(Англия) Элизабет Чедвик - Алый лев

— Я сегодня говорила с Идой Норфолк, — сказала она.

Он понимающе улыбнулся:

— Я помню, как она впервые появилась при дворе в качестве подопечной короля. Она была прелестна, как котенок, и, даже если у нее и были когти, они не ранили. Любой был бы не прочь позабавиться с ней, но все понимали, что она неизбежно окажется в постели короля и, что еще более неизбежно, он оставит ее с ребенком.

Изабель испытующе взглянула на него. Сын Иды, рожденный до ее брака с Норфолком, был Вильгельм Лонгеспе, молодой графом Солсберийским, женатый на девушке из рода Маршалов.

— А ты когда-нибудь хотел, чтобы она оказалась в твоей постели? — что-то в его голосе, когда он говорил об Иде, заставило ее задать этот вопрос.

Он ухмыльнулся.

— Роджеру Норфолку очень повезло, — ответил он, — но не так, как мне.

Изабель приняла этот тактичный ответ, с интересом глядя на мужа.

— У Роджера Норфолка довольно привлекательный сын, — игриво сказала она. — Думаю, как минимум несколько из видевших его женщин тоже были бы не прочь позабавиться с ним.

— И ты в их числе?

Она бросила на него дразнящий взгляд из-под ресниц, выждала мгновение, а потом сказала серьезно:

— Нет, я, как и ты, больше всего ценю то, что имею, но я в состоянии оценить красоту, когда вижу ее. Если серьезно, то я думала о Махельт. Брачные узы с Биго были бы кстати, особенно если учесть, что первенец Иды — единоутробный брат короля.

Вильгельм откинулся на скамье.

— Стоит об этом подумать, — беззаботно ответил он, — хотя пока еще слишком рано.

— Нет, разумеется, это только в будущем, — Изабель многозначительно взглянула на него. Вильгельм обожал Махельт, и это обожание было взаимным. Единственная дочь, она занимала совершенно особое место в сердце отца, поэтому Вильгельму было бы тяжело смотреть, как она уходит к мужу, так же как ей было бы непросто отпустить сыновей из дома, чтобы они смогли стать рыцарями и воинами.

Гребцы замедлили ход лодки, и стали подгребать к причалу. Его оплетенные водорослями сваи мерцали в свете фонарей.

— Я сегодня не видела на пиру жены Иоанна, — сказала она, чтобы переменить тему разговора. — Как я понимаю, он не собирается делать ее своей королевой?

Вильгельм покачал головой:

— Он женился на Хавис из-за ее земель, они никогда не делили брачное ложе. Де Броз говорит, что он собирается оставить ее и поискать супругу в Португалии или Испании. Ему необходимо укрепить свои южные границы, а что поможет ему в этом лучше, чем союз с одним из этих королевств?

Изабель подумала о том, как должна себя чувствовать Хавис Глостер. Поскольку брак Хавис и Иоанна можно было бы назвать формальным, Изабель полагала, что вряд ли известие о его аннуляции разобьет ей сердце, но, возможно, она будет сожалеть о том, что ей не удалось стать королевой.

Лодка стукнулась о причал.

— Полагаю, мы вернемся в Нормандию? — спросила Изабель с печальным вздохом.

Вильгельм встал, широко расставив ноги, чтобы не потерять равновесие.

— Мне нужно для этого подтверждение Иоанна и Анжу, но я обещаю, что попрошу разрешения отправиться в Пемброук и Ленстер.

Изабель выдавила из себя улыбку и приняла протянутую им руку. Она понимала, что он обязан сперва нести службу в Нормандии. Именно по этой причине Иоанн застегнул на Вильгельме золотой графский пояс, и именно поэтому они вообще смогли получить Пемброук в свое владение, но она боялась, что они никогда не смогут побывать там и никогда не придут на пристань, чтобы отплыть в Ирландию. Возможно, ей стоит попросить повара приготовить специально для нее замок из марципана, окруженный волнами ирландского моря из взбитых крашеных белков, а она поселит там кукол Махельт и на этом успокоится.

Лузиньян, Пуату, лето 1200 года

Июльская жара спала с наступлением ночи, и Вильгельм, сидя снаружи, наслаждался легким ветром, шелестящим в кронах каштанов и сосен. Тихонько стрекотали сверчки, а мотыльки танцевали танцы смерти вокруг светильников, освещающих круглые столы, расставленные в садах замка. Он пил густое красное вино, откусывал от засахаренных фруктов и наблюдал за тем, как танцоры выводят хитрые па под быструю мелодию лютни, свирели и барабана. Он мог бы присоединиться к ним, если бы не чувствовал себя сегодня таким усталым. Он провел долгий день в седле, как и вчера, и, похоже, еще не отдохнет до завтра. Королевская процессия почти каждый вечер останавливалась в новом месте. Большая часть путешествий Иоанна по его владениям являлась демонстрацией боевой мощи: вот какие силы он мог бы пустить в ход в случае необходимости. Вильгельм каждый день изнемогал от жары под тяжестью кольчуги, с пристегнутым к поясу мечом, хотя он и не собирался сражаться. Единственными женщинами, сопровождавшими их, были куртизанки и прачки. Это путешествие представляло собой по сути один большой военный парад, и здесь не было места женам.

