Процедура будущего венчания оказалась недолгой, а отец Феликс был только рад поскорее покончить с ней, чувствуя нетерпение виконта и рассеянность леди Корделии. Спустя десять минут он с облегчением закрыл молитвенник.

— Вот это все, что предстоит сделать. Еще пять минут займет церемония освящения колец и, разумеется, обращение к конгрегации. Вы должны получить отпущение грехов до венчания, леди Корделия, чтобы быть в состоянии благодати, давая супружеский обет.

— И милорд тоже?

— Поскольку это бракосочетание по доверенности, виконт Кирстон свободен от этих обязательств.

— Не говоря уже о том факте, что я не исповедую вашу веру, — заметил Лео. — А теперь, если вы меня извините, я займусь другими делами.

Отец Феликс благословил их и исчез в ризнице. Виконт направился к выходу из часовни.

— О нет, подождите меня! — Корделия подхватила свои пышные юбки и пустилась вдогонку за ним. — Не уходите так быстро.

Взяв виконта под руку, она увлекла его в небольшой боковой придел.

— Как хорошо, что мне не надо прямо сейчас исповедоваться. Я становлюсь очень забывчивой, когда приходится вспоминать свои грехи.

Улыбка ее была столь заразительна, что Лео не смог не улыбнуться ей в ответ.

— Да, подобный тип памяти имеет свои преимущества.

— Интересно, а может ли быть грехом влюбленность, — невнятно пробормотала Корделия. — Не знаю, почему так случилось, что я вас люблю, но так оно и есть, и я не думаю, что Господь осудит меня за это.

— Во имя милосердия, Корделия! — с этими словами Лео высвободил свою руку. — Я не знаю, о чем это вы говорите. — Он взглянул на нее сверху вниз.

— Но я определенно знаю, о чем я говорю, — твердо произнесла Корделия.

— Перестаньте нести ваш капризный вздор, Корделия.

Вы меня слышите?

— Я слышу вас. Но я не считаю свои слова вздором. — Она безмятежно улыбнулась ему в лицо. — Сегодня вечером в часовне Хофбурга вы станете моим мужем.

— Доверенным! — всплеснул он руками в отчаянии. — Я только представляю здесь персону вашего мужа!

— Это все мелочи. Разве вы не понимаете, Лео? Это предназначено нам свыше.

— Вы совершенно сошли с ума? — Он беспомощно смотрел на нее.

Она покачала головой:

— Нет. Поцелуйте меня», и вы поймете, что я имею в виду.

— О нет.

Он даже отступил на шаг. Корделия была Евой, и змееобразный браслет на ее тонком запястье блеснул, когда она протянула к нему руку.

— Поцелуйте меня, — повторила она тихим и нежным голосом, притягивая его безмятежным выражением своих глаз и приоткрытыми губами. Руки ее сомкнулись у него на шее. — Поцелуйте меня, Лео.

Он взял ее лицо в свои ладони. Его неотвратимо тянуло к ней, и он не мог противостоять этому влечению. Губы его, казалось, пели при воспоминании об их первом поцелуе, а она глядела на него со всем восторгом пробуждающейся чувственности.

Внезапно он резко опустил руки, повернулся и быстро вышел из часовни, со стуком захлопнув за собой дверь Корделия уязвление поджала губки. В душе она ощутила пустоту, словно ей пообещали нечто, а потом непонятно почему лишили обещанного. И все же она была уверена, что он испытывал чувства, сходные с ее собственными.

Глава 4

Лео скучал, но ни один человек не смог бы догадаться об этом, видя его оживленное внимание к окружающим и веселое лицо, долженствующее выражать удовольствие от приятного вечера. Более всего на свете он терпеть не мог балы-маскарады. На подобном мероприятии в Париже или Лондоне он появился бы в своем обычном вечернем костюме, надев небольшую маску как дань условности таким затеям. Но здесь, в Вене, он был членом делегации, и его несоответствие требованиям карнавала могли расценить как пренебрежение к хозяевам дворца. Поэтому Лео нарядился как римский сенатор — в белую тогу с кровавым подбоем, но, чтобы все-таки обозначить нелюбовь к подобным развлечениям, свою маску он небрежно вертел на одном пальце Переминаясь с ноги на ногу, он нетерпеливо посматривал на часы. В полночь всем предстояло снять маски, и если бы ему удалось незадолго до этого исчезнуть, то вскоре он смог бы вновь появиться в своей обычной одежде, не привлекая нежелательного внимания.

А пока виконт стоял, любезно поддерживая беседу, но мысли его были далеко — он исподволь пытался найти взглядом в гуще веселящихся гостей Корделию. Лео видел ее во время банкета, одетую в платье из небесно-голубой тафты с оторочкой из более светлой ткани. Ее черные как ночь локоны, рассыпанные по обнаженным плечам, были прихвачены на затылке украшенным жемчугом гребнем. На запястье красовался свадебный подарок — браслет с подвесками, и она с задумчивым видом играла ими, когда рукам было нечем заняться.

Он старался не смотреть на нее, но, не преуспев в этом, сосредоточил все свои усилия на том, чтобы не показывать своего внимания к Корделии. Она несколько раз посылала ему вопросительные взгляды поверх необъятного банкетного стола, но он не отвечал на них, сделав вид, что пристально разглядывает стеклянные подвески подсвечников, море хрусталя и сияющие блюда из серебра и золота, которыми был уставлен стол.

