Может быть, все-таки правда победит, и я буду спасена. Да уж, конечно…

* * *

Оторвав взгляд от пола, я увидела, как в зал вошел Джулиан. Кровь в моих венах застыла, оставив на стенках тормозной след. Агент Зака был не менее моего сражен его появлением. Кадык Роттермана прыгал через золотую цепь, как через скакалку.

– Как продвигается развод? – взревел он. – Знаешь, почему тропическим циклонам так часто дают женские названия?.. Потому что они приходят мокрыми, пускают пыль в глаза, а когда уходят, забирают с собой дом! – Его смех был таким же фальшивым, как волосы.

Мозг силился привести в движение сердце, а Джулиан медленно сканировал взглядом зал суда. Внезапно он рассмеялся. Сначала я подумала, что его насмешил мой вид стюардессы «Люфтганзы» – шарфик, серьги с жемчугом и благопристойный шерстяной костюм нейтральных тонов. Думаю, это его повеселило, но потом я вспомнила о своей прическе. Кейт предположила, что для выяснения моей вины пряди волос могут отправить на анализ ДНК. Копаясь в Интернете, она обнаружила, что, если я покрашусь, в волосах не останется ни малейшего намека на косяк, раскуренный с Закери. Ясное дело, я провела всю ночь у нее дома, обесцвечивая волосы. Полумеры не в моем стиле, поэтому я сбрила и каждый волосок на теле. Утром, чтобы очистить водопровод от моих волос, Кейт пришлось вызывать мастера.

– А где твой сутенер? – прохладно спросил Джулиан, оценивая мой внешний вид. Я с облегчением заметила, что его губы уже не прикрывали лохматые усики. – А теперь прошу меня извинить, у меня есть кое-какая работа, – сказал он со зловещей улыбкой, направляясь к представителю угрозыска, который стоял у стойки с моим адвокатом, группой мужчин в серых костюмах и арестовавшим меня полицейским. Джулиан тихо посовещался с ними и указал пальцем в мою сторону. Полицейский кивнул и отошел, прервав их товарищескую беседу. При виде наручников я невольно напряглась. Угрожающе нарастая надо мной, он прочистил горло. Моноспектакль продолжался.

– Господин Роттерман, я полагаю? – спросил он у глыбы, гноящейся возле меня. – У меня есть ордер на ваш арест и выдачу Соединенным Штатам для судебного разбирательства. Вам предъявлено обвинение в рэкете, шантаже и переправке наркотиков через государственную границу.

Потоки извергаемых ругательств не помогли – Роттермана вывели из зала суда и потащили в камеру при полицейском участке на Боу-стрит.

– Как тебе это удалось? – спросила я Джулиана, когда ко мне вернулся дар речи.

– Я позвонил следователю и, воспользовавшись старыми данными, когда Роттерман еще был моим клиентом, рассказал все, что мне известно о нем, его банде и их проблемах в Штатах. Они проверили эту информацию через ФБР и выяснили его настоящее имя. Он оказался в розыске, и из ФБР поступило требование о выдаче преступника. Мы предположили, что он достаточно нагл и сегодня утром объявится в суде, чтобы позлорадствовать, когда тебя признают виновной. Как выяснилось, Роттерман был осведомителем Скотланд-Ярда по наркотикам, так что именно он, скорее всего, и подкинул их тебе.

Его рука ровно покоилась на моей спине.

– Я также убедил Дэнни де Лито выступить свидетелем по этому делу. Так что сейчас он находится под охраной и отзывается только на имя Черил… – Он подтолкнул меня к свету в конце коридора, что было довольно символично, и открыл тяжелые двери. – А обвинения против тебя будут сняты, Бек.

– Но, Джулз… – Я была ошеломлена, я запуталась. – Ты не должен быть здесь. Сегодня день твоей свадьбы?

Он пожал плечами.

– Нет закона, запрещающего нам оставаться друзьями.

– Я имею в виду, что нам нечего терять. Мы уже разведены… – Мы стояли друг против друга, словно иностранные сановники на дипломатическом приеме.

– Я… я скучала по тебе, – призналась я. – Ты был моим лучшем мужем.

– Я тоже все еще скучаю по тебе, но теперь постепенно приближаюсь к цели, – усмехнулся он. Тон его был отстраненным, но доброжелательным, как у экскурсовода. – Ну, – поддразнил он меня, – ты собиралась сказать, сколько тебе лет, до того, как поклянешься на Библии?

– Вообще-то я нашла более изящный способ становиться старше… пластическая операция.

Мои слова вызвали у него улыбку.

– Чтобы оставаться молодым, нужно заводить друзей старше себя.

– Так поэтому Анушка выходит за тебя замуж? Но что скажет священник?.. Объявляю вас мужем-отцом и женой? – и прикусила язык. Я же обещала себе соблюдать такт, а это было для меня все равно, что пройтись по канату, я обещала вести себя сообразно сложившимся обстоятельствам.

– Ты против этого? – Джулиан сосредоточил все внимание на мне. – Назови мне хоть одну причину, почему мне не стоит на ней жениться? – произнес он тихо.

За долгое время мои ощущения могли извратиться, так что я решила не принимать в расчет двусмысленные нотки в его словах. Сжала губы, стараясь не выкрикнуть: «Потому что она тебя не любит!.. Потому что тебя люблю я!» Вместо этого я выдавила напряженную улыбку.

