Посему Ник опять повторил:

– У меня есть пара друзей, и им нужна работа.

– А я что, контора по найму безработных? – спросил Кью Джи, всплеснув руками. – Я должен платить жалованье каждую неделю девятерым, даже десятерым, если считать уборщика в сортире, который ничего не моет и не убирает. Нет, я не контора по найму, – и для пущего эффекта повысил голос: – Я не какое-нибудь дерьмовское убежище для всяких дерьмовских подростков с Востока.

– С Запада, – поправил его Ник. Кью Джи злобненько взглянул на него:

– Теперь, парень, я не могу к себе на кухню зайти, потому что ты рта не закрываешь. За что мне такое наказание?

Лен протянул руку за сигаретой, тлеющей наверху стойки, затянулся, и толстый слой пепла упал на отбиваемое мясо кролика. Но ни Кью Джи, ни сам Лен не обратили никакого внимания.

– Можно мне их привести сюда? – спросил Ник, ловко ставя один на другой чистые стаканы, чтобы отнести в бар.

– Нет, – сказал Кью Джи.

– Нет, – сказал Лен.

– Да они вам понравятся, – ответил Ник.

Через два дня он приехал в шесть вечера с Синдрой, а за ними маячил Джои.

Кью Джи лишь взглянул на Синдру, закатил глаза и сказал:

– Слишком хорошенькая. Проститутки ее возненавидят. А кроме того, стриптизерка не должна быть лучше посетительниц, им тоже не понравится.

– Но я не стриптизерша, – сказала Синдра, яростно взглянув на него.

Кью Джи покосился на нее:

– А кто ты, куколка? Нейрохирург с большими сиськами?

– Певица!

– Что? Кто?

– Вы слышали.

Кью Джи поправил воротничок полосатой рубашки и ослабил узел на шелковом галстуке. Девушка была просто красавица, немножко, правда, темновата на его вкус и опасно молода, но в ней чувствовался класс. Может быть, посетители и клюнут на нее, если Эрна приоденет ее в узкое красное платье с глубоким вырезом. Да, может быть, именно он, Кью Джи, окажется добрым волшебником, дав ей шанс показать себя.

– Наверное, я с ума сошел, – и он покачал головой. – Ну, ладно. Беру на один вечер. Десять долларов. Если не понравишься, больше не приходи.

– А как со мной? – спросил Джои.

– Ну и оставь это при себе, сынок. На сегодня я выполнил свою норму добрых дел.

И Джои знал, что лучше замолчать.

Певческий дебют Синдры был неудачен. Одетая Эрной в узкое открытое и тесное платье, которое ей совсем не нравилось, со взбитыми волосами и размалеванная, стоя перед шумной толпой, она промяукала свою интерпретацию «Утешения» Ареты Франклин. Это была ошибка. До сих пор Синдра пела только наедине с собой, и хотя у нее был приятный, хрипловатый голос, она понятия не имела, как им пользоваться.

Через несколько минут посетители зашевелились:

– Давай, миленькая, проваливай, – заорал кто-то, и другие хором его поддержали.

Стоя в глубине зала, Кью Джи жевал зубочистку и хмурился. Ведь он решил было, что сделал открытие, и, как всегда, ошибся. Девушка просто-напросто надула его, наговорив, что может то, на что она не способна.

– Ты что, спишь с ней, что ли? – спросил Пит-Лягушка, один из постоянных посетителей. Под его крошечными глазами висели огромные мешки.

– Да нет, просто решил дать ей шанс попробовать себя, – ответил Кью Джи, приглаживая вельветовый сюртук, чтобы он ровно сидел.

– Ну, так ты должен с ней спать, – сказал Пит-Лягушка, высасывая из стакана питье.

– Слишком молода, – кратко ответил Кью Джи и ушел.

Синдра кончила петь под жиденькие аплодисменты и еще несколько грубых выкриков «проваливай» и убежала со сцены.

– Я ухожу, – сказала она удивленному Кью Джи.

– Говоришь, что уходишь? – медленно протянул он. – Не ты, черт возьми, уходишь, а это я тебя увольняю, куколка.

Она вспыхнула:

– Вы не можете уволить того, кто сам уходит.

– И не заплачу тебе ни цента, – сказал, покраснев, Кью Джи.

– О, нет, конечно, заплатите, вы заплатите! – сказала она в ярости. – Я выступила. И вы мне должны. Я не виновата, что ваши посетители просто банда слепых обезьян.

Кью Джи никогда прежде не приходилось иметь дело с такой девушкой, как Синдра. Она была молода и с характером, и он не мог не восхищаться ею. Просто срам, что у нее нет никакого таланта.

Его первая жена была такая же точь-в-точь – «знойная Сара», как все ее звали. Она сбежала с электротехником, пока он загорал в тюрьме. Его вторая жена выбрала водопроводчика. Он жил одиноко уже восемь лет и не собирался больше рисковать.

Кью Джи заплатил Синдре ее десять монет. Но она вроде бы не ощутила особой благодарности.

– Не надо мне бы делать этого, – сообщил он Синдре, подавая деньги.

– Но вы сделали, – сказала она и ушла в ночь.

Кью Джи не очень понравилось такое отношение. Немножко любезности ей не помешало бы.

– Больше ко мне своих приятелей не приводи, – предупредил он Ника.

– Вам бы следовало дать ей возможность попрактиковаться, – ответил Ник.

