Едва он добрался до рея и начал сворачивать строптивый парус, как налетевший шквал бросил «Ами» в пропасть между двумя гигантскими волнами. Парус резко натянулся и неминуемо сбросил бы Алекса вниз, если бы тот не вцепился изо всех сил в такелаж и не обрезал удерживавшие строптивца фалы. Ветер тотчас подхватил освобожденную от пут парусину и унес из виду. Потрясенный могуществом стихии, Алекс перевел дух и осторожно спустился с мачты. Стертые веревками руки горели, ныла от напряжения раненая нога.

Клод отметил его маленький подвиг одобрительным кивком, и Алекс преисполнился гордости за себя, что не часто случалось в его прошлом. До встречи с принцем Чарли он вел очень приятную, благополучную жизнь — ни в чем не нуждаясь благодаря богатству отца. Он получил прекрасное образование, а потом, исполняя детскую мечту, ушел в море, правда, тогда ему не пришлось лазить на мачты, как простому матросу.

Но поражение при Каллодене не оставило и следа от былого благополучия, а вместе с ним ушли в прошлое и доверие к людям, и самонадеянность богатого юнца; разбитые надежды и лишения довершили падение Алекса, превратив его в вора и разбойника.

Он видел, с каким презрением смотрела на него дочь лорда Кемпбелла, и это презрение ранило его, может быть, больше, чем презрение любой другой женщины.

Берк, поначалу посланный проведать пленников, а потом, как все члены команды, вышедший убирать паруса, встретил спустившегося вниз патрона недовольным бурчанием про идиотов, которых хлебом не корми, только дай полазить по мачтам. Однако Алекс отнесся к его воркотне благодушно: только еще больший идиот, ненавидя море, будет в самый шторм столбом стоять на палубе, дожидаясь своего непутевого хозяина.

— Что, что ты говоришь? — воскликнул он, видя, что Берк продолжает шевелить губами.

Но ветер заглушил ответ.

Алекс махнул рукой и двинулся было к юту, но огромная волна обрушилась на палубу, подхватила и понесла к борту одного из матросов. Его бы смыло в море, если бы не капитан — он успел схватить матроса за руку. Оба они, как и остальные моряки, спрятались под фальшбортом, держась за нагели и за все, что можно.

Долго еще барабанил по палубе ливень и бесновался, завывая, как раненый зверь, ветер, но мало-помалу шторм стал стихать, ход корабля замедлился и начал выравниваться. Клод приказал поднять для устойчивости несколько парусов и взять курс на юго-запад. Море еще не успокоилось окончательно, и крупные волны продолжали перекатываться через палубу, не давая открыть люки. Алексу оставалось только гадать, что творится внизу, и молиться — богу ли, дьяволу, ему было все равно, — чтобы девице Кемпбелл и Робину удалось защитить маленькую Мэг. К несчастью, он не мог даже послать к ним на помощь Хэмиша, потому что парусных дел мастер был нужен на палубе.

Алекс со щемящим сердцем оглядел морской простор вокруг, и корабль показался ему крошечной скорлупкой, подхваченной огромным водоворотом, над которым низко — протяни руку и достанешь — летели хмурые облака. Однако через некоторое время небо начало проясняться, а качка стихать, и вскоре по кораблю уже можно было передвигаться относительно спокойно, ни за что не держась.

Когда вода наконец перестала переливаться через палубу, Алекс, призвав на помощь одного моряка, открыл задраенный люк, который вел к каютам, и, несмотря на боль в раненой ноге, мучившую его сильнее обычного, поспешил в «лазарет».

Там не было света. Через несколько мгновений, когда глаза капитана привыкли к темноте, он различил в глубине каюты Дженет Кемпбелл — одной рукой она обхватила худенькое тельце Мэг, а второй держалась за привинченную к полу ножку койки. С другой стороны к девочке приник Робин — он держал подругу за руку и прижимал к койке ее ноги. Еще девочку удерживала от падения веревка, сделанная из разрезанного на лоскуты одеяла, но, по-видимому, сиделка и мальчик сочли ее недостаточно надежной.

«Бедняги, долго же им пришлось оставаться в такой неудобной позе», — мысленно пожалел своих помощников Алекс, а вслух сказал:

— Буря стихает. Как самочувствие Мэг? Из-за темноты он не столько увидел, сколько почувствовал, что на него уставились две пары глаз.

— Она бредит, — ответила Дженет Кемпбелл, — зовет отца.

Алекс подошел к ней и стал один за другим отрывать ее пальцы, намертво вцепившиеся в ножку койки.

— Все хорошо, — проговорил он ободряюще. — Все уже позади.

Только тогда он заметил, что девушку сотрясает мелкая дрожь.

Из-за сильной еще качки он боялся зажигать свечу или фонарь.

— Робин, проводи… миледи в ее каюту, — попросил Алекс, слегка запнувшись на титуле, которого раньше избегал.

— Нет, я хочу остаться с Мэг, — запротестовала Дженна.

С его губ уже были готовы сорваться резкие слова о том, что ему нет дела до ее желаний, что она всего лишь пленница и ответственность за ее жизнь и здоровье лежит на нем, но он осекся и только спросил:

— С какой стати вы беспокоитесь о дочери якобита, безвестной сироте?

— Я ей нужна, — ответила девушка, упрямо выпятив подбородок.

