Лео, оставшись в тонкой рубашке и в чулках, сел к огню и подтянул поближе к себе небольшой столик с инкрустированной столешницей в виде шахматной доски. Нахмурясь, он принялся расставлять фигуры одного этюда, который не мог решить уже неделю. Это могло на какое-то время занять его мысли и остудить разгоряченную кровь. Вряд ли он внесет спокойствие в свою душу, но мудрая простота шахматных фигур и ясная логика шахматного этюда могли хотя бы отчасти помочь ему.

Корделия сидела у Тойнет, пока ее подруга не заснула, потом, зевнув во весь рот, направилась в свою комнату. Матильда дремала у огня и при появлении Корделии сонно поднялась из кресла.

— Ты только расстегни мне платье и расшнуруй корсет, Матильда, а со всем остальным я управлюсь сама, — сказала Корделия, снова зевая. — Тебе тоже нужно выспаться.

Она потерла глаза, потом принялась вынимать шпильки из прически, а Матильда стала расстегивать крючки ее платья.

— Я завтра собираюсь ехать верхом. Ты достала мою амазонку?

— Достану завтра утром. — Матильда стянула с нее алое платье и повесила его в шкаф. — Мы встаем завтра очень рано и сразу отправляемся, как я понимаю. Утром я разбужу тебя заранее, чтобы ты успела собраться.

С этими словами она поцеловала Корделию и отправилась спать в отведенную для слуг комнату.

Корделия лежала в своей тонкой ночной рубашке, глядя на расшитый полог кровати, настолько усталая, что у нее не было сил забраться под одеяло. Глаза ее стали слипаться. Внезапный шорох заставил ее сесть на постели с бьющимся сердцем. Она обвела взглядом комнату, пытаясь понять, что за звук ее разбудил.

По полу пробежала мышь и скрылась в норе, прогрызенной под плинтусом.

Корделия встала с кровати и подошла к туалетному столику, чтобы привести в порядок волосы — она знала, что стоит заснуть сейчас с прической, и завтра ее невозможно будет расчесать. Тишина ночи нарушалась только потрескиванием дров в камине да еле слышным тиканьем часов на каминной полке. Корделия поняла, что от усталости она едва ли сможет заснуть. В голове роились мысли, один за другим всплывали вопросы. Какая жизнь ждет ее впереди? Что за человек ее загадочный муж? Как сложатся отношения с его детьми? Ждут они ее появления или уже заранее боятся?

Девушка не могла ни избавиться от этих мыслей, ни прогнать растущие опасения. Сон бежал от нее.

Она принялась бесцельно бродить по комнате. Одну ее стену целиком занимали книжные полки. На первый взгляд ни один из стоявших на них толстых томов не был способен успокоить томящуюся душу. Корешки переплетов блестели золотом имен авторов, писавших в основном на латыни и греческом. Она прошлась рукой по корешкам и остановилась на томике стихов Катулла. Все легче, чем высокоумные строки Ливия или Плиния.

Корделия достала тонкий томик и прислонилась плечом к полкам, быстро листая страницы книги. Неожиданно стена под ее весом как бы подалась внутрь. Заинтригованная этим, Корделия нажала посильнее, и стена вместе с полками, скрипя и потрескивая, стала поворачиваться. Все произошло так неожиданно и быстро, что Корделия не успела ничего толком понять. Часть полок повернулась, как дверь, и Корделия очутилась по другую сторону стены в каком-то помещении, с удивлением глядя на образовавшееся отверстие.

Лео услышал у себя за спиной какой-то странный треск, исходивший от стены с полками книг. Он повернулся и с открытым от удивления ртом уставился на немыслимую картину. Босая Корделия в одной ночной рубашке тонкого полотна стояла в его комнате, с изумлением глядя на странные полки с книгами.

— Как… как это случилось?

С этими словами она повернулась, не слишком удивленная тем, что перед ней стоит именно он. По сравнению с удивительным открытием потайного хода это показалось ей не таким уж большим чудом.

— Ох, Лео, это вы. Я даже не представляла себе, что мы с вами соседи. Только взгляните сюда! — Она снова показала пальцем на стену. — Она… она открылась. Я оперлась на нее плечом, и вот — произошло чудо. Я только хотела найти что-нибудь почитать.

Она протянула ему томик Катулла, словно в доказательство истинности своих слов.

Лео довольно быстро пришел в себя. Сначала он подумал, что Корделия намеренно устроила этот трюк, но ее изумление было совершенно искренним, да и откуда она могла узнать про секреты монастырских стен?

— Возвращайтесь к себе в комнату, а я постараюсь закрыть потайную дверь с этой стороны.

— О, как это скучно! — Она сделала несколько шагов в комнату Лео, оправдывая все его опасения. — Разве вам не интересно, почему здесь такая штука?

Волосы ее иссиня-черной волной ниспадали по плечам, темные локоны оттеняли бледность лица, глаза, казавшиеся сейчас серыми, поблескивали в свете свечей, как живые угольки.

— Может быть, это сделано для любовных свиданий? — Ее глаза заговорщически блеснули, хотя он и не мог заподозрить ее в обычной игривости. Она, похоже, искренне захвачена необычайной ситуацией. — Но ведь это же монастырь.

Как шокирующе!

Она повернулась и снова посмотрела на темное отверстие в стене.