Они прибыли в Лузиньян поздно вечером, и увидели, что вокруг замка разбиты пышные шатры, павильоны, местные жители нарядились в свои лучшие одежды, хотя празднество было и не в честь Иоанна. Гуго де Брюн Лузиньянский праздновал обручение с дочерью своего соседа, графа Аймера Ангулема. Поскольку дома Лузиньянов и Ангулемов извечно враждовали, событие это было исключительное, хотя и не для Иоанна, которому было бы более на руку стравливать дома между собой. Объединившись, они становились для него угрозой.

Вильгельм недолюбливал Лузиньянов и предпочел бы не испытывать их гостеприимство, но придворная вежливость заставляла его сдерживать свои чувства. Когда-то его дядя был убит у него на глазах одним из Лузиньянов, а он сам был ранен и взят в плен. Время сделало свое дело, но он этого так и не забыл и не простил. Тонкий шрам на правом бедре постоянно напоминал об этом.

Иоанн сидел на резной скамейке рядом с Аймером, ведя деловой разговор и много улыбаясь. Аймер слушал, скрестив руки; на его загорелом тонком лице читался живой интерес.

— Подходящая ночь, чтобы строить планы и заключать сделки, заметил Болдвин де Бетюн, граф Омальский, подсаживаясь за стол к Вильгельму и наливая себе вина из кувшина, стоящего на нем.

— Для тех, кому это интересно, — с улыбкой согласился Вильгельм. Они с Болдвином еще молодыми рыцарями служили старшему сыну короля Генриха, вместе скакали по поросшим чертополохом полям Франции и Фландрии, зарабатывая себе положение. Оба сейчас были могущественными лордами с собственной свитой и рыцарями.

— Похоже, Аймеру с королем многое нужно обсудить.

— Особенно сейчас, когда Аймер сделал опасный шаг, обручив свою дочь с Гуго Лузиньяном. Вряд ли Иоанну такое по нраву, а?

— Да, это ему неприятно, — согласился Вильгельм. — Если дома Лузиньянов и Ангулемов объединятся, вместо того чтобы воевать друг с другом, они доставят Иоанну немало хлопот.

— Действительно очень неловкая ситуация, хотя нашему королю, похоже, нет до этого дела.

— О, совсем наоборот, — сказал Вильгельм, глядя на Иоанна. — Я видел, как он с таким же выражением лица подкатывает к женщинам при дворе, когда хочет их соблазнить. И заметь, де Броз отвлекает Гуго Лузиньяна, пока его хозяин ведет свою игру.

Болдвин взглянул на большой полосатый шатер де Броза, освещенный изнутри, — в нем раздавались громкие возгласы братающихся.

— Иоанну придется многое предложить Аймеру Ангулему, чтобы тот продал свою добродетель.

— Он может попытаться. Что ему терять?

Болдвин хмыкнул.

— Как твоя дочь? — Вильгельм снова наполнил свою чашу.

— Чудесно, — ответил Болдвин, пожав плечами. — По крайней мере, я так думаю, поскольку я мало что понимаю в младенцах. А твоя новорожденная?

— Уже настоящая женщина, — Вильгельм усмехнулся при упоминании своей второй дочери, родившейся через девять месяцев после коронации Иоанна. — Сперва очаровывает тебя взглядом, и тут же напускается на тебя. Назвал в честь матери, которая отлично умеет и то, и другое.

— Я расскажу твоей жене, как ты чернишь ее, — усмехнувшись, пригрозил ему Болдвин.

Вильгельм посерьезнел:

— Я могу поддразнивать ее, но она знает о моем к ней отношении… Она свет моей жизни.

Болдвин снова рассмеялся, но посмотрел на него с завистью.

— Я рад, что у вас с Изабель так все хорошо, — сказал он. — Мы с Хавис попритерлись друг к другу, но ни одному из нас нет особого дела до другого. С другой стороны, уже хорошо, что мы не ненавидим друг друга так, как Ранулф Честер и его жена.

— Точно, — с готовностью согласился Вильгельм.

В сад вошла группа молодых людей, и внимание Вильгельма привлекла одна девушка, длинноногая и легкая, как молодая кошечка. Она только начала оформляться как женщина: шелковое платье туго обтягивало ее груди, размером с незрелое яблоко, но талия и бедра были пока плоскими, мальчишескими. Ее густые золотистые волосы были заплетены в одну косу, перевитую серебристыми лентами, а большие, широко расставленные глаза при дневном свете были, наверное, голубыми, но сейчас казались почти черными. Она бросила в сторону Вильгельма и Болдвина испуганный взгляд, заметив, что они ее разглядывают, вывернулась, чтобы уклониться от молодого оруженосца, пытавшегося втянуть ее в игру, и натолкнулась на Иоанна, который поднялся со своего места, закончив беседу с графом Аймером.

Девушка, очевидно, знала, кто такой Иоанн, поскольку она тихонько вскрикнула и грациозно поклонилась ему. Иоанн поддержал ее и, взяв ее правую руку в свою, поцеловал кончики ее пальцев. Он полюбовался на ее золотое кольцо.

— Красивая безделушка, моя милая, — похвалил он.

— Это кольцо мне подарили на помолвку, сир, — чуть дыша, ответила она.

— В самом деле? — голос Иоанна источал яд соблазна. — А не хотела бы ты обменять его на корону?