Петра Дурст-Беннинг - Американская леди

Франко рассмеялся.

– Как такая красивая женщина, как ты, может быть настолько скромной? Я бы очень хотел сказать твоей сестре, что тебе нужно купить не одно, а целых десять бальных платьев! Но все они должны быть достойны королевы. – В его глазах мелькнул горделивый блеск обладания, когда он погладил ее по волосам. – Словно тончайший генуэзский шелк. Горе, если ты когда-нибудь решишь обрезать волосы, как это сделала твоя племянница. Ты совершишь смертный грех!

Мария снова почувствовала, как ее лицо покраснело. Она вздохнула – все еще не привыкла слышать комплименты.

– Честно говоря, мне не нравится, что Рут устраивает в честь меня такой шум-гам. Хотя бы ты смог прийти! Ты не можешь перенести деловые встречи на какой-нибудь другой день?

Его лицо омрачилось.

– Ты же знаешь, как бы мне хотелось это сделать. Но в субботу вечером приходит «Малинка». Мне непременно нужно быть на месте, когда корабль будет разгружаться. В прошлый раз произошел инцидент, который… Мой отец… – Он закусил нижнюю губу. – Есть вещи, которые не так просто объяснить. Можно даже сказать…

Мария схватила его за руку.

– Тебе ничего не нужно больше объяснять. Работа прежде всего, это я понимаю. Но воскресенье будет принадлежать нам обоим, правда? – сказала она, стараясь произнести эти слова как можно спокойнее.

Мария не хотела, чтобы Франко мучили угрызения совести только потому, что у него не нашлось на нее времени. Ведь было множество вечеров, когда Мария отказывала ему то из-за чтений, то из-за вернисажа или просто встречи с подругами!

Когда к столу вновь подошел официант и Франко расплатился по счету, Мария вздохнула с облегчением. Она не знала почему, но разговор с Франко получился довольно напряженным. Сначала он жаловался, что Мария много времени проводит с творческими личностями, потом ее вопросы о бизнесе семьи Франко… Странно все это. При этом она еще никогда не испытывала такой страсти к другому человеку.

Чувство паники распространилось у нее в душе, когда Франко взял ее за руку и повел к выходу из парка развлечений. Нет, она не желала еще раз погружаться в раскаленные асфальтовые джунгли города. Она хотела остаться наедине с Франко, подальше от всех вопросов, чтобы были лишь он, она и страстная симпатия, как свежий бриз между ними.

Несмотря на все отговорки против бала, который давался в ее честь, Мария была немало удивлена: гости Рут оказались очень милыми, хотя и вели себя весьма сдержанно, музыка звучала чудесная, а зал, который сняла Рут на самом верхнем этаже своего жилого дома, был просто мечтой.

Сама подготовка тоже была очень увлекательна: Рут специально для такого дня заказала французского цирюльника, который явился с двумя помощниками ровно в девять утра. Потом Рут, Ванда и Мария провели все утро, делая себе новейшие модные французские прически. Пока Жак и двое помощников завивали, расчесывали, начесывали и заплетали, дамы коротали время, разглядывая стопки модных французских журналов. Даже Мария была восхищена модой, которая казалась ей намного проще и практичнее, чем все эти напыщенные наряды в нью-йоркских магазинах. Когда Рут объявила, что совсем недалеко имеется магазин готового французского платья, Мария решила отправиться прежде всего туда: Франко очень нравилось, когда она модно одевалась, это женщина подметила.

Франко… Может быть, она уже изрядно утомила уши Ванды и Рут мечтательными россказнями о нем?

– Франко сказал…

– Франко тоже считает, что…

– Только вчера Франко сделал…

В конце концов Марии самой стало неловко, оттого что его имя всплывает в каждом втором предложении. Но ее сестра и племянница реагировали на это довольно снисходительно.

Парикмахер как раз придавал прическам последний лоск, когда Марии передали маленький пакет, обернутый темно-синим шелком. Приятный озноб пробежал по спине, когда она заметила имя отправителя – Франко. Мария распаковала бриллиантовую диадему под восторженные восклицания двух других женщин.

На сопроводительной карточке значилось: «Для принцессы сегодняшнего вечера – с чрезвычайным восхищением, Франко». Рут в волнении настояла, чтобы Жак заново переделал Ванде прическу и вписал туда прекрасную вещицу.

Пока официант наполнял бокал Марии шампанским, она невзначай провела рукой по волосам. Она и диадема…

– Тебе не стоит бояться: в волосах столько шпилек, что она не выскочит, – прошептала Рут, заметив жест сестры. Она сжала руку Марии.

– Вот бы все жители Лауши сейчас тебя увидели!

По лицу Марии мелькнула тень. Зачем же Рут именно сейчас напомнила ей о доме? Она мгновенно сменила тему:

– Твои подруги все очень милые и так… интересуются мной! Хотелось бы знать, что ты им обо мне рассказала.

– Только то, что ты знаменитая мастерица, которая выдувает стекло, – произнесла Рут, подзывая кого-то из противоположного угла зала. – Американцы испытывают особую слабость ко всему европейскому.

