Я еще долго продолжала сидеть там после того, как мой кофе был выпит, еще долго после того, как туман рассеялся, превратившись в ничто. Мое внимание привлек солнечный свет, отражаясь от серебристой чешуи форели, прыгающей с порогов в погоне за насекомыми, парящими над водой. И постепенно я начала осознавать, что что-то чувствую.

Или, может быть, это был недостаток чего-то, что я чувствовала. Потому что впервые с тех пор, как умерла Кэти, боль исчезла. Во мне не осталось ни капли гнева. Он словно сгорел, оставив меня чистой и целой, как металл, выкованный в доменной печи.

Я размышлял над этим удивительным открытием, когда услышала тихие звуки шагов, доносящиеся из хижины. Они остановились позади меня.

– Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

Я осторожно поставила свою чашку на землю рядом с собой.

– Как ты меня нашла?

Огненно-рыжие волосы Дженны появились в поле зрения, когда она села, пристально глядя на реку.

– Вчера вечером мне пришло в голову, что это единственное место, куда мы не заглянули. Я решила, что если позвоню, то твой дядя не скажет мне правду, поэтому приехала посмотреть сама.

Я обхватила руками колени.

– Наверное, все на меня сердятся.

– Они напуганы. Коди рассказал нам, что произошло в магазине. Он винит себя за то, что оставил тебя одну после этого, но сказал, что ты казалась такой спокойной, что ему и в голову не пришло, что ты можешь сделать что-то радикальное.

Когда я ничего не сказала, женщина приняла позу, идентичную моей.

– Судья вернулся домой из больницы неделю назад, в пятницу, и твоя тетя Джейн занималась делами в «Саутерн Снабженс». Кенни говорит, что у нее это очень хорошо получается. Возможно, ты захочешь оставить ее в качестве ассистента, когда вернешься.

Она повернула голову ровно настолько, чтобы увидеть меня краем глаза.

– Боуи привез твою машину обратно. Он говорит, что теперь с ней все должно быть в порядке.

Я уткнулась лбом в колени.

– А Ник? – и конечно я все это почувствовала.

Ужас от того, что я сделала с ним, с нами, и осознание того, что я никогда не смогу взять свои слова обратно.

– Не знаю. Никто его не видел. Он даже перестал работать над домом.

На несколько минут мы замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Дженна была единственной, кто нарушил молчание.

– Ты меня ненавидишь? Я знаю, о чем ты думаешь, но клянусь, Аликс, я не использовала тебя.

– Я знаю.

Наконец, она удивленно посмотрела на меня.

– Знаешь?

Я подняла голову и кивнула.

– После того, как у меня было время подумать об этом, я поняла, что была более шокирована и расстроена, потому что не поняла этого раньше, чем из-за того, что ты сделала, – слегка подвинувшись, я повернулся к ней лицом. – Ты его любишь.

– С тех пор, как мы были детьми, – она вздернула подбородок. – И он любит меня, – ее бравада лопнула, как дырявый воздушный шар. – Боже, это было так тяжело – любить и его, и тебя. Я ненавидела себя и ненавидела Хью за то, что у него не хватило мужества противостоять своей семье. Хелена ясно дала понять, что я не являюсь «подходящей» женой для Моргана, и Хью всегда делал то, что она ему говорила.

– Жаль, что ты мне не сказала. Я бы никогда не вышла за него замуж.

– Я знаю. Мне бы тоже этого хотелось. Но я знала, что ты любишь Ника, поэтому мне и в голову не приходило, что все может так выйти из-под контроля. Я не поверила своим ушам, когда узнала, что ты вышла замуж, – она взглянула на меня. – Хью был первым парнем, с которым я переспала, и все время, пока он встречался с тобой, он приходил ко мне после того, как провожал тебя.

Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась.

– Господи, в каком же мы были беспорядке! Все то время, пока я тайком спала с Ником, чувствуя себя чертовски виноватой за то, что использовала Хью, он делал то же самое с тобой, – я положила руку ей на плечо. – Мне очень жаль, Дженна. Ты, наверное, единственный невиновный в этом фиаско.

– Нет, не надо, – она покачала головой, и ее рыжие кудри подпрыгнули. – Я вовсе не невинна. Никто не выкручивал мне руки и не заставлял продолжать встречаться с Хью. И какое-то время после того, как ты вышла за него замуж, я этого не делала. Но потом умерла Кэти. Ему тоже было больно, Аликс, а ты просто отключилась. Когда он пришел ко мне за утешением, я слишком сильно его любила, чтобы отказать.

– Бедный Хью, – пробормотала я. – Должно быть, он был так же несчастен, как и я. Так что все те разы, когда я думала, что есть другие женщины, это всегда была ты.

На этот раз ее смех был горьким.

– О, были и другие. Ирония в том, что он делал это не для того, чтобы причинить боль тебе, а для того, чтобы причинить боль мне. Каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, я просила его не возвращаться, а он находил кого-нибудь другого, чтобы помучить меня. И это всегда срабатывало. Через несколько недель он появлялся у моей двери и говорил, как ему жаль, как сильно он меня любит, и я принимала его обратно. Это было похоже на зависимость от наркотика. Я знала, что не должна этого делать, но ничего не могла с собой поделать.

