– Ляночка! Прекрати себя вести, как законная ревнивица! Ты погубишь ваши отношения! – горячо убеждала мать. – Что такого, если мальчик встретит старую тещу! Я уверена, он сейчас пленен только тобой!…Ты его там с кем-то увидела? В ресторане?! Ну это ж объяснимо – встретил старушку и повел ее в ресторан! Уверена, когда я стану его тещей, меня ему по ресторанам будет водить приятнее.

– Вряд ли… – скривилась Ляна.

Теперь она отчетливо видела, как ее Даня нежно тыкался носом в нос какой-то белобрысой красотке, а та, мерзавка, тоже лезла к нему своим носищем!

– Вот гад, а… – сжала губы в бессильной ярости Лянка. – Погоди-ка… сейчас я…

Она бы выскочила из машины, если бы мать резко не дернула ее назад.

– Что это такое?! – грозно рявкнула она. – Из-за какого-то… любовника ты готова потерять лицо?! А ну сядь! И… дай-ка мне фотоаппарат, что ты там такое увидела?

Она выхватила из рук дочери аппарат и навела его на окна ресторана:

– Как тут… приближать-то как?

Лянка не могла говорить, в носу противно свербело, дышать стало тяжело – в горле застрял горький ком. В висках отчаянно застучало. Какие уж тут объяснения. Однако мать и сама разобралась. Теперь она смотрела в объектив, и лицо ее менялось прямо на глазах.

– Мерза-а-авец… – вырвался наконец из ее уст возмущенный вздох.

– Погоди, я тебе покажу, ты ж там никого не знаешь… – всхлипнула Лянка, пытаясь отобрать фотоаппарат.

– Да нет, почему же… – шипела маменька. – Кое-кто из этих… мне очень знаком…

– Мам! Ну кто там тебе знаком! Давай я тебе Данила покажу, – снова тянула за шнурок Лянка. – Вон он, видишь, в светлом таком пуловере, а рядом с ним выдерга… в бабкиной кофте! Ну видишь, она еще вся в рюшах и очки в сиреневой оправе?! Сиреневая… мышь!

Мать все никак не могла оторваться от фотоаппарата.

– Это не сиреневая мышь, это наша Яночка… – прошипела мать. – Мой прямой заместитель! Выскочка! Да и фиг бы с ней, но с ней рядом мой Митенька!

– Мам, ну какой Митенька? Куда ты вообще смотришь?! – чуть не плакала Лянка. У нее тут такое горе, а маменька все никак своего Митеньку забыть не может! – Я же тебе говорю – вон там! Да тут и без фотоаппарата видно хорошо!

Мать отвела фотоаппарат от глаз. Видно было и впрямь прекрасно.

– Вот, – ткнула мать в столик за окном. – В бабкиной кофте с рюшами – это Яна Олеговна Кириллова, мой зам. Ну я про нее тебе говорила. А к ней жмется… Митенька. Здесь и сомнений быть не может!

– Митенька? – ничего не понимала Лянка. – Дай-ка…

Она выхватила у матери фотоаппарат и еще раз пристально вгляделась в любимое лицо.

– Мам… – растерянно пробормотала она. – Может быть, ты что-то путаешь? Это Даня! Совершенно точно! Данил Андреевич Изветов.

Мать на минутку забыла про предательство любимого мужчины и во все глаза пялилась на дочь.

– Я ничего не путаю… Это – Митя! Ну да, Андреевич… Изветов. Только Дмитрий… И потом, ничего я не путаю… да я ж сама ему этот пуловер и покупала! Там еще возле шеи должен быть такой… коричневый ярлычок.

Лянка выхватила аппарат. Ярлычок был.

– Не может быть… – покачала она головой. – Погоди, но почему Митя?

– Он сам так представился. Пришел ко мне на прием… Я, конечно, не помню, что там у него в документах записано было, всех не упомнишь, а потом… потом он встретил меня возле клиники, – старательно вспоминала мать каждую деталь их знакомства. – Ну и… спросил, когда теперь ему можно показаться, и… и предложил подвезти. У меня, конечно, была и своя машина, но… он так настаивал. И потом – он сразу же пригласил в ресторан! Разве я могла отказаться? Вот там-то он и… сказал, что зовут его Митя.

– Хм… но ты же говорила, что он старше тебя! А он на пять лет моложе.

– Боже мой, Ляна! Я что же, в паспорт к нему стану заглядывать? Сказал и сказал… кстати, про возраст мы и вовсе не говорили, я сама так… примерно определила.

– А когда он к тебе приходил? – допытывалась Лянка.

– Ну я не помню точную дату, но… это было… ну еще до твоего новоселья… погоди-ка, тогда еще ко мне Яночка приходила и принесла проект объединения, а я принимала больных и… Да! Это было числа десятого!

Лянка горько хмыкнула. Именно в этих самых десятых числах она и попросила Даню сходить к матери на прием, чтобы поднять ее самооценку. И даже не в десятых, а именно десятого, потому что Милка еще ее торопила – надо было выдавать получку, а Лянка заняла в бухгалтерии телефон и подробно объясняла Дане, как доехать до «Жемчуга». А получка у них десятого. Но ведь не скажешь сейчас про самооценку маме… да и не нужно.

– Вот гад, а? – с трудом верила своим глазам Лянка. – Ведь женатый, паразит! А что творит?!

Наталья Максимовна горько нахмурилась:

– Теперь мне все понятно… я ведь когда к тебе на новоселье опоздала, я с ним была. Столько времени его уговаривала, чтобы он вместе со мной пошел! А он… все лопотал, что не хочет меня делить ни с кем! И не может видеть, как моя дочь будет мне ближе, чем он! А я столько ему слов наговорила… Дура! Куда ж он пойдет?! Он же не совсем дегенерат, чтобы заявиться к старой любовнице с новой!