Лео не мог отрицать, что она выглядела очаровательно.

Жизнь била в ней ключом, и собеседники Корделии чувствовали это по сиянию ее глаз и звонкому смеху. Она была центром небольшой застольной компании, и Лео снова пришла на ум Эльвира, Ни один человек не мог оставаться в компании с его сестрой, чтобы не стать на какое-то время более остроумным, более красивым, более оживленным. Даже Михаэль в первое время после женитьбы порой заражался от нее этим радостным упоением жизнью.

В Амелии и Сильвии порой проскальзывали черточки характера их матери, но они были запуганы строгой гувернанткой, от которой суровый работодатель требовал, чтобы девочки воспитывались в духе неустанного следования своему женскому долгу, а всякое проявление непосредственных чувств сразу же пресекалось.

Лео, неожиданно сообразив, что на его скулах нервно играют желваки, заставил себя вернуться мыслями в бальный зал. Он оглядел своих соседей, стоявших вдоль одной из стен зала, затем поискал глазами среди танцующих Корделию. Насколько он знал, она хотела после ужина переодеться, и не сомневался, что узнает ее, как бы тщательно девушка ни таилась под маскарадным костюмом. Ничто на свете не могло скрыть сущности ее натуры.

Четыре четверки танцоров двигались в фигурах кадрили.

Он сразу же заметил гибкую фигурку, вызывающе одетую в плотно обтягивающее ее ноги и бедра некое подобие брюк.

Короткая туника прикрывала ноги до середины бедер, но, когда ее хозяйка кружилась в танце, легкая ткань, развеваясь, являла всем на обозрение соблазнительно крутые ягодицы.

Волосы отважной шалуньи были зачесаны назад и стянуты блестящей лентой, черная шелковая маска скрывала верхнюю часть лица, но Лео сразу же узнал Корделию. Что же такое она себе позволяет? Он беззвучно присвистнул и невольно бросил взгляд на возвышение, где сидела императрица в компании дочери, сыновей и высших придворных Франции и Австрии. Имела ли она хоть малейшее представление о том, что именно ее крестная дочь одета столь вызывающим образом? К счастью, герцог Франц из-за своей хромоты не бывал на балах, но ее откровенный костюм мог вызвать неудовольствие императрицы Глаза всех окружающих были обращены на нее. Она была возмутительно притягательна.

После венчания, которое должно состояться после обеда, она будет полностью в его власти, пока он не передаст ее в руки князю Михаэлю. И именно он обязан следить за тем, чтобы она не нарушала общепринятые условности во время поездки через всю Францию. Они должны будут скрупулезно соблюдать все писаные и неписаные правила этикета в период церемониального путешествия с многочисленными остановками для того, чтобы французы смогли лицезреть супругу наследника престола.

Звуки музыки умолкли, и грациозный танец закончился.

Корделия рассеянно улыбнулась своему кавалеру, потом отвернулась от него и, скользя по паркету со всей легкостью, которую позволял карнавальный костюм, направилась вдоль зала. Лео стало совершенно ясно, что она кого-то ищет. Девушка двигалась с прирожденной, какой-то кошачьей грацией, от которой у него по коже побежали мурашки.

Заметив у нее за плечами декоративный колчан со стрелами, он догадался, что владелица костюма изображает Диану-охотницу. Она, похоже, не обращала никакого внимания на впечатление, которое производила на окружающих.

Пристальные взгляды, возмущенный шепот дам и похотливые ухмылки мужчин провожали ее.

Михаэля хватил бы апоплексический удар, если бы он мог видеть ее, подумал Лео. Но вместо того чтобы возмущаться, Лео хотелось смеяться. Абсолютное безумие. Он должен сделать все возможное, чтобы пресечь подобные выходки. Боже, зачем он только взвалил себе на плечи такой груз?

Да, конечно, предполагалась скромная, наивная дебютантка.

А вместо этого…

Нетерпеливо он принялся пробираться через всю комнату, стараясь не упустить ее из виду. Вот она задержалась рядом с молодым музыкантом Кристианом Перкоцци, почтительно слушавшим сентенции какого-то генерала с роскошными бакенбардами. Лео замети;!, что она мимоходом погладила своего друга по руке. Потом чья-то спина закрыла хрупкую фигурку, и Диана-охотница словно растворилась в воздухе.

В растерянности он остановился, оглядываясь по сторонам. Потом увидел, как целенаправленно пробивается юный Перкоцци к дверям, ведущим во двор напротив бального зала.

Совершенно ясно — ему снова назначено свидание. Лео возвел очи горе и поспешил за служителем искусства.

После душного, согретого огнем свечей и разгоряченными телами зала волна холодного воздуха заставила его поежиться в своей тонкой тоге. Звезды над головой сверкали хрустальными огоньками на черном бархате неба. Красная дорожка, посыпанная соломкой, вела от бального зала к главному павильону. Бельведера; пламя светильников освещало аллею, исчезавшую под порталом дворца. Никого вокруг не было видно, но Лео решительно направился в сторону дворца. У входа в него было непривычно пустынно. В этот момент где-то в глубине дворца часы пробили полночь, и он снова торопливо продолжил свой путь.