продемонстрировать всем свое истинное лицо, которое так долго было скрыто даже от нее самой. Пусть все узнают, какова на самом деле Мелисанда Меррик! Она представила себе физиономию Алекса, когда он увидит ее в зеленом платье, и приняла окончательное решение.

В ушах Алекса продолжали звучать слова парня за стойкой. «Не забудьте непременно пригласить утром свою девушку на чашечку кофе!» — кричал этот весельчак. И Алексу вдруг пришла в голову идея взглянуть на Мелисанду этим вечером.

Чудом втиснув «мерседес» на свободное пространство между машинами, припаркованными возле ее дома, Алекс выключил двигатель, вынул ключ зажигания и задумался.

Этим утром он битый час проблуждал по пробуждающейся Ипанеме, не осмеливаясь приблизиться к пляжу: ему казалось, что, бродя по пляжу, он не сможет отогнать от себя преследующий его образ Мелисанды в зеленом закрытом купальнике, явно подчеркивающем достоинства ее фигуры.

Поэтому Алекс предпочел пройтись по тенистым улочкам и по пути дважды пил крепчайший кофе с сахаром, сперва в кафе на углу той улицы, где оставил лимузин, потом в другом, оказавшемся на его пути, когда он, прогулявшись немного, почувствовал жажду.

Лысеющий пожилой буфетчик с постной физиономией молча подал ему чашку и, не проявив никакого интереса к его амурным похождениям минувшей ночью, снова уселся на высокий стул за стойкой.

Алекс постоянно ловил себя на том, что представляет Мелисанду Меррик в разных ситуациях, и она всегда выглядит по-новому. Она могла быть такой разной, в чем он убедился за время их непродолжительного знакомства. Например, сейчас, глядя на дом Мелисанды, Алекс вспоминал ее добрый и доверчивый взгляд на пляже, когда она близоруко щурилась, растерянно озираясь по сторонам. Потом ему вспомнилось, какое восторженное лицо было у нее, когда она искренне восхищалась достопримечательностями города. Когда же Мелисанда погружалась в раздумья над книгой, то сразу становилась строгой, сосредоточенной и отрешенной от окружающей обстановки.

Ни одна из его прежних приятельниц не вторгалась с таким упорством в его внутренний мир, как Мелисанда Меррик. Она присутствовала в нем, даже когда ее не было рядом, и, что примечательно, именно тогда она и представлялась ему особенно ярко и отчетливо.

Алекса это обескураживало, ему это было внове, а потому казалось опасным. Он вздрогнул: что за вздор! Слово «опасность» не вязалось с Мелисандой, она не походила на диких кошечек, с которыми ему доводилось сталкиваться. Вот они действительно умели показать когти!

Однако…

Он тихо выругался, вылез из автомобиля и, захлопнув дверцу, направился к дому, в котором обитала Мелисанда.

Шелковое платье с легким шорохом скользнуло по плечам и обволокло мягкой тканью всю ее стройную фигуру. В зависимости от того, как падал на материю свет, она изменяла окраску: из изумрудной превращалась в бирюзовую, потом — в сапфировую, жемчужную и вновь становилась зеленой. Любуясь этой неуловимой игрой на фоне своей кремовой кожи, Мелисанда почувствовала, что ей становится жутковато. В женщине, смотревшей на нее из зеркала, не осталось ничего от прежней Мелисанды Меррик, скромного преподавателя истории, прозябающего в мрачных архивах, пыльных библиотеках и в музеях с зашторенными окнами. Мелисанда в новом обличье излучала самоуверенность, дерзость и жизнелюбие. Подбородок ее был слегка вздернут, спина выпрямлена, оголенные плечи расправлены. А главное, взгляд ее светился жаждой жизни! Она была совершенно другим человеком!

Мелисанда еще раз взглянула на собственное отражение, представила, каким будет выражение лица у Алекса, когда он ее увидит, и, не раздумывая больше ни секунды, схватила со столика серебристую сумочку и стремительно вышла в коридор. Пройдя по ковровой дорожке в гостиную, Мелисанда замедлила шаг, удивившись, что стеклянные двери на балкон открыты. Падавший на них из комнаты мягкий свет создавал, упираясь в ночную мглу, удивительный зеркальный эффект. Полюбовавшись еще раз своим отражением, Мелисанда подошла к двери, намереваясь ее закрыть, и вдруг замерла, почувствовав, что в темноте на балконе кто-то затаился.

— Добрый вечер, Мелисанда! — раздался вкрадчивый мужской голос, и в следующий миг из темноты возник Алекс.

Душа Мелисанды ушла в пятки, от смелости и непринужденности, бывшими ее спутниками, когда она танцевала на карнавале, предаваясь безудержным фантазиям под неумолкаемый перестук барабанов, не осталось и следа. Она медленно отступила назад.