– Это я уже заметила, – ответила Мария. – Люди, которых я встречала в Виллидж, считали, что я лично должна быть знакома с Францем Марком и Германом Гессе. А здесь меня расспрашивают о Версале и о ботаническом саде в Мюнхене! Я же не являюсь экспертом по всему континенту, если приехала из Европы! – смеясь, воскликнула она. – Неужели все они думают, что Европа не больше мушиного засида?

Рут осуждающе подняла брови.

– Как жаль, что твой Франко не смог прийти сегодня, – вздохнула она. – Хотя своим роскошным подарком он показал, что он человек щедрый и утонченный.

Мария мысленно улыбнулась. Типичная Рут! Внезапно ей захотелось крепко обнять сестру.

– Большое, большое спасибо за такой чудесный праздник! Цветы повсюду, вкусная еда, музыка – все выглядит так, словно ты нас унесла в какой-то сказочный замок!

Мария широким жестом обвела роскошно украшенный зал.

– Ты действительно сначала думала, что праздник состоится у нас в квартире? – задорно хихикнула Рут.

Мария пожала плечами.

– Как ты думаешь, на многих балах я была до сегодняшнего дня? Я же не знала, где и как… – Она умолкла, потому что Ванда склонилась над их столиком.

– Капельмейстер только что подал мне знак. Если ты не против, Пандора могла бы начать представление.

Она взволнованно поправила локоны, которые уложил Жак. Рут щелкнула крышкой наручных часов, усыпанных бриллиантами.

– Десять часов – все-таки она успела ко времени, – удовлетворенно произнесла она. – На последний день рождения Стивена я заказывала певицу сопрано, так она опоздала на десять минут, можешь себе такое представить?

Мария испуганно ойкнула и тайком подмигнула Ванде.

Пандора предложила исполнить танец под «Влтаву»[8] в честь Марии.

– Это будет ассоциация с европейскими корнями Марии, – объяснила она свой выбор.

Рут с этим согласилась: романтическая нотка наверняка придется по вкусу гостям. Ванда впервые вздохнула с облегчением. Она не ожидала, что Пандора с ее экспрессивной тягой к пафосу и мать со своими постоянными do’s and don’ts, которые следовало соблюдать в ее кругах, так быстро пришли к согласию по поводу программы. Ей даже показалось, что у обеих зародилась некая обоюдная симпатия: мать, разумеется, не зашла так далеко, чтобы усадить Пандору за один из столов, но все же велела подать танцовщице полное меню вечера в соседнюю комнату. А Пандора, пребывающая в подавленном настроении из-за неудачи с арендой, казалось, была благодарна Рут за щедрый гонорар и шанс поправить свои финансовые дела. В этот раз Пандора сдержалась, чтобы не ранить консервативные вкусы утонченных нью-йоркцев.

– Мама очень рада, что ты участвуешь в сегодняшнем празднике. По ее мнению, твой танец придаст мероприятию определенный флер богемы, – прошептала она танцовщице.

Когда раздались первые такты музыки, Ванда поздравила себя с тем, что убила сразу двух зайцев: с одной стороны, она приложила руку к организации праздника для Марии; с другой – помогла учительнице танцев.

Пандора вошла в комнату в блестящем серебристом платье. Лучше сказать, она внезапно очутилась там, потому что вбежала босиком и ее никто не услышал. Гостей заранее предупредили о танцевальном номере, и они вежливо захлопали, но без большого интереса. Их пресытило не только великолепное меню с восемью сменами блюд, но и многочисленные музыкальные номера, которыми им приходилось наслаждаться еженедельно.

Пандора поклонилась перед столиком Рут, потом широким жестом вынула из волос несколько шпилек, распустила их и с вдохновенной улыбкой начала танцевать.

– Ну разве она не чудесна? – прошептала Ванда Марии с нотками материнской гордости в голосе. – Словно дикая райская птица.

– Конечно, но мне кажется, что на ней нет даже корсета, – улыбнувшись, ответила Мария. – И от нижней юбки она, похоже, отказалась, да? Неужели она считает, что так делают в Европе?

Теперь и Ванде это бросилось в глаза: блестящая ткань задиралась и ноги Пандоры были видны до самых бедер. О боже! Но все было еще хуже: то и дело мелькал один из сосков. Может, это только показалось Марии? Или было на самом деле?

Ванда тайком взглянула на мать, но выражение лица Рут оставалось неизменным. Или она посчитала танцевально-эротический номер Пандоры не таким уж скандальным, или ей просто не хотелось выказывать своего ужаса.

Пока тело Пандоры плавно извивалось под звуки «Влтавы», Ванда наблюдала за гостями: все взгляды были прикованы к танцплощадке, разговоры стихли, в пепельницах дымились осиротевшие сигары. Даже Гарольд, углубившийся в дебаты по поводу каких-то цифр со Стивеном, в остолбенении уставился на танцовщицу.

Ванда немного расслабилась. Все было в полном порядке. Она не хотела шумихи или скандала. Не сегодня.

Казалось, Пандора танцевала, находясь в трансе. Вскоре скрипки и фортепьяно перестали успевать за ее дикими па, энергичными движениями бедер и скачущими грудями, мелодия зазвучала убого. Но кто обращал внимание на музыку?