– Ну, теперь он свободен. Если Хью тебе нужен, он весь твой.

Подруга криво усмехнулась.

– Спасибо, но я не уверена, что он мне нужен. В последнее время я много думала о себе и решила, что заслуживаю кого-то лучшего, кого-то, кто любит меня настолько, чтобы рассказать об этом всему миру, и кто готов сражаться за меня, если это потребуется. Может быть, это я слишком хороша для Хью. Если он не изменится и не повзрослеет, я спишу его со счетов как безнадежное дело.

Мы с пониманием переглянулись, прежде чем она спросила.

– Что насчет тебя и Ника?

Мой взгляд снова вернулся к реке.

– Все кончено. Больше нет Ника и меня.

Боль, охватившая мое сердце, когда я, наконец, облекла свои мысли в слова, была почти невыносимой. И мне некого было винить, кроме самой себя.

– Я в это не верю. Он без ума от тебя.

– Может, и был, но сейчас уже нет. Только не после того, что я с ним сделала. Этого никто не смог бы простить. Даже через миллион лет.

– Ты рассказала ему о Кэти?

Я моргнула, пытаясь прогнать влагу, скопившуюся в моих глазах.

– Дженна, я не просто ему рассказала. Я разорвала его в клочья, очень жестоко и намеренно. Я хотела причинить ему боль, и мне это удалось больше, чем я могла себе представить. Он больше никогда со мной не заговорит.

– Ты не можешь этого знать.

– Ты его не видела. Он был уничтожен, и это моя вина. Ты сказала, что он перестал работать по дому. Поскольку он строил его для меня, это должно тебе кое-что сказать.

– Я все понимаю, – подруга глубоко вздохнула и криво улыбнулась мне. – Как ты думаешь, есть программа из двенадцати шагов с мужчинами, в которой мы могли бы поучаствовать.

– Так или иначе, я не думаю, что это сработает для нас обеих, – ответила я несчастно.

– Наверное, ты права. Но ты не можешь прятаться здесь вечно. Рано или поздно тебе придется вернуться домой.

– Я не могу, – прошептала я. – Я не могу вернуться в амбар и отказываюсь переезжать к своей семье, как будто мне десять лет.

Она на секунду задумалась, склонив голову набок.

– Тебе и не нужно этого делать. У меня есть дом, в который ты можешь переехать. Он маленький, всего две спальни, но полностью меблирован и находится всего в паре кварталов от «Саутерн Снабженс». Владельцы хотели продать его, но рынок был вялым, и они готовы сдать его в аренду. Все, что нам нужно сделать, это перевезти твою одежду, и ты сможешь устроиться там до наступления темноты.

Может быть, пришло время для каких-то перемен. До сих пор в моей жизни не было ничего такого, о чем стоило бы кричать. Внезапно я приняла решение и встала.

– Давай я возьму свои вещи и оставлю записку дяде Верну.

Наверное, часть меня надеялась, что, когда Ник узнает, что я вернулась, он позвонит. Это была маленькая, тщетная надежда, но, тем не менее, она была. Конечно, я не могла ему позвонить. Не тогда, когда в глубине души полагала, что он окажет более теплый прием Вельзевулу, поднимающемуся из пламени ада, чем мне.

Конечно, переезд в этот маленький домик потребовал немного больше усилий, чем говорила Дженна, и сначала я должна была разобраться со своей семьей.

Когда мы приехали, все уже были на ферме и спокойно слушали, как я извинялась за то, что напугала их, и сообщала им, что переезжаю. И снова они ходили вокруг меня на цыпочках, как после смерти Кэти.

Потом Дженна помогла мне уложить вещи в коробки, которые мы подобрали по дороге в город. Мне нужно было упаковать не только одежду, но и все свои личные вещи и посуду. Когда каждая коробка наполнялась, мы относили ее в «Шевроле».

Как ни странно, я обнаружила, что машина мне больше не нравится. Как и комната в сарае, я цеплялась за нее все эти годы, потому что она была мне знакома, потому что это была часть Ника, которую я не могла отпустить, хотя и не осознавала, что делаю именно это. Но пока «Шевроле» – это все, что у меня есть, так что я буду ездить на нем, пока не куплю новую машину.

Когда была упакована последняя коробка, Дженна откинула волосы с лица, многозначительно посмотрела на меня и направилась к двери.

– Я поеду, отопру дом и включу кондиционер. Увидимся через несколько минут. – она давала мне время попрощаться с моей прежней жизнью, и я воспользовалась этим.

Оставшись одна, я стояла посреди пустой комнаты, мой взгляд скользил по шаткой кровати, неуклюжему старому мягкому креслу и маленькому окошку. Теперь в комнате царило ощущение заброшенности, какая-то бесконечная печаль. Это было почти так же, как, если бы комната знала, что ее полезность подошла к концу, что никто никогда больше не будет отдыхать в ее прочных стенах.