Элизабет Торнтон - Алый ангел

Гневный ответ так и не слетел с языка Кэма. Он взял записку Габриель и повертел ее в руках. Наконец он сказал:

– Насколько они влиятельные, мистер Фокс?

Фокс превосходно понимал, к чему ведет герцог.

– Талейран передо мной в большом долгу, – ответил политик. – Я полагаю, что, к сожалению, мог лишиться дружбы первого консула после той короткой речи, которую меня заставили произнести в парламенте. Простил меня Бонапарт за такую «поддержку» или нет, этого никто не знает.

Кэм посмотрел Фоксу в глаза, но во взгляде, которым обменялись джентльмены, теперь не было враждебности. Они оценивали друг друга.

Фокс думал о том, что в течение последних нескольких недель он замечал в характере герцога Дайсона черты, в существование которых никогда бы не поверил. Этот молодой человек действительно был человеком. Возможно, он еще не совсем безнадежен.

Кэм размышлял, стоит ли вовлекать в это дело Фокса. Политик, несомненно, обладал большим влиянием во Франции, несмотря на войну. С первых дней революции Фокс проявил себя как вернейший союзник Франции. Упоминание о Талейране Кэм тоже не пропустил мимо ушей. Подозревали, что Фокс предупредил Талейрана о том, что жизни Бонапарта угрожает опасность. Наверняка было известно, что заговор каких-то отчаянных роялистов, готовивших покушение на Наполеона, раскрыл Талейран.

Во Франции Талейран был вторым лицом после Бонапарта. С таким человеком полезно было иметь знакомство. И ни для кого не секрет, что Талейран и Фуше продолжали поддерживать отношения.

Именно эта мысль помогла Кэму принять решение.

– Присядьте, мистер Фокс. То, что я хочу рассказать, может занять некоторое время. Но сначала я должен извиниться перед вами: видите ли, я подумал, что вы похитили мою жену. – Герцог на мгновение замолчал, потом, казалось, мысленно встряхнулся и продолжил: – Я не знаю, как она смогла это сделать. Ей наверняка кто-то помог. Но оставим пока этот вопрос в стороне. Я нисколько не сомневаюсь, что, вернувшись во Францию, Габриель окажется в большой беде.

В этот момент Лэнсинг стукнул себя по лбу и воскликнул:

– Кэм, что же я себе думаю?! Я собирался сразу же сказать тебе об этом. Жерве Десаз! Он покинул свои апартаменты, никому не сообщив, где его искать. Никто из его знакомых не знает, что с ним произошло.

В наступившей тишине Фокс произнес:

– Джентльмены, время идет. Почему бы вам не начать с самого начала? А потом мы вместе решим, как лучше всего действовать.

Жерве Десаз не находил себе места. Фуше должен был вернуться уже несколько дней назад. Молодой человек тихо выругался себе под нос, подумав, что он такой же узник, как и те, кого заперли в комнате наверху. Десаз рассчитывал на то, что к этому времени уже будет навещать увеселительные заведения Парижа, а не сидеть взаперти, словно обычный преступник, в каком-то Богом забытом доме, неизвестно где.

Господи, он ненавидел Нормандию! И нормандцы ему тоже не особо нравились – порода неотесанных провинциалов с вечно поджатыми губами и угрюмыми лицами. А меньше всего ему нравился замок Шато-Ригон. Это был свинарник. Но чего еще можно было ожидать, если люди Фуше – самые настоящие свиньи, сброд, который его начальник взял на службу прямо из канав Парижа? Они осквернили то, что когда-то было красивым, изящным зданием.

Десаз резко обернулся, когда открылась дверь. В дверном проеме появился доктор Маскарона. «Еще один неотесанный провинциал», – подумал Жерве, и ехидная улыбка исказила его красивое лицо. Молодой человек лениво наблюдал, как старик, шаркая, вошел в комнату. Врач оглядывался по сторонам, словно перепуганный кролик, переводя взгляд с одного человека на другого. Наконец его глаза остановились на утонченной фигуре Десаза. Секунду поколебавшись, врач, волоча ноги, приблизился к джентльмену, который выглядел не так угрожающе, как остальные.

– Ваша честь, – сказал он, вперив взгляд куда-то ниже подбородка Десаза. – Я надеялся… то есть… будет ли возможно… – Старик замолчал и начал все сначала. – Скаковая лошадь Маскарона скоро ожеребится, – сказал он.

Не успел Десаз сообразить, как отреагировать на это экстраординарное замечание, как один из мужчин, сидевших за карточным столом, встал и, шатаясь, подошел к ним. Это был Саварин, проныра и главный здесь после Фуше. Когда его рука опустилась на плечо доктора, старик заметно вздрогнул.

– Что, старый коновал? Уже соскучился по своим овцам и козам? Тебе что, не по душе наше общество?

Саварина чрезвычайно развеселила собственная реплика. Он громко расхохотался.

Старик сжался и плаксивым голосом сказал:

– Я никогда не пытался выдавать себя за кого-то, кем не являюсь. Я не врач, и говорил вам об этом с самого начала. Я лечу животных, а не людей.

Рука, лежавшая на плече старика, сжалась, и испуганного человечка грубо встряхнули.

– Ты врач, потому что я так сказал. А теперь иди лечи судомойку, мальчишку конюха или, еще лучше, загляни к своему пациенту наверху.

Кадык доктора тревожно подпрыгнул.

– Кто-то должен позаботиться о ней, – заныл он.

Десаз решил вмешаться.

– Почему ты не хочешь позволить старику позаботиться о кобыле, Саварин?

– Ему нельзя выходить из дома. Приказ Фуше, – ответил Саварин.

Этому аргументу нечего было противопоставить.

Десаз и Саварин собирались было отвернуться, когда низкий настойчивый вой снова задребезжал в воздухе.

– У меня есть два сына, – сказал доктор. – Хорошие мальчики. Я сам их учил. Они могут это сделать.

Саварин и Десаз вопросительно посмотрели друг на друга.

– Не вижу причин не послать за ними, – сказал Десаз.

Жерве считал, что решение это подсказано его добрым сердцем.

– Я не вижу в этом никакого вреда, – согласился Саварин.

Он знал цену хорошей лошади. И знал, как нагнать страху. Притянув к себе доктора за пиджак и оказавшись с ним нос к носу, Саварин прорычал:

– Пошли за своими сыновьями, старик! Но помни: одно неверное движение, и я перережу им глотки перед тем, как перерезать твою, – и отшвырнул доктора от себя.

Старик сдавленно всхлипнул и, нелепо кивая каждому, кто был в комнате, попятился к двери. Нащупав дверную ручку, доктор резко повернулся, и, торопясь скрыться, споткнулся и растянулся на полу. Мужчины, находившиеся в комнате, громко расхохотались, прежде чем вернуться к своим занятиям.

Десаз покачал головой и огляделся по сторонам в поисках бочонка кальвадоса. Он предпочел бы коньяк, но этого напитка не было в наличии. Жерве наполнил свой стакан и нашел тихий уголок, где можно было бы спокойно поразмыслить.

У него не было ничего общего с людьми Фуше, решил Десаз. И за неделю, прошедшую с тех пор, как он доставил Габриель, Жерве почти не скрывал своего презрения к ним. Он рассчитывал передать девушку в руки Фуше. Но Фуше здесь не было, и Саварин, замещавший его, настоял, чтобы Десаз остался до приезда начальника.

Было около полуночи, когда скрип колес на дороге возвестил о чьем-то прибытии. Еще через полчаса послали за Десазом. Фуше был в библиотеке Маскарона и чувствовал себя там как дома. Он сидел за массивным письменным столом. В этой комнате не было следов надругательства, которое претерпела остальная часть дома.

Фуше поздоровался лаконично, почти грубо, и сделал молодому человеку знак садиться. Десаз опустился на стул и стал ждать.

– Вы приехали на два дня раньше условленного, – отрывисто сказал Фуше. – Почему?

Десаз ожидал совсем не такого обращения и рассердился.

– Я почувствовал, что девушка постепенно смягчается в отношении Дайсона. Я не хотел рисковать, – его голос был таким же мрачным, как и настроение.

Фуше кивнул и улыбнулся, впервые с тех пор, как Десаз вошел в комнату.

– Вы отлично справились, – признал он. – Жаль, что мне только сегодня удалось покинуть Париж.

– О? – предложил объяснить причину Десаз.

Фуше услышал вопрос, но проигнорировал его. У него не было привычки рассказывать правой руке, что делает левая.

Он был в приподнятом настроении, и не только потому, что ловушка за английским шпионом захлопывалась. Первый консул доверил ему очень деликатную миссию. Мистер Чарльз Фокс, идеалист, каких свет не видывал, прибыл в Париж для тайных переговоров с Талейраном. Задача Фуше состояла в том, чтобы обеспечить безопасность мистера Фокса на время его пребывания во Франции. Эта честь выпала на его долю, потому что сам Талейран попросил об этом. Фуше подобная просьба не казалась странной. Он знал, что он лучший. По всей видимости, Талейран тоже это знал.

Кое в чем, однако, Талейран был не слишком проницателен. Фуше с трудом верилось, что министр иностранных дел по-прежнему возлагал надежды на мирное урегулирование конфликта, когда было абсолютно ясно, что планы Бонапарта направлены в противоположную сторону. Фуше пришел к выводу, что бедняга Фокс зря тратит силы, а первый консул угождает гостю по причинам, о которых не сложно догадаться. Чарльз Фокс помог спасти жизнь первому консулу. Бонапарт не скоро об этом забудет.

Радужное настроение Фуше слегка затмила мысль, что Талейран, а не он, разоблачил эту вторую попытку покушения на жизнь Бонапарта. Чарльз Фокс тайно писал Талейрану, а не ему. Этого следовало ожидать, подумал Фуше. Не только потому, что Талейрана и Фокса связывали дружеские отношения, но и потому что он, Чарльз Фокс, официально не занимал никакого важного поста. Но это скоро изменится.

Голос Фуше слегка потеплел, когда он сказал:

– Я так понимаю, никаких трудностей не возникло?

– Ничего серьезного.

– О?

Когда Фуше хотел получить отчет, он желал знать даже самые несущественные подробности. Десаз небрежно пожал плечами.