– А мне трепался, что у дочери день рождения, – хмыкнула Ляна и вдруг решила: – Мам, пойдем сейчас к ним и такое устроим! И еще эта! Яночка! Ни кожи ни рожи! Пойдем, мам, ну чего сидеть-то?!

– Ты себя видела? – снова металлическим голосом спросила мать. – Куда мы с тобой пойдем с таким зареванным лицом?!

Лянка вздохнула. Совсем недавно она гордилась, что умеет плакать изумительно красиво, а теперь… в зеркальце и в самом деле отражалось лицо довольно сомнительной привлекательности. Видимо, раньше и плакать-то по-настоящему не приходилось…

– Я все равно пойду… – уже неуверенно бубнила она.

– Ты что – совсем достоинство потеряла?! – не допускала возражений мать. – Не хватало еще, чтобы мы базарными бабами ворвались в ресторан и кинулись драть друг другу патлы! Что ты городишь? Тут надо по-другому… надо подумать… Вот что, – решила вдруг Наталья Максимовна. – Поедем-ка домой, к нам домой, а не к тебе. Похоже, этот голубь еще долго тут будет зоб раздувать, а мы пока все решим.

– Вот голубь и есть! – пробурчала Лянка. – Ведь говорил же Диоген!

– Да! Заверни в магазин, надо чем-то себя утешить… и Диогену орешков купить.

Они набрали полные пакеты, и едва Лянка подошла к родному подъезду, как снова защипало в носу – вроде бы забегает чуть не каждый день, а вот теперь вдруг поняла, как же соскучилась по родному дому. И так захотелось стать опять маленькой! Чтобы уткнуться матери в плечо, и мама, как добрая фея, вмиг решила все проблемы. Но… теперь-то и у самой феи были те же проблемы…

– И как тебя только угораздило? – ворчала Лянка, вытаскивая продукты. – Нет чтобы другого кого, так она… Даню! И что ты в нем нашла? Он же женат!

Лянка уже не могла сдерживаться, и весь поток негатива хлынул на мать. Но и та была не в лучшем расположении духа.

– А не ты ли мне советовала именно женатого? – язвительно скривилась Наталья Максимовна. – И потом… чего уж там, мне простительно. Я уже и замужем побывала, и законнорожденную дочь имею, мне теперь не грех и… женатым побаловаться, а вот тебе, дорогая моя, о семье думать надо! А не пялиться на всяких… Мить!

– Как же! – кипела Лянка. – Жди! Выйдешь тут замуж, когда собственная маменька у тебя из-под носа мужиков тащит!

– Если ты про Митеньку, так я его не тащила, – с каждым словом все больше повышала голос маменька. – Его никто не тащил, он сам ко мне притащился и влюбился без памяти! Да он и не собирался на тебе жениться! Его ж устраивало, что у него есть я, что наши отношения ни к чему не обязывают! Зачем ему свадьбы какие-то? У него, чтоб ты знала, уже не тот возраст, чтобы по загсам скакать. Он же тебе в отцы годится!

Лянка тоже не собиралась сдаваться.

– В отцы? – громко захохотала она. – Вот уж уволь! Я понимаю, тебе жутко хочется Даню мне в папашки затолкать, да не получится! Знаешь, после тех пылких ночей, которые у нас с ним…

– Прекрати трепать мои нервы! – вскричала Наталья Максимовна. – Про ночи она мне будет рассказывать! Ты еще скажи, что я уже старая, что никому не нужна и мое место вообще… на том свете, да?

И тут раздался страшный крик, и что-то позади женщин громко хлопнулось на пол.

– А!!! Я умираю… – вдруг с пола произнес забытый всеми Диоген. И слабеющим голосом добавил: – Макаки… Бабы…

И Наталья Максимовна, и Лянка рванулись к птице. Они совсем забыли про попугая, а его нервная система просто не выдержала такого накала страстей – Диоген никогда не слышал, чтобы его любимые хозяйки так орали друг на друга. И слабое птичье сердце не выдержало.

– Диогенчик! Мальчик мой!… – ползала на четвереньках возле попугая Наталья Максимовна. – Ну что ты придумал… Ляночка, срочно звони в ветклинику, у меня там, в записной книжке… А, я сейчас сама!

Она унеслась в комнату, а когда вернулась, Диоген уже ходил по столу и уплетал арахис в шоколаде.

– Вот… только пакетиком зашуршала, как он тут же подскочил, – пояснила Лянка.

– Ага… придурялся, значит, да? – поинтересовалась Наталья Максимовна.

– Нет, мам… – покачала головой Лянка. – Он просто испугался, что мы… поссоримся.

Мать уселась напротив Лянки и вытерла со лба пот.

– И правда ведь, чуть не поссорились.

Она некоторое время сидела молча и о чем-то напряженно думала, Лянка тоже молчала. Честно говоря, было попросту стыдно.

– Ляна, мы заигрались, – проговорила наконец мать. – Мы… мы обе не правы с тобой. Спасибо Диогену – встряхнул… Митя… он…

И она снова замолчала.

– То есть… – насторожилась Лянка. – Ты не сможешь его простить и… отдаешь его мне?

Мать посмотрела на нее с какой-то грустью и покачала головой.

– Ну конечно! – засопела Лянка. – Я так и знала! Ты ему простишь все, а мне – фигу!

– Нет, – негромко заговорила Наталья Максимовна. – Мне он не нужен… такой. А уж тебе и подавно. Мы должны… вернуть его жене.