— Хотя ведь это помещения для гостей. Какой же архитектор придумал такую штуку? — Голос ее искрился едва сдерживаемым смехом. — Наверное, у монахов есть свои тайны.

— Безусловно, есть. А теперь, пожалуйста, вернитесь к себе тем же путем, каким вы пришли.

— Мне не спится. Я так взволнована, страшусь того, что мне предстоит… — доверчиво сообщила она. — Но ведь и вам не спится, если вы играете в шахматы. Вы разгадываете этюд?

Мне тоже нравится это. А поскольку мы оба не спим, давайте сыграем?

И она нагнулась над шахматным столиком, без лишних слов смахнула фигуры этюда и принялась расставлять их для игры.

— Корделия, я же решаю этюд! — запротестовал он. — Как вы можете сметать плоды моих трудов!

— О, прошу прощения. — Она взглянула на него сквозь упавшие на лицо кудри. — Не хотелось бы показаться бесцеремонной, но я решила, что вы согласились сыграть со мной партию.

И снова он понял, что она ведет себя совершенно искренне. Это так похоже на порывистую, непосредственную Корделию, которая бросила из окна букет цветов совершенно незнакомому ей человеку.

— Ни на что я не соглашался. Вы даже не дали мне возможности вставить словечко, — упрекнул он ее. — Оставьте, шахматы в покое и отправляйтесь наконец спать.

Он шутя шлепнул ее по руке в тот момент, когда она устанавливала черного короля на доске.

— Ой! — воскликнула Корделия, потирая руку. — Мне больно. Ну почему мы должны оба сидеть без сна, когда можно приятно провести время за игрой, не мучаясь от бессонницы.

Она произнесла это с таким обиженным выражением лица, что Лео почувствовал, как в его груди рождается уже знакомый ему беспричинный смех. Смех и столь же знакомая тяга к очертаниям ее стройного тела под тонкой тканью ночной рубашки. Пока он старался обрести самообладание, Корделия сумела воспользоваться его секундным замешательством. Зацепив кончиком ноги стул, она подтащила его к шахматному столику. Сняв с доски черную и белую пешки, она спрятала их за спиной и протянула ему сжатые в кулаки руки.

— В какой руке, милорд?

Похоже было, что коль скоро ему не удалось избавиться от незваной гостьи, то теперь придется сыграть с ней партию в шахматы. Достаточно невинно, не правда ли? Сдаваясь, он коснулся ее правой руки.

— Ваши черные! — заявила она с торжествующей ноткой в голосе, уже знакомой ему по послеобеденному пари. — Стало быть, я хожу первая.

Развернув столик так, чтобы перед ней оказались белые фигуры, она сделала ход королевской пешкой. Потом откинулась на спинку стула, выжидающе глядя на него.

Они молча двигали фигуры, и Лео намеренно сосредоточил все свое внимание на игре, чтобы не думать о более чем откровенно одетой девушке, сидящей напротив него. Корделия играла очень хорошо для женщины, но его позиция заметно укрепилась, потому что она позволяла себе рисковать, порой на грани авантюры и не могла играть, когда дело шло к проигрышу..

Привстав с кресла, она резко вытянула руку и даже наклонилась над шахматным столиком, словно передвижение маленькой деревянной фигурки требовало большого напряжения. Коленями она при этом задела край стола, пошатнув его, отчего вся комбинация рассыпалась, а добрая половина фигур оказалась на полу.

— Ах, какая досада! — И она ловко поймала падающий стол.

— Что вы наделали! — Разъяренный Лео тоже вскочил.

Перегнувшись через столик с остатками шахматных фигур, он схватил ее за плечи, яростно тряхнул и притянул к себе.

— Но я сделала это не нарочно! — воскликнула Корделия. — Честное слово, я не хотела. Это чистая случайность.

— И вы думаете, я вам поверю?

Он снова резко тряхнул ее, не очень хорошо представляя, что собирается с ней делать. На мгновение Лео потерял голову от бешенства, негодуя на нее за такой глупый детский трюк с шахматами. В запале он схватил ее за локти, почти приподняв над столом. Он тряс ее, как тряпичную куклу, она вопила, губы его едва не касались ее губ. Крики внезапно прекратились. Его руки крепко сжимали ее плечи, тело ее было прижато к его телу. Рот Корделии сам собой приоткрылся, словно приглашая в свою глубину. Инстинктивно чувствуя, что поступает правильно, она опустила руки на его ягодицы, обтянутые темным шелком панталон. Его плоть оказалась как раз напротив ее лона, и она тут же прижалась к нему своим телом, в то время как ее язык предпринял свою решительную атаку на его уста, изучая, взывая, требуя. Она не думала ни о чем и лишь следовала велениям своего тела. Волна желания ошеломляющей силы поднялась от ее чресел, двинулась по жилам, застучала в висках. Все, что она испытала ранее, было лишь слабой тенью этого неистового разгула страстей.

Лео попытался обрести ясность мысли, но лишь больше запутывался в изгибах ее тела. Жар этого тела обжигал его ладони, когда он ласкал ее, запоминая каждую выпуклость, каждую ложбинку. Захватив на спине тонкую материю ее рубашки, он натянул ткань так, что девичье тело обрисовалось словно нагое. Он завороженно глядел на розовые груди, волнующиеся под белизной ткани, на твердые соски, венчающие их, на темный треугольник внизу живота, просвечивающий сквозь рубашку. Все надежды на торжество разума разлетелись вдребезги.