— Конечно. То есть, сначала мне нужно попасть в команду средней школы, — Крис с восторгом осматривает пустой стадион.

— Ты ещё не в средней школе? Малыш, а сколько тебе годков? Кто-то ещё лопает свои пшеничные шарики! — Армстронг давится смешком от своей собственной шутки, пока Крис смотрит на него с вопросом в глазах. — Не обращай внимания, — бурчит он, понимая, что потерял своё первенство перед младшей аудиторией.

— Мне девять, и я в четвёртом классе. Ну, по крайней мере, был в четвёртом. Пока меня не выгнали из школы.

— Выгнали? За что? — Камерон никогда не пропускал возможности посплетничать. Приятно видеть, что кое-что не меняется.

— Не знаю. Я подбросил «вишнёвую бомбу» в туалет, и директор взбесился, — Крис пожимает плечами.

— Ну, звучит как глупая причина для исключения, но я особо много об этом не знаю. Вот что я точно знаю, что ты никогда не попадёшь в команду колледжа, если не пройдёшь среднюю школу. Эй, вы двое, хотите немного побросать мяч? — Камерон поднимает мяч в руках и в глазах Криса загораются огоньки.

— А можно?

— Ага, малыш. Давай, — Армстронг бежит примерно три метра, и я делаю то же самое в противоположном направлении, пока между нами тремя не образуется треугольник.

Камерон бросает мяч Крису, и тот без проблем ловит его.

— Отличный захват! — поощряет его Камерон. Крис выравнивается и бросает мяч в мою сторону.

Я ловлю мяч, и он оказывается в моих руках, словно в колыбельке, и возвращаю его Камерону.

— Спасибо. Я знаю, что мне нужно в среднюю школу. Я попытаюсь не облажаться, когда снова туда вернусь. — Крис ловит мяч. — Мне пришлось пойти на групповые сеансы для детей, которые потеряли родителя, и они сказали мне, что у меня ещё не прекратился период замкнутости, или что-то типа этого. Не знаю, — Крис бросает мяч мне, и смотрит на свои ноги. — Я даже не знаю, что они имеют в виду.

Я замираю, пока я держу мяч, и поворачиваюсь к Камерону. Я заранее рассказал ему о ситуации Криса, так что для него это не новость, но он не выдаёт секрет.

— Ты потерял отца? Мне очень жаль слышать об этом, — я слышу сочувствие в каждом его слове.

— Ага, я ещё не говорил этого, но мне жаль, что тебе пришлось пройти через это дерьмо, — соглашаюсь я. — То, с чем ты столкнулся — несправедливо, и мы с Армстронгом знаем, как важно отпустить это. Так ведь? — я бросаю мяч своему старому Капралу.

— Да, старик. Чистая правда, — кивает он.

— Ты знаешь, когда я впервые вернулся с войны, мне тоже туго пришлось с этой замкнутостью. Я потерял там много людей. Людей, которым я бы доверил собственную жизнь. Я и доверил им свою жизнь, и чувствовал себя, словно подвёл их, когда вновь ступил на землю США, а они — нет, — признаюсь я, и на мгновение, все забывают о мяче. Вместо этого, Крис и Камерон молча с уважением слушают.

— Что вы сделали? Как избавились от этой замкнутости? — продолжает Крис, и я благодарен за то, что он прерывает мои самые тёмные мысли.

— Хмм? А, я ходил к ним на могилы и разговаривал с ними. — Крис смотрит на меня, будто у меня выросла дополнительная голова.

— Что? — голос Криса звучит так, будто думает, что я его разыгрываю.

— Нет, на самом деле. То есть, не то, чтобы они отвечали мне. Я не сумасшедший, — я пытаюсь объяснить. — Мне просто хотелось поговорить с ними. Сказать им, что мне было жаль, что я подвёл их и их семьи. Мне нужно было сказать им, какой честью было для меня служить с ними, и что я их не забуду, — мой голос становится грубее, и я тяжело сглатываю, пытаясь смириться с воспоминанием. — На самом деле, это помогло, — признаюсь я, потупив взгляд в землю.

Я поднимаю глаза на Армстронга, и вижу, как внимательно он на меня смотрит. Внезапно, он, кажется, вспоминает, что мяч у него, и он бросает его Крису.

— Знаешь что, малыш? Я делал то же самое.

— Да? — Крис смотрит на него, наклоняя голову набок.

— Да, я ходил на могилу к своему старому другу. Мне нужно было попрощаться с ним, понимаешь? Я хотел сказать ему, что я выбрался из армии и приехал сюда, — он указывает на пустые трибуны вокруг нас. — Я не знаю почему, но это на самом деле сработало. После этого я почувствовал умиротворение. Будто я наконец-то закрыл дверь в ту часть своей жизни.

Крис смотрит на мяч в своих руках, а потом на нас с Армстронгом. Мы явно дали ему пищу для размышлений.

— Я не знаю, сработает ли это в моём случае, — бурчит Крис мячу. Армстронг идёт к Крису, и я делаю так же. Я похлопываю парня по спине, вытягивая его из тёмного места, в которое — как я вижу — он отправляется.

— Эй, может разговор с твоим отцом на его могиле и не поможет тебе. Я просто говорю, что это сработало в моём случае. Тебе просто нужно делать то, что ты считаешь правильно, хорошо? — спокойно объясняю я.

