Кэти Летт - Алтарь эго

У Зака, похоже, одна приличная пара трусов для всяких там скучных формальных мероприятий, а в остальное время он их вообще, наверное, не носит, считая чем-то вроде защитной повязки после операции на прямой кишке. Так что на одной чаше весов Джулиан, который принимает душ три раза в день, а на другой – Зак, который сказал мне, что вообще не будет мыться, чтобы его волосы всегда пахли моим влагалищем.

Еще один важный аргумент – привязанность Джулиана. Конечно, главная его привязанность – его дела, но я не об этом. Я знаю, что он любит меня. Зак же – рок-звезда. А рок-звезды любят только гитары, в радости и горе, болезни и здравии, да пребудут они вместе вовеки веков. Разве не так? Но он сочинил песню обо мне-старушке. И ее крутят по радио, и каждый раз, когда я ее слышу, сердце у меня сжимается и разжимается, как гармошка. И дело не только в мелодии, которая застряла у меня в голове. Было что-то особенное в его словах о том, что англичане привязаны к своему жалкому существованию, о том, что, если бы в Англии была конституция, главным было бы «право на страдание». Очевидно, он заметил, как радостно и оживленно выглядят пассажиры в лондонском метро, как прохожие одеты в твид и барботин самых радужных тонов, как по-дружески здесь относятся к приезжим и как радушно принимают незнакомцев.

Одеваясь в бетонной кабинке, усеянной обертками от шоколадок и использованными презервативами, я думала о своей родине, соревнующейся за золото в Олимпийских играх по мазохизму. Ведь Великобритания – единственная страна в мире, где после революции население все равно вернулось к монархии – соскучились.

В отличие от своих соотечественников, я всегда жаждала приключений. Меня привлекала неопределенность. Но хватило ли бы у меня смелости ринуться в нее с головой? Вот перед глазами всплывал образ Закери Феникса Берна, словно парусник в Мертвом море моей души, и я готова была расталкивать женщин и детей, только бы попасть на его борт. Но секундой позже я резко отбрасывала этот вариант, ощущая, как тянет меня к Джулзу. По крайней мере, это проторенная дорожка в моем сознании.

Проходя через турникет в конце бесконечного коридора раздевалок, я видела вечернее субботнее солнце и Кейт с Анушкой, облокотившихся на бампер машины в ожидании меня и моего решения.

Ну и каков мой ответ? Могла ли я действительно расстаться со своей прошлой жизнью, словно сбросив старую кожу, и обрести новый покров? Разум говорил «нет», тело говорило «да». Ну что вам сказать? Моему клитору и мне впору разводиться: наши решения непримиримы.

– Так что же ты, черт возьми, будешь делать? – спросила Кейт, как только я опустила зад на нагревшееся сиденье Анушкиной машины.

– По поводу чего?

Кейт закатила глаза.

– По поводу всемирного потепления, конечно.

– Ну, давай же, куколка. – Анушка включила зажигание. – Я не умею читать чужие мысли.

– А если бы и умела, все равно тебе стоило бы брать за это полцены, – сказала Кейт, пристегиваясь на заднем сиденье.

– В любом случае, куколка, ты должна ему все рассказать до того, как это сделает агент Зака, – Анушка со скрежетом выезжала на основную дорогу.

– Знаю. Знаю. К тому же я не собираюсь больше прятаться и врать, что ничего не происходит. Не буду. Не могу. Я начинаю себя ненавидеть.

Да, пришло время отправиться домой и продемонстрировать мужу свою Ахиллесову пяту… а потом просто наступить ею ему на горло.

Но как же это сделать? Никогда еще у меня не было такого списка дел: 1) Купить тампоны. 2) Записаться на выщипывание бровей. 3) Уйти от мужа.

Что я ему скажу? Может, позаимствовать пару выражений из знаменитого мужского словаря «Я тебя бросаю»? Например: «Мне нужно немного личного пространства», «Я все равно люблю тебя, как друга», «Я лгала, потому что не хотела делать тебе больно», «Просто я тебя недостойна», «Дело не в тебе. Дело во мне», или лучше «Но ты же никогда не спрашивал меня, лесбиянка я или нет?».

Я мечтала о Заке. И съеживалась от мысли, что сделаю больно Джулиану. Мечтала и съеживалась. Мечтала и съеживалась. Вот такую эпилептическую румбу танцевали мои мысли всю дорогу до дома. Казалось, я собралась побить мировой рекорд по поглощению никотина, хотя вообще-то считалась некурящей.

Машина Анушки катила по дороге, мотаясь в разные стороны и задевая все, что только можно, по пути. Услышав знакомый звук, Джулиан выбежал из дома и, сияя, открыл дверь машины.

– Почему вы так долго?.. Кейт, Анушка, заходите, выпьем чего-нибудь.

Мои лучшие подруги обменялись тревожными взглядами и уставились на меня в зеркало заднего вида.

– Джулиан, – сказала я настойчиво. – Нам нужно поговорить.

– Конечно… но давайте сначала выпьем. – Он открыл переднюю дверь и изящно вывел Анушку на тротуар. – Я настаиваю. Сегодня такой прекрасный вечер. Кейт, ну зайди к нам.

Джулиан так давно не обращался к ней по-людски, что Кейт автоматически последовала за ним.