Хорошо представляя себе, каково это — провести много часов возле раненой, застыв в такой неудобной позе, Алекс, несмотря на свою безграничную ненависть к Кемпбеллам, ощутил невольное восхищение самоотверженностью одной из них.

— Мэг будет только хуже, если вы упадете без сил, — уже мягче проговорил он, по-прежнему чувствуя на себе ее взгляд.

— Но вы, должно быть, тоже устали и нуждаетесь в отдыхе, — строптиво возразила она.

— Я привык, миледи, потому что много месяцев провел в бегах, спасаясь от англичан и их приспешников — на отдых времени почти не было, — объяснил Алекс, подумав: «Интересно, она упряма от природы или просто не хочет уступить мне?»

— Вы определенно решили, что я бессердечная аристократка, которой нет дела до бедных и гонимых!

— Я слишком мало вас знаю, чтобы делать подобные выводы, речь идет об отдыхе, который необходим каждому живому существу. Словом, сейчас же отправляйтесь к себе в каюту, я пришлю кого-нибудь вам на смену.

Однако Дженна и не думала выполнять его приказ.

— Пожалуйста, пусть она останется, — раздался вдруг с койки слабый, едва слышный голосок.

— Мэг! — едва не задохнувшись от радости, воскликнула девушка, и Алексу показалось, что она вот-вот заплачет.

Отведя взгляд, он наклонился к девочке и пощупал худенькую щечку — она по-прежнему была сухой и горячей, но, похоже, температура немного спала. Или ему просто хочется так думать? Он уже давно не верил в молитвы и чудеса, но, может быть, господь его все-таки услышал?

Алекс опустился на колени рядом с Робином и погладил девочку по щеке.

— Ты хочешь, чтобы миледи осталась, малышка? — спросил он.

— Да, пожалуйста…

— Хорошо, будь по-твоему.

Реакция Мэг удивила его, тем не менее он не мог пренебречь ее желанием.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, беря ее маленькую, тонкую ручку в свою.

— Чертовски хорошо! — нарочито бодро ответила девочка.

Мисс Кемпбелл поежилась. «Да, мы с Берком не смогли привить малышке хороших манер», — заметив это, с сожалением подумал Алекс.

Мэг пошевелилась и охнула от боли. Он озабоченно потрогал припарку, оказавшуюся влажной и липкой на ощупь, — она была в крови.

— Вы давно давали девочке настойку опия? — спросил Алекс.

— Давно, — последовал ответ. — Я не могла отойти. Мы привязали ее, но Мэг вела себя неспокойно, и я испугалась, что она причинит себе боль.

Алекс помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям, — качка продолжалась, но корабль уже не швыряло, как щепку. Он глянул в маленькое окошко — волнение стало намного тише.

— Пожалуй, ее можно отвязать, — наконец объявил он. — Самое худшее позади.

Теперь надо было остановить кровотечение. Мэг, стиснув зубы, стоически выдержала болезненную процедуру. Взяв из аптечки пузырек с настойкой, Алекс отлил из него в чашку — совсем немного, чтобы не вызвать у девочки опасной привычки к опию, — и огляделся в поисках воды. Кувшин, вставленный в специальное гнездо в стене, благополучно пережил шторм, но опустел — его содержимое расплескалось.

— Робин, сходи на корму, принеси воды, — приказал Алекс.

— Есть, сэр! — с готовностью отозвался мальчик, вскакивая на ноги.

Прекрасно воспитанный, он был намного обходительней, чем Мэг. После того как Алекс принял под свое командование «Ами», Робин, который до того называл его просто «Уилл», стал обращаться к старшему другу не иначе, как «сэр». Настоящего имени своего благодетеля он не знал, а если и знал, то помалкивал, ни разу не проговорившись. Пожалуй, только Берк мог бы рассказать, кто такой на самом деле капитан Уилл Мэлфор, но болтливость не входила в число его недостатков.

Стараясь не пролить настойку, Алекс направился к Мэг. Внезапно корабль сильно качнуло, и в тот же миг девушка рванулась к раненой, чтобы не дать ей упасть. Это был искренний порыв, продиктованный не чувством долга, а идущей от сердца заботой. Ничего удивительного, что Мэг не хотела отпускать от себя свою сиделку. Он припомнил мелодию колыбельной, щемящее одиночество и печаль в голосе девушки…

Бедная Мэг, как давно она не видела ласки и нежности! По меньшей мере, все время, пока длился их побег из Шотландии. Впрочем, наверное, дольше, потому что мать девочки — Алекс сам был тому свидетелем — заботливая и любящая женщина, предпочитала прятать свои чувства под маской суровой сдержанности. И конечно, она не пела дочке колыбельных песен.

Мэг трогательно ухаживала за ней, когда та заболела, но несчастная женщина умерла — у нее не было той воли к жизни, которая поддерживала сейчас ее дочь, и она просто сдалась болезни.

Алексу вспомнились сухие, без слез глаза девочки, когда она смотрела, как он хоронил последнего самого близкого ей человека. Бедняжка словно окаменела, спрятав свое горе глубоко в душе. Но теперь она, раненая, худенькая, с всклокоченными, коротко обрезанными волосами, больше, чем когда-либо, казалась беззащитным ребенком, нуждающимся в заботе и ласке, которые может дать только женщина.