Кью Джи поглядел на Лена и сказал, качая головой:

– Что, к дьяволу, у нас здесь происходит? Я нанял наглого мойщика и шлюху, которая совсем не умеет петь и которая дала прикурить. Неужели я заслужил такое обращение?

– Такова жизнь, – сказал Лен, обмакнув палец в банку со сметаной.

– Дерьмо она – такая жизнь, – ответил Кью Джи. – Просто дерьмо!

– Послушайте, – начал было Ник.

– Еще одно слово, и уволю, – сказал сварливо Кью Джи. На кухню вошла сияющая Эрна:

– Какой успех, а? Настоящий хит!

– Я тебя очень уважаю, – ответил Кью Джи сестре, – но хотел бы, чтобы этот хит как следует вдарил тебе по заднице.

Когда Ник кончил работать и пришел в гостиницу, первое, что он увидел, как Синдра и Джои с чемоданами стоят у входа. Было два часа ночи.

– Что случилось? – спросил он, заранее опасаясь ответа.

– Нас выбросили, – сказал Джои, постукивая нога о ногу, так как ночной воздух был довольно свеж.

– Как же так получилось?

– Потому что мы им задолжали.

– Но я же дал тебе денег, чтобы ты уплатил. Джои смиренно взглянул на него:

– Я, знаешь, потерял их в уличной драке.

– Мерзавец, – пробормотала Синдра.

– Да все равно, здесь слишком дорого, – сказал поспешно Джои, – завтра снимем однокомнатную квартиру, это выйдет дешевле.

Ник рассердился. Из них троих работал только он, и вот Джои взял его, с таким трудом заработанные, деньги и проиграл в уличную рулетку, рассчитанную на приезжих дураков. Наверное, пора им троим разбежаться.

– Я замерзла, – сказала Синдра жалобно, словно маленькая девочка. – И где мы теперь будем спать?

Она была его сестра, и ее он бросить не мог.

– Ладно, – сказал он, – мы найдем тебе в парке самую

удобную скамеечку, застелим газетами, и ты уснешь, как младенец.

Она ответила со вновь обретенной и такой привычной язвительностью:

– Да, я только этого и жду. Джои щелкнул пальцами:

– А чего ты хочешь? Ночлежки при отеле «Риц Карлтон»? Она посмотрела на него так, словно он был мерзкий, противный червяк.

– Да, – сказала она, – и когда-нибудь я именно там и остановлюсь.

– Ну, конечно, – согласился Ник, – но сегодня на очереди парк, так что давайте займем места.

Они подхватили вещички и пошли.

Они брели к парку, и вдруг он стал думать о Лорен и как ему ее не хватает. Наверное, она уже прочла его письмо, и, может быть, если пойти на почту и написать опять на адрес Луизы, она ответит.

Но сначала надо найти жилье. Джои прав. Гостиница, даже самая дешевая, им не по средствам. Они должны были съехать уже несколько недель назад.

Когда они завернули за угол, подул резкий холодный ветер. Джои остановился у мусорного ящика взять пачку старых газет, торчащих из него, и спугнул голодную тощую кошку. Она побежала по улице, громко мяукая. Двое пьяных бродяг прошли мимо. Парочка оборванцев копошилась на пороге, деловито осыпая друг друга бранью.

Дрожа, Синдра прижалась к Нику.

– Я боюсь, – прошептала она.

– Не волнуйся, – сказал он, стараясь ее подбодрить. – Все будет хорошо.

Она прижалась теснее:

– Ты обещаешь?

– Эй, послушай, ребенок. Пока ты со мной, я никогда тебя не оставлю. О'кей?

– Да, Ник.

Голос его звучал так уверенно, но вокруг лежал холодный, враждебный мир, и иногда ему тоже становилось страшно.

32

Все произошло одновременно: Лорен ткнула ножом в При-мо, а затем все слилось в один ужасающий хаос и рев. Завы-

вание ветра сопровождалось громовыми раскатами – это на них налетел ураган. Он сдул трейлер, как пылинку, взметнув его вверх и пронеся в своих чудовищных объятиях несколько сотен ярдов, словно бумажный шарик.

Лорен почти ничего не помнила. Ее вынесло ураганным порывом из двери и швырнуло наземь, и от удара она потеряла сознание. Когда она очнулась, ураган уже умчался вперед, оставив за собой дорогу смерти на разрушительном пути к центру города.

Лежа, она застонала, охваченная всеподавляющим чувством отчаяния, стараясь припомнить, что произошло.

«Примо… он схватил ее… рвал на ней одежду… нож».

Господи! Нож! Неужели она его убила?

В панике она с трудом поднялась и заставила себя все еще раз как следует вспомнить. Но помнила только чудовищный ураган, настигший их, и как ее словно выхватила из трейлера чья-то огромная рука, когда трейлер подняло вверх и понесло вдаль.

Так она спаслась. Зачем? Почему?

Она оглядела место, где раньше был трейлерный парк. Теперь это пустыня, все исчезло, все разрушено. Даже деревья вырвало с корнем.

Всю жизнь, уроженка Среднего Запада, она слышала об ураганах, но никогда еще ей не приходилось пережить это стихийное бедствие. Оно произошло в действительности, и она сама могла убедиться в его разрушительной силе.

Она видела в отдалении серый столб, извивающийся, словно гигантская змея, все уничтожающая на своем пути.