– Джулиан… – Я откинула переднее сиденье, выбралась из спортивной машины и поднялась по ступенькам. Пока я шла за Джулианом в дом, репетируя речь про «мне нужно чуть больше пространства», друзей, чувства, «я недостойна тебя», «дело не в тебе», «я лесбиянка» и т. д., каждый удар сердца чуть не пробивал мне ребра.

– Джулиан… – Пришло время освободиться от чувства вины, тяжким грузом лежавшего у меня на сердце. Но могла ли я произнести непроизносимое? – Джулиан, я должна тебе кое-что сказать…

Дверь в гостиную открылась, и я увидела своих друзей и родственников с бокалами вина. «Сюрприз!» – извергли они хором с дикой радостью.

Я застыла как вкопанная. Джулиан обнял меня за талию.

– Мы так и не отпраздновали нашу свадьбу. – Он поцеловал меня. – Я просто хотел, чтобы ты знала, как сильно я люблю тебя.

Вечеринки-сюрпризы способны довести до сердечного приступа с летальным исходом.

– Так что ты хотела сказать, дорогая? – Джулиан нежно коснулся моего лица.

– Ну… Я подумала, что пора бы обновить наш брачный контракт! – солгала я, прикуривая десять сигарет.

– Друзья… родственники…

Боже ты мой. Он собирается говорить речь. Это ужасно. Словно я пришла в школу на встречу выпускников и оказалась единственной, кто еще не нашел работу.

– Для тех, кто еще не знает, я бы хотел сообщить: Бекки без ума от одного женатого мужчины… своего мужа.

Он поцеловал меня. Непосвященные заохали от удивления.

– Я знаю, что все произошло не так, как мы планировали раньше. Но на самом деле Бекки просто святая, что вообще согласилась выйти за меня замуж.

Это было невыносимо. Настолько униженной я не чувствовала себя с того случая на приеме в честь избрания Джулиана вице-президентом Союза адвокатов, когда в самый ответственный момент эта сволочная собака вцепилась мне в ляжку.

– Я работаю днями и ночами, часто не получая ни цента. Я бываю невнимательным.

Мне было жутко неудобно, даже больше, чем в бассейне Христианского союза молодежи, когда я стояла голой в душе и мне подмигнула женщина.

– И сегодня, когда со дня нашей свадьбы прошло два месяца, я просто хотел поблагодарить тебя за все, дорогая моя. – Он повернулся ко мне и поднял бокал: – За самую умную и самую красивую девушку в Англии.

Да, это было хуже, чем покупать самые толстые прокладки, на которых случайно не оказывается ценника, и об этом объявляют по громкоговорителю на весь универмаг.

– Я люблю Ребекку Стил больше жизни.

Глаза всех присутствующих существ женского пола увлажнились. Мне оставалось только подойти к нему и маникюрными ножницами отрезать яйца.

– Однако не забывайте, что я профессионал, – сказал Джулиан, чтобы сгладить всю эту сентиментальность. – В семейной обстановке такие высокопарные слова, конечно, ни к чему.

Он поцеловал мои волосы. Нас окружали адвокаты и клерки из его юридической конторы, мои коллеги по Институту современного искусства и экзальтированная благоухающая богема Лондона. Среди них была одна женщина-писательница, которая изучала литературные возможности влагалища. Здесь же были родители с обеих сторон, явно питающие друг к другу неприязнь, Саймон и Вивиан со своими одаренными бесполыми детишками. После бурных аплодисментов все повернулись в мою сторону и вопрошающе уставились… на кого, как вы думаете?.. В ужасе я осознала, что должна что-то произнести. Я поняла, что у меня вокруг глаз круги от плавательных очков. Вечеринки-сюрпризы действительно самое жуткое изобретение после феминизма. Гости могут часами прихорашиваться перед зеркалом, пудрить носики и обмазываться кремами, а тебя застают врасплох с небритыми подмышками, да еще и после бассейна. От страха мои ногти глубоко впились в ладони.

– Я не выходила замуж за Джулиана. Просто он прилагался к этому дому.

На секунду все застыли от удивления, а потом разразились смехом и расслабились. Анушка сунула бокал шампанского в мою дрожащую руку, а Джулиан с любовью взъерошил куст моих красных волос.

– Если вы знали об этом, – шикнула я на Анушку и Кейт сквозь зубы, залакированные в улыбку, выражающую благодарность, – я просто убью вас.

Но они были так же шокированы, как и я. Джулиан, очевидно, понимал, что лучшие подруги рассказывают друг другу все.

Моя мать была занесена в список гостей вместе со своим чихуахуа, который радостно прыгнул на мою штанину. Я видела своих родителей впервые после свадебного дебоша. На маме была черная футболка, украшенная посмертной маской Фрэнка Синатры. Ее массивная грудь искажала его лицо так, что он казался в стельку пьяным.

– Миндаль в сахаре, просторные залы. Ты давно уже могла иметь все это. Но ты все прошляпила. А мне хотелось этого больше всего на свете, даже больше, чем чтобы твой отец прекратил играть в шары на нашем газоне. – Она ткнула отца локтем в костлявые ребра. Тот слегка дернулся, держась из последних сил. В его свидетельстве о смерти наверняка будет указано: «Умер от скуки». – Я знаю, Джулиан много работает, но он же так хорошо зарабатывает… Так что ничего плохого в этом нет.