– Какое там – успокоились! Ты же видел, какая делегация явилась провожать тебя на вокзал! Удивительно, что они не передрались там. Хотя, может, и передрались, когда мы уехали…

– Хм… А я-то думал, это они тебя провожали, – ответил Костя, присаживаясь возле меня. – Все-таки попадание на всероссийскую олимпиаду – существенное достижение, особенно для вашей школы. Думал, ты там стала звездой класса.

– Звездой! Ну, конечно! Я интересую одноклассниц только из-за того, что знакома с тобой – их любимцем. А так я для них вообще не существую!

– М-да… Я должен был догадаться, – вздохнул Костя. – В таком коллективе, как ваш, интеллектуальные способности вряд ли в почете.

– А откуда ты знаешь, какой у нас коллектив?

– Да все знают! Если ваши мимо ходят, вечно мат стоит. Нас даже учителя вашей школой пугают: говорят, мол, если домашку делать не будете, вас отчислят, в сто сорок вторую пойдете!

– Вот, значит, как ты к нам относишься… – Слова Соболевского были мне неприятны, хотя я и понимала, что они справедливы. – А письма-то будешь брать?

– Ну возьму, раз тебе поручили их мне отдать! Прочитаю даже. В поезде всякое чтиво интересным кажется. Только не хочу никого обманывать: с вашими девчонками я встречаться не буду. Так им и передай.

Я вздрогнула. Сначала от радости: мои одноклассницы не интересуют Костю! Но в следующую секунду радость сменилась досадой и опасением: «Что, если под «вашими девчонками» Соболевский подразумевает и меня тоже?» Вслух же я спросила:

– Почему?

– Да знаешь… Поглядел тут я на них… Как-то не очень… – туманно ответил Костя.

– Но Лариска же красавица. И Светка ничего, – сказала я, надеясь хотя бы узнать немного о вкусах этого привередливого принца.

– Красавица? Не знаю, кто из них там Светка и Лариска, но ни одного симпатичного лица в сегодняшней толпе, равно как и в толпе, встречавшей меня из школы, я не заметил! На них же ни одной мысли не написано!

– В каком смысле? – не поняла я.

– Да в таком, что глупые они! И это видно!

– Видно? Как?

– Да по всему! И по выражению лиц, и по тому, как одеты, и по речи! У них через каждое слово «типа» и «как бы»! А в том письме, которое ты мне в лицее передала, вообще миллион грамматических ошибок был! Ты, Лена, не обижайся, но, по-моему, твои одноклассницы из тех девок, что фотографируются в сортире в огромных очках и с оттопыренными губами или прижавшись к стене и выставив попу, – Костя вскочил с места и с помощью двери в тамбур смешно изобразил любимую позу какой-нибудь «гламурной стервы» из Интернета. – А потом они выкладывают эти идиотские фотки на своих страничках, делают к ним однотипные подписи и, если кто-то справедливо говорит, что фотки дурацкие, отвечают: «Ты нам завидуешь!»

Я вспомнила странички своих одноклассниц в социальных сетях. Ого! Уж не экстрасенс ли Костя?

– То есть для тебя внешность не важна? – попыталась я подвести взгляды Кости под известную формулу.

– Нет, важна, конечно!

– Но ты вроде как намекнул, что любишь умных, а не красивых…

– Что значит «а не»? Я хочу такую девушку, которая была бы и умной, и красивой одновременно! Ты что, тоже думаешь, что одно противоречит другому?

У парней, конечно, нет. Сомневающиеся могут посмотреть на Соболевского. А вот у девчонок…

– Да ум без красоты просто невозможен! – разгорячился Костя. – Как и красота без ума! Особенно у девчонок! Сама подумай: если у нее тупость в глазах написана и она плохой пример для подражания от хорошего отличить не может, то какая тут красота может быть?! А если соображает, то и как хорошо выглядеть придумает!

Ого! Логично!

– Ты сам вывел?

– Папа подсказал, – признался Костя. – Но, по-моему, очень верно. По крайней мере надеюсь. Не хочется встречаться с уродливой девчонкой. Но и такая, с которой поговорить не о чем, мне не нужна. Сама подумай: было бы тебе интересно с парнем, который не знает, как вычисляется площадь криволинейной трапеции?

– Не знаю… Я об этом не думала…

Трапеция, не трапеция… Да если бы на меня обратил внимание хоть какой-то парень, я была бы на седьмом небе от счастья!.. Стоп! А не имеет ли в виду Костя, что ему нужна девушка, знающая математику? Получается, у меня есть шанс? Может, даже Соболевский намекает на возможность…

– Да ты с ним со скуки помрешь! – прервал мои размышления Соболевский. – Как и я с твоими одноклассницами.

– Значит….

– Можешь так и передать им.

Несколько секунд мы помолчали.

– Кстати, Лева там не спит? – вдруг обеспокоился Соболевский. – А то Игорь Аркадьевич задремал, за вещами никто не следит… Как бы не унесли чего, пока мы тут тусуемся возле мусорки! В плацкартном вагоне надо держать ухо востро! Ты в туалет не идешь? Тогда нечего тут сидеть!

Костя открыл прозрачную дверь, ведущую из закутка с туалетом и мусоркой в основной вагон, и пропустил меня вперед. Честно говоря, раньше никто не оказывал мне таких джентльменских знаков внимания! Я даже растерялась, не сразу сообразила, что проходить надо. Как глупо… И приятно! Неужели Костя видит во мне девушку?

