— Закурить дай.

Полдороги они молча курили. Первым спросил Ефим.

— Ты нашел его?

— Да. Уже паспорт себе сделал чтобы за бугор слинять. Но там пожар произошел в дачном товариществе, в домике, где он этот паспорт ждал.

— Такое бывает…

— Да, потом в газете писали, проводка не выдержала, заискрила…

Уже в квартире Ефима, после того, как тот отмылся в ванной после своего заточения и стал выглядеть и пахнуть, как человек, они сидели на кухне за ужином, который за это время приготовил Назар и разговаривали.

На столе в тарелках перед ними лежали пельмени, как лучшее средство для сытного и быстрого перекуса, а так же стояла открытая банка огурцов и начатая бутылка водки.

Тогда впервые Ефим сам заговорил о плане убрать Варлама и вместо него поставить Назара. Назар долго молчал, обдумывая эти слова. В тот вечер ответ он так и не дал. Вот за это его Ефим и уважал, осторожный он, лишнего не ляпнет. Сто раз подумает, прежде чем говорить. Но при всем этом та грань недоверия между ними рухнула. Теперь их дружба стала той истинной, настоящей, проверенной не пустыми словами, а конкретными делами.

Ефим жил в спальном районе Ясенево в отдельной двушке. После плотного ужина и принятого алкоголя, естественно, ехать куда-либо было уже глупо, и Назар остался переночевать у Ефима, тем более тот жил один и Назар занял свободную комнату. Потом, впоследствии, он часто приезжал к Ефиму перекантоваться на несколько дней, или просто на ночь, если на утро у них был назначен ранний сходняк с братвой.

Не дав ответа в тот вечер, сама судьба Назара дала за него ответ, когда в очередной перестрелке серьезно ранило Варлама и он сам отстранился от дел, уехав лечиться в Израиль, где, впоследствии, и остался. Правда, на свое место Варлам назначил своего брата, но тот долго не прожил, сгинув в неизвестном направлении, и тогда их банду под себя взял Назар.


Несмотря на то, что Ефим был мудрее, старше и опытней Назара, он признал его власть и стал ему подчиняться, став его замом. Ефим видел, что Назар и есть тот идеальный лидер для их братвы: смелый, бесстрашный, тот, который может и речь толкнуть, вскочив на стол или капот машины, да так, что братва за него насмерть шла. Вот это истинный лидер, вожак и Ефим давал себе отчет в том, что он таким никогда не станет. Не только это привлекло его в Назаре. За всей этой безшабашеностью видел он ум и расчетливость, и то, что Назар непрост, как кажется, и то, как он движется к своей цели. Ефим знал к какой — к власти и деньгам, а эти цели были и его, и поэтому он встал рядом с ним зная, что вдвоем они сила, что братки это хорошо, но это толпа, а вот два друга, готовые умереть друг за друга, выживут в этой стае и достигнут всего.

Поэтому Ефиму и не была безразлична судьба Назара и тем более его личная жизнь, которая сейчас могла вылиться в трагедию по его неопытности и молодости.

* * *

К подъезду подъехал мерседес. Немолодой уже мужчина лет сорока встал с водительского сиденья и, обойдя машину, открыл дверцу. Наташка гордо вылезла из машины с огромным букетом белых роз и чуть присев, поскольку она была на голову выше невысокого лысеющего бизнесмена, поцеловала того в губы, а затем вертлявой походкой поселковой модели сельского подиума направилась к подъезду. Бизнесмен дождался, когда за ней захлопнется дверь подъезда и, сев в машину, быстро уехал.

Ефим не спеша вышел из своего джипа и направился к подъезду.

Услышав звонок, Наташка накинула халатик на свое идеальное модельное тело и, добежав до двери, защебетала:

— Андрюша, ну что же ты такой настырный, мы ведь назавтра с тобой договорились…

На этих словах она открыла дверь и сразу получила нехилый удар в лицо. Отлетев к противоположной стене коридора, она, сквозь зайчики в глазах и боль, пульсирующую в носу, видела входящего в ее квартиру Ефима.

Тот закрыл за собой дверь, заперев ее, медленно подошел к ней, так и сидящей на полу.

— Здравствуй, Наташа. Извини, что без приглашения, но вот решил зайти поздравить, ты вроде как за Назара замуж собралась. Так я рад, как говорят — совет вам и любовь. Вот и хотел поздравить тебя с этим…

Наташа с ужасом слушала этот хриплый могильный голос и чувствовала, что она попала. В ее голове совсем не было ни мыслей, ни тем более плана, как спастись. А то что, нужно спасаться, она чувствовала каждой клеточкой своего тела. И тогда, находясь на грани отчаяния, она решила сделать то, что всегда срабатывало.

— Ефимушка… — проблеяла она, оторвавшись от стены и встав на колени, а потом так же на коленях приблизилась к стоящему напротив нее Ефиму, — давай отсосу, — не колеблясь предложила она.

Ефим видел лицо Наташки с потекшей тушью и красно-синим носом напротив ширинки своих брюк и потом ее руки, которые профессиональными отточенными движениями стали расстегивать его ширинку.

Его замутило. Не то, что он не любил минет. Еще как любил, но сейчас было другое. Он видел перед собой женщину, которую его друг готов был взять в жены…

Подавив приступ тошноты и почувствовав привкус желчи во рту, Ефим оттолкнул