— Я тебя испугал? — спросил Алекс и, подойдя к ней, наклонился и легонько поцеловал в губы. — Поцелуй для спящей красавицы, чтобы привести ее в чувство! В этом элегантном платье ты непохожа на райскую птичку!

— Однако оттенки те же!

— Да, зеленоватый, серебристый, синий… А знаешь, платье выражает твою натуру!

Голос Алекса стал хрипловатым, он провел пальцем по краю ткани, прикрывающей ее грудь, и ладонью погладил по талии, не сводя глаз с оголенных плеч.

От этого легкого прикосновения Мелисанду бросило в жар. И как это у него получается?

— Значит, это платье отражает мою сущность?

Глаза Алекса заблестели.

— Да, и очень точно! Ты такая красивая и непредсказуемая, Мелисанда Меррик! Но в этом-то и заключается твоя прелесть!

— И я всегда кажусь тебе такой?

— Всегда!

Алекс наклонился и пылко поцеловал ее.

Она обняла его за плечи и, прижавшись к нему грудью, животом и бедрами, почувствовала, как в нем пробуждается страсть. Судорожно вздохнув, он стал обжигать поцелуями ее лицо, шею и плечи.

— Алекс! — взмолилась Мелисанда. — Алекс!

Мелисанда не понимала, чего она хочет, — освободиться из его объятий или вспыхнуть как факел от его пылких ласк.

Алекс отпрянул и, сделав глубокий вздох, прижал ее голову к своему сердцу. Мелисанда услышала, с какой бешеной силой оно бьется, почти так же как и ее сердце в этот миг. Ее подмывало воскликнуть: «Я люблю тебя, Алекс! Люблю! Хотя и понимаю, что это безумие!»

Она тряхнула волосами, прогоняя это желание, и благоразумно внушила себе, что с нее вполне достаточно и того, что с Алексом ей сейчас хорошо, как никогда раньше, и она знает, что надежно защищена и желанна.

— Причешись! — с легкой дрожью в голосе сказал он и рассмеялся. — Между прочим, я заказал столик в ресторане на восемь часов. Неприлично заставлять Лурдес нас ждать!

— Лурдес? — передернула плечами Мелисанда, подняв брови. Ей хотелось держаться спокойно и невозмутимо, как подобает светской даме, но внутри у нее все сжималось и дрожало, а в ушах шумела кровь.

— Скоро ты сама ее увидишь, если, конечно, снова не задержишь меня, — ответил Алекс.

«Мерседес» мягко мчал их по извилистой дороге вдоль берега океана. Пляжи Ипанемы остались позади, справа от них нависали скалы, а слева, в просветах между домами, бушевали волны, посеребренные луной.

Укрывшись в спасительном полумраке, Мелисанда молчала, дрожа от того, что Алекс так близко, и не решаясь нарушить тишину. Время от времени он искоса поглядывал на нее и вновь смотрел на шоссе. Лишь притормозив у поворота на подъездную дорожку к парковочной площадке, он обронил:

— Надеюсь, нас ждет вкусный ужин.

Мелисанда рассеянно скользнула взглядом по высокой стене в зарослях жасмина и, когда Алекс, первым выйдя из машины, галантно подал ей руку, выбралась на посыпанную гравием площадку. Сделав несколько торопливых шагов, она подвернула ногу и чуть было не упала, но Алекс успел подхватить ее.

— Надеюсь, все в порядке? В туфлях на высоком каблуке не рекомендуется заниматься бегом, — заметил он.

— Кажется, все обошлось, — ответила Мелисанда, еще сильнее разволновавшись от своей неловкости и дыхания Алекса, которое она ощутила затылком и шеей, когда он наклонился, чтобы ей помочь. — Я оступилась, извини! Кажется, мы собирались ужинать?

Алекс предложил ей согнутую в локте руку, и они вошли в распахнутые массивные двери ресторана, который уже дружелюбно подмигивал им разноцветными фонариками.

— Называется это заведение очень просто: «Трактир», — угадав в очередной раз мысли спутницы, сказал Алекс. — Здесь прекрасные блюда из морских продуктов и чудесные испанские вина. Хозяйка — добрейшая толстушка — обожает английские любовные романы.

— Сеньор Алекс! Вы меня совсем забыли! Ну как же можно так пренебрегать своим питанием? Бедняжка, вам не довелось отведать на прошлой неделе моего морского окуня! Какая жалость, что вы лишили себя этого удовольствия!

Она звонко расцеловала гостя в обе щеки.

— Что я слышу, Лурдес? — высвободившись из ее объятий, с упреком воскликнул Алекс, на всякий случай отступив от темпераментной испанки весом не менее двухсотпятидесяти фунтов на сравнительно безопасное расстояние. — Нас здесь не накормят? А я пообещал моей гостье нечто особенное.

Толстуха обернулась к Мелисанде и, сжав ей руку пухлыми ладонями, пытливо заглянула в глаза.

— Я могу угостить вашу прелестную даму креветками! Вы любите креветки, сеньорита?