Когда мы вернулись в купе, Лева действительно уже дрых в обнимку со своими шахматами. Свет был выключен окончательно, но и в темноте нам удалось увидеть, что все вещи, к счастью, на месте. Из купе справа и слева слышался богатырский храп. Только тетеньки на боковушке не спали. Тощая извлекла из сумки пластиковую бутыль с водой и протянула ее упитанной попутчице. Та, в свою очередь, отсчитала ей сумму денег (какую именно, я не разглядела). «С Гималаев, значит?» – удовлетворенно переспросила покупательница. «Из главного ихнего монастыря! – заверила продавщица. – И карму чистит, и шлаки выводит, и от бесплодия помогает!»

– И кошелек облегчает! – не выдержал Костя.

– Чаво? – спросила толстая. Кажется, она не расслышала его слов и подумала, что парень действительно хочет рассказать еще об одном чудодейственном свойстве ее покупки. – Ты тоже ее пьешь?

– Нет, спасибо! – сказал Соболевский. – Услугами мошенников я не пользуюсь! И мракобесием не увлекаюсь!

– Это кто мошенник?! – возмутилась тощая тетка. – Да я живую воду со скидкой продаю, себе в убыток! У нашего Великого Учителя и Пророка такая пятьсот рублей стоит! А я всего лишь за триста!..

– А ковер-самолет вы не продаете? – насмешливо спросил Костя.

– Мальчик, не суй нос не в свое дело! – окрысилась продавщица.

– Да он просто глупый еще! – поспешила вмешаться покупательница. – Что ему в школе внушают, тому он и верит!

– Ага! Думает, официальная медицина его вылечит!

– Наслушался всякого и повторяет бездумно!

– Вот она, мертвая вода из-под крана! Вот, что она с нашими детьми творит! Аура у него плохая, сразу видать! Сначала к людям в поездах пристает… а потом наркоманом станет!

– Сами вы наркоманы! – не выдержал Костя. – Я, к вашему сведению, на всероссийскую олимпиаду по математике еду! У меня лучший результат по округу среди девятых классов! И по физике с биологией тоже «пять»!

– Вот и учи свою математику! – буркнула тощая. – Все равно она не нужна никому!

– Вот именно, – подтвердила ее клиентка. – От образования ума не прибавится – народная мудрость! А в учебниках биологии с физикой вообще сплошное вранье! Вам внушают – а вы верите! Нельзя быть таким легковерным, молодой человек! Надо свое мнение иметь!

Услышав такие слова от человека, который только что позволил навешать себе на уши лапшу про «живую воду», я не выдержала и прыснула. Тетки недовольно воззрились на меня. Видимо, догадались, что мы с Соболевским «заодно» – поддерживаем «официальную» науку в противовес мракобесию. Кажется, еще секунда – и попутчицы накинулись бы на меня… Но тут из-за спины раздался голос Игоря Аркадьевича:

– Костя! Я же велел тебе не вмешиваться в подобные дискуссии! Ну-ка, спать! И Лена тоже. На завтра у нас много планов, и вы должны выспаться. Дамы, извините их, пожалуйста!

– Воспитывать надо своих детей! – снисходительно бросила толстая тетка.

– Развели наркоманов… – пробурчала тощая совсем уж невпопад. – Пьют что попало, вот и звереют…

А Костя, стиснув зубы, забрался на свою верхнюю полку и лег носом к стенке.

Через час все уже спали под равномерный стук колес. Игорь Аркадьевич, не помещавшийся на тесной поездной лежанке, храпел, свесив с полки одну руку и перегородив проход двумя ногами в носках. Лева, словно котенок, свернулся клубком вокруг своих шахмат. Костя, судя по звукам над головой, вертелся во сне как волчок, то и дело переворачивался и что-то мычал: наверное, ему снилась борьба с мракобесами. Тощая тетенька с верхней боковушки спала, отвернувшись к стене и выставив из-под одеяла костлявый зад в поношенных спортивных штанах. Ее соседка снизу посапывала, прижав свежеприобретенную бутылку воды к сердцу, словно любимую куклу. В общем, все отдыхали и видели сны, кроме одной меня. А я…

А я думала о Соболевском. Интересно, он считает меня достаточно умной? А красивой? А то, что он тогда открыл мне дверь, – знак внимания или простая вежливость? Да и вообще весь этот разговор о любви. Не слишком ли доверительным он получился, учитывая, что мы всего лишь приятели и видим друг друга во второй раз? Может, это намек на возможность чего-то большего? Или наоборот?.. Костя воспринимает меня как другана, секретничает так, как если бы я была парнем?.. Интересно, а биологию он любит так же, как математику? Может, мне и ее надо подтянуть?

Я решила помечтать. Придумала в голове наше с Костей свидание. Вот он меня целует… Нет, что-то не увлекает. Лучше я его! Вот так… Очень страстно… Нет, тоже что-то не то. Может, поменять декорации? Мы на пляже. Нет, мы на катке. Нет, в маленьком домике в горах, где потрескивает камин, а на полу лежит шкура какого-нибудь зверя!.. Эх. Все равно не идет. Наверное, я лишена романтизма, как говорит мама, когда я отказываюсь смотреть ее любимые мыльные оперы. Все-то у меня не слава богу! Всюду я какая-то не такая…