– Саймон будет твоим свидетелем? – спросила я вежливо, сделав вид, что ситуация не имеет для меня значения.

Он кивнул.

– Ты же знаешь, он теперь с Селестией.

– Да. Кажется, я помню, он обещал ей найти Переднюю Форникальную Эрогенную Зону.

– О боже. Только не это. Новая эрогенная зона. Я все еще ищу последнюю.

«Ты нашел ее», – хотела я сказать, дотронувшись до головы и сердца, как клон слабоумных героинь Барбары Картланд. Но решительно закрыла рот и ничего не сказала. Разве я недостаточно портила ему жизнь? Что Джулиан мог увидеть в такой низко падшей женщине, как я? Да меня пора внести в справочник «Кто есть Никто». С обесцвеченными волосами, без работы (я была настолько без средств, что вскоре мне пришлось бы приняться за свой «косметический фонд»). Я, как магнит, притягивала к себе всевозможные катастрофы.

– Бекки…

Джулиан повернулся ко мне. На его лице было странное выражение, голубые глаза казались бездонными. В воздухе витала недосказанность. Но вдруг теплота на его лице растаяла, глаза сфокусировались где-то позади меня. Он рефлексивно поднял брови, и его лицо исказилось досадой.

Я обернулась и увидела, как, заставляя прохожих оборачиваться на свою попу, Закери важной походкой направляется в нашу сторону мимо канареечно-желтых офисов газеты «Геральд трибьюн». Он напоминал варвара, готового насиловать и грабить: разорванная футболка, украшенная коброй, медузообразные волосы и трехдневная щетина.

– Спасибо те'е, парень! – Закери протянул Джулиану руку, который автоматически пожал ее. – Те'ерь я свободен!!! – Зак с силой дернул кулаком, отведя руку назад. – Йесссс!.. Со мной говорили ФБР. Они сказали, что у меня все в порядке. Контракт Ротти никак ме'я не связывает по закону, да ведь и гангстер отправится в тюрьму, пра'льно, адвокат?

Джулиан почти незаметно кивнул. Его лицо было цвета тумана.

– Ротти мертв, как динозавр, черт… Да. Поганый зверь, пра'льно? – сказал он воодушевляясь. – Неудивительно, что эти уроды, ну, вымерли, что ли…

Я ухмыльнулась. Две грамматические ошибки, неправильное произношение и совершенно некорректное высказывание. Слава богу. Наконец-то Зак вновь стал нормальным.

– В общем, Бек, по крайней мере, я все равно выступаю в Нью-Йорке, в «Мэдисон-Сквер-Гарден». Еду домой. Се'дня вечером. И не вернусь. Так что я хотел те'я спросить… – Он взглянул на свою блестящую спортивную машину, незаконно припаркованную у края тротуара. – Я знаю, ты не захочешь, чтобы те'я видели в машине, похожей на презерватив, – он улыбнулся, – хотя вообще-то она подходит к твоей новой прическе, цыпа. Может, поедешь со мной? Можешь занять место Ротти на «Конкорде».

Я резко развернулась в сторону Джулиана… но его уже не было – он испарился, исчезнув в молочной дымке. Я неистово оглядывалась по сторонам, но ничего не могла разглядеть. Казалось, весь Ковент-Гарден был освещен лампочкой в сорок ватт.

– Ох, Зак. – Я глубоко вдохнула.

Этот мужчина до сих пор был настолько сексуальным, что я отваживалась смотреть только на отдельные части его тела. Шея. Лодыжки. Икры. Ягодицы. Что может приносить большее эстетическое наслаждение, чем аппетитная попка в обтягивающих джинсах «Левис» модели 501.

– Ты так ярок, так стремителен, так своеобразен… не говоря уже о твоем либидо, противостоять которому невозможно, но…

Закери любовно посмотрел на меня, лукаво приподняв брови.

– Ка'да я приеду домой и посмотрю эти слова в словаре, мне будет приятно, верно?

– Да, тебе будет приятно.

Я застенчиво поцеловала его в щеку. Он пахнул костром и ирисками. Но у моей туристической визы на планету Либидо истек срок годности.

Он подбросил ключи от машины и легко поймал их одной рукой.

– Ну?

– Интересно, у тебя есть песни об избалованных и разочарованных тридцатитрехлетних женщинах, которые оставляют своих мужей в погоне за мечтой… а теперь хотят к ним вернуться?

– Так, – он сконцентрировал на мне свой топазовый глаз. – У те'я ко мне больше ниче нет?

Я дернула его за волосы.

– Идеальный перетрах на одну ночь превратился в целый год значимых отношений.

– Они ведь и правда были значимыми, да?

– Да… Но я буду только стеснять тебя, Зак. Почему бы тебе не спеть мне что-нибудь вроде «Мне так жаль, это было так прекрасно, но у нас никогда ничего не получится…»?

Зак на секунду прижал меня к своему горячему телу, пробрался к машине, уселся за руль, включил мотор и исчез. Фары цвета яичного желтка колыхались в грязном свете, пока тот не поглотил его.

Я тяжело уселась на ледяной край тротуара около женщины в запятнанных трусах и сером лифчике, укутанной в одеяло от Армии спасения. Она что-то бормотала себе под нос. Одиночество взвыло бы, глядя на меня. Я чувствовала, как иссыхаю. Меня колотила дрожь. Пожилая женщина предложил глотнуть из бутылки… Но какой смысл? Все сразу выльется у меня из глаз.