— Это, правда, — вмешивается Камерон, — чтобы тебе ни пришлось делать, просто пройди через эту замкнутость. Это единственный способ, с помощью которого ты сможешь двигаться дальше и продолжать жить, малыш.

Крис отвечает лишь кивком. Я задумываюсь — это потому, что сейчас он не может доверять своему голосу? Я решаю, что это, вероятно, намёк на то, что пора возвращаться. Кроме того, девушки ждут нас в машине.

— Нам уже, наверное, пора ехать, Армстронг, — я выступаю вперёд, чтобы пожать ему руку. — Спасибо за это. — Мы пожимаем руки — те самые, которыми мы боролись за жизнь друг друга. Этот мужчина сказал мне, что я был ему кровным братом. И только теперь я готов это услышать.

— Всегда пожалуйста, Капитан, — он улыбается мне. — Эй, Крис, — он смотрит на сына Лорен, — хочешь оставить мяч себе?

Вот и всё. Удручённое лицо Криса снова обретает радостную улыбку, с которой он начал свой тур. Слава Богу. Я не хотел его расстраивать. Мне хотелось как раз обратного.

— Да? Это было бы круто. Спасибо! — Крис сжимает мяч, будто это брильянт.

— Без проблем. Просто помни о том, что тебе нужно отрабатывать бросок, ладно? И не важно, как тебе придётся сделать это, отпусти свою замкнутость. Ты почувствуешь, будто тебе дали новую жизнь, когда это случится, — Камерон протягивает Крису руку, чтобы пожать её, и я чувствую странную гордость, когда парнишка отвечает рукопожатием.

— Я справлюсь.

По его взгляду, я понимаю, что сегодня я сделал для него нечто хорошее. По крайней мере, я надеюсь, что нам это удалось. Он выглядит решительно настроенным, и может, поэтому нам нужно было открыть новую страницу. Ни один ребёнок не заслуживает такой трагедии и перемен, которые пришлось пережить Крису. Надеюсь, что это — начало, и он оставит всю боль позади.

И я ловлю себя на мысли, что всё же надеюсь, что смогу остаться здесь для него и помочь направить его будущее.

Глава 21

Лорен

2014

— Ты помнишь Хэллоуин, когда мой отец поймал тебя и твоих друзей, когда вы пытались пробраться ко мне в дом? — жар заливает мои щеки, когда я смеюсь от воспоминания. Конечно, уменьшающееся количество вина в бутылке имеет к этому какое-то отношение.

— О, боже. Как я могу это забыть? Твой отец был в ярости. Я думал, он отходит меня по заднице ремнём, — Мак сощуривает глаза, а потом откидывает голову назад и хохочет. — Хотя, я это заслужил.

— Неё, он больше лаял, чем кусался, но да, тебя поймали с поличным.

— Мы были такими глупыми, — он пробегает рукой по бороде. — То есть, у нас была полная корзина туалетной бумаги, — он трясёт головой и потом делает ещё один глоток белого вина, которое мы открыли.

Когда они наконец-то вышли из машины, Крис с Маком шутили, словно закадычные друзья. На сердце было так тепло, когда я смотрела на своего расслабленного и вновь счастливого мальчика. Думаю, никто не хотел прощаться. После того, как Мак согласился остаться на ужин, они с Крисом отправились на улицу и бросали фрисби, пока небо не посерело, и не спустилась вечерняя прохлада. После они решили согреться видеоиграми, постоянно огрызаясь друг на друга. Клянусь, что пару часов, я не была уверена, один у меня ребёнок или двое.

Крис пошёл спать несколько часов назад, но мы с Маком всё ещё были на ногах, греясь в лучах нашей сентиментальности. Эти лучи горят сильнее, чем огонь, когда подливаешь в него третью бутылку Шардоне.

— Я также всё ещё помню, что он казал, — продолжает Мак. Он ставит свой бокал на стол, и выпрямляется, пародируя моего отца. — У одного из вас, ребята, должно быть, проблемы с кишечником, — Мак понижает голос, чтобы подстроиться под баритон отца. — Потому что, если я узнаю, что вы забрасываете мою собственность туалетной бумагой, вам понадобится каждый её кусочек, когда я выбью из вас всё дерьмо.

Смех поднимается из моей груди, как и пузырьки в бутылке с шампанским. Так мило — сейчас быть способной смеяться от воспоминаний об отце. Когда у него случился первый сердечный приступ, каждая мысль о нём причиняла боль. Вообще-то, хорошо отпустить и снова смеяться над всем. Учитывая год, который я пережила, я начинала забывать, что значит чувствовать. Разве что не считать онемение и истощение. Я начинала верить в то, что эти чувства станут единственными, с которыми я буду жить.

— В этом был папа, — улыбаюсь я, и поднимаю бокал вверх, — благослови Господи его душу. — Мак закрывает глаза и кивает в немом благословении. — Почему тебе вообще понадобилось пробираться в мой дом? На тот момент мы уже долгое время были друзьями.

— О, не знаю. Я был молод и не знал, как поговорить с тобой тогда о чувствах и прочей фигне. Думаю, это так и не изменилось, да? — он смотрит на меня и подмигивает.

Мак совмещает в себе множество вещей, но он никогда не был открытой книгой.

— Сколько нам было? — продолжает он. — Столько, как Крису сейчас? — он скользит руками по моим плечам, и я кладу голову на изгиб его руки, чувствуя себя, словно дома.