Габриель отступила и осторожно посмотрела на герцога:

– Monsieur?

Как и принято было после революции, она никогда не обращалась к Кэму с упоминанием его титула – еще одно слегка раздражающее Кэма обстоятельство. Медленно, не торопясь, Колбурн поднялся на ступеньку выше. Габриель не отступила, хотя он, казалось, мог услышать, как бешено колотится ее сердце.

– Нас прервали, – произнес герцог по-английски. – Андели.

Из-под пушистых ресниц Габриель внимательно изучали герцога. Его улыбка была неожиданно нежной. Даже в холодных глазах англичанина, казалось, отразилось тепло. Девушка постепенно расслабилась и застенчиво улыбнулась в ответ.

– Андели, – повторила она.

Габриель подумала, можно ли попросить англичанина, чтобы он объяснил, как ему удалось так легко ее обезоружить. Его умению фехтовать можно было только позавидовать. Надеясь узнать его тайны, девушка приоткрыла рот.

– Саймон флиртует с вами? – спросил Кэм, медленно исследуя взглядом ее лицо. Он заметил зеленые огоньки под густыми ресницами.

Габриель покачала головой, потом пожала плечами.

– Флиртовать? Я не знаю такого слова.

– Это слово одинаково звучит и по-французски, и по-английски. Flirter, – добавил Кэм в качестве объяснения.

Ни проблеска понимания не появилось в ее взгляде.

– Могу я показать вам? – тихо спросил он.

На лбу девушки появилась едва заметная складка.

Что такое флирт? – спросила она, открыто и бесхитростно посмотрев ему в глаза.

Его рука скользнула на ее затылок.

– Doucement,[33] – сказал Кэм, когда девушка вздрогнули, ее кожа была теплой и гладкой, как атлас. – Тише. Это совсем не больно. Il пу a pas de la douleur.[34]

От первого прикосновения его губ она замерла. Кэм чувствовал затаенное дыхание Габриель. Ее руки легли на его плечи. Губы Габриель и Кэма едва касались. В его ласке не было ни угрозы, ни страсти. Кэм отстранился, но продолжал рукой обнимать шею девушки.

– Флирт, – сказал он. – Ничего страшного, правда?

Габи покачала головой, словно загипнотизированная. Кэм медленно наклонился к ней. На этот раз он не сдерживался. Когда она попыталась освободиться, он прижал ее к стене. Кэм словно заполнил ее собой, не спеша, медленно подминая ее маленькое гибкое тело. Габриель была теплым воском в его руках, мягкой, женственной, податливой. Герцог ощущал вкус сидра на ее языке, сладкий и пьянящий. Он все крепче и крепче прижимал свои губы к ее губам, заглушая ее жалобные стоны. Когда Габи запустила пальцы в его волосы, он окончательно дал волю страсти.

Это не входило в его планы. Кэм хотел преподать ей урок. Он ждал, что она будет сопротивляться, ненавидеть его, бояться. Но вместо этого он терял над собой контроль, воспламененный ее невинным ответом. Никогда раньше ни к одной женщине он не испытывал такого внезапного взрыва страсти. Когда Кэм отстранился от Габриель, его дыхание было частым и прерывистым. Он был изумлен, с его губ сорвалось неистовое проклятие. Габриель не поняла этого слова, но смысл происходящего был для нее ясен. По какой-то неизвестной ей причине англичанин обвинял ее в том, что случилось.

Девушка рванулась от Кэма прочь. Споткнувшись, она набросилась на герцога, словно шипящая кошка.

– Cochon[35] – крикнула девушка. – Сын свиньи! Если ты еще раз дотронешься до меня своими грязными лапами, я отрежу твое мужское достоинство (Габриель выбрала самое непристойное, самое мерзкое слово, какое только знала) и скормлю его твоим родственникам в свинарнике.

Она продолжала поносить Кэма бранными словами, когда тот захлопнул за собой дверь комнаты. Его смех заставил ее замолчать.

Глава 6

Медленно, изящно потянувшись, Габриель перевернулась на бок, смутно осознавая, что солнечные лучи начали обжигать нежную кожу ее груди. Прикрыв одной ногой другую, обнаженная девушка удобнее устроилась на твердом гранитном валуне. Ветер развевал гриву непослушных золотистых волос вокруг ее лица, быстро высыхавшего от дуновений благоухающего бриза.

Едва слышные звуки убаюкивали Габриель, словно колыбельная: вода ритмично плескалась о камень, на котором девушка загорала; маленькая рыбешка выпрыгнула на поверхность в поисках поживы; жужжали пчелы; множество насекомых гудело в траве, а ветер неустанно играл с листьями над головой Габриель. «Одна в раю», – тихонько издохнув, подумала она, впервые за долгое время довольная собой и миром.

Лениво приоткрыв глаза, девушка увидела силуэт судна, яхты. Габриель решила, что это игрушка какого-нибудь богача. Она и раньше замечала эту яхту, когда приходила в свою тайную бухточку купаться. Плавные, гармоничные очертания судна понравились Габриель. «Прекрасная яхта, – подумала девушка, но была слишком сонной, чтобы всерьез заинтересоваться, почему на судне свернуты паруса, что на нем за команда и какой груз. Достаточно было знать, что яхта слишком далеко, чтобы с нее можно было заметить девушку на берегу.

За спиной, слева, хрустнула ветка. В былые времена Габриель моментально бы насторожилась. Девушка инстинктивно напряглась, но затем заставила себя расслабиться. Какое-то животное – лисица, кролик или одна из кошек, что жили в конюшне, – наверняка заинтересовалось странным, безволосым и обнаженным представителем рода людского, поклоняющимся солнцу на алтаре небесного светила. Габриель улыбнулась.

– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Его голос был приглушенным, но легко узнаваемым. Для Габриель этот голос прозвучал, словно выстрел пистолета. Ее сердце бешено заколотилось. Только благодаря урокам Голиафа девушка сумела подавить первый порыв – вскочить и побежать прочь, как испуганный кролик. Габриель не спеша поднялась на колени и прикрыла гривой длинных волос свою наготу. Девушка внимательно оценила дистанцию между собой и герцогом и почувствовала облегчение. Ее одежда и пистолет, спрятанный в складках, были почти на расстоянии вытянутой руки.

Прикрыв глаза рукой, чтобы защититься от солнечных лучей, Габриель спросила:

– Что ты здесь делаешь, англичанин?

Тот факт, что она была нагой, как в момент рождения, сейчас совсем не беспокоил девушку. Габриель лихорадочно пыталась связать обрывочные факты и впечатления. Hа англичанине была грубая одежда рабочего или контрабандиста. К этому времени он уже должен был быть в Париже или даже в Англии. В замке практически никого не осталось. Маскарон и Ролло несколько дней назад уехали в Париж. Голиаф отправился в Тосни по какому-то делу.

– Почему ты здесь? – спросила девушка, медленно садясь на корточки.

– Твой дедушка послал меня за тобой, – легко ответил Кэм.

– Маскарон? – Габриель, прищурившись, посмотрела на герцога.

– Он задерживается в Париже с первым консулом. Поскольку мне нечего было делать, я предложил сопроводить, тебя к нему.

Габриель задумалась над его словами. У нее не было причин не верить англичанину. Он не делал попыток приблизиться к ней. И Габриель знала, что Маскарон почему-то доверял этому человеку. Убедив себя, что бояться нечего, девушка вдруг со всей остротой осознала, в каком она нелепом положении. Габриель покраснела. Англичанин сверкнул белозубой улыбкой.

– Почему бы тебе не одеться? – произнес Кэм. – Я объясню тебе все по дороге домой.

Он отступил на пару шагов и повернулся спиной к девушке. Габриель стиснула зубы. Ей стало ясно, что он нарочно хотел смутить ее. Зачем еще ему самому приходить к ней? Когда он увидел, что она не одета, ему следовало держаться на расстоянии. Мысль о том, что прикрыть наготу она могла только мужской одеждой, ничуть не смягчила гнева Габриель.

То сгорая от стыда, то вскипая от негодования, она взяла свои вещи и начала одеваться. Девушка успела надеть только сорочку и панталоны, когда англичанин снова обратился к ней.

– Этого достаточно для моих целей, – сказал он.

Габриель подняла голову, словно лань, почуявшая опасность. Настороженность вернулась к ней. Все тревожные ощущения, от которых Габриель раньше отмахивалась, нахлынули на нее. Она всмотрелась в подозрительно неподвижную фигуру англичанина. Девушка была достаточно опытной, чтобы определить, когда противник готов действовать.

Следующий поступок Габриель был рефлекторным. Она упала на колени и судорожно стала нащупывать пистолет. Но тщетно. Сердце девушки готово было вырваться из груди.

– Ты не это ищешь? – протянул ненавистный голос всего и нескольких футах[36] от нее. Пистолет Габриель был в руках у Кэма. Он поднял оружие и навел прямо на девушку.

– Стой спокойно, – с убийственной серьезностью произнес Колбурн, – и я не причиню тебе вреда.

Габриель медленно выпрямилась, не спуская глаз с дула пистолета, направленного ей в сердце.

– Не знаю, зачем я тебе понадобилась, – сказала она хриплым, срывающимся голосом, – но ручаюсь, что мертвой я тебе не нужна.

Едва произнеся эти слова, Габриель бросилась от Кэма прочь. Выругавшись, Колбурн побежал следом.

В этом месте утес, отвесный и страшный, возвышался над ними, словно зубчатые стены какой-то огромной крепости. Англичанин отрезал беглянке удобный путь к замку. Габриель стрелой мчалась по тонкой полоске берега, заканчивавшейся тупиком – поднявшимися на поверхность гранитными пластами. Острые, как иголки, камни и гравий впивались в голые ноги девушки. В панике Габриель почти не чувствовала этого.

Словно лань, привыкшая к такому ландшафту, девушка вскочила на первый удобный камень и стала карабкаться выше. Ее лодыжку сжали, словно тисками. Девушка махнула ногой, пытаясь освободиться, и впилась ногтями в камни, чтобы удержать равновесие.

– Слезай, или я стащу тебя вниз, – приказал Кэм.

Габриель стала вырываться еще отчаяннее. Кэм оторвал ее от скалы и приготовился поймать падающую девушку. Но Габриель инстинктивно увернулась, чтобы не попасть в руки англичанина, и полетела вниз. Упав, Габриель прокатилась по земле. Если бы у девушки оставались силы, она бы кричала, когда песчаник и мелкие камни врезались ей в лицо и тело, пока она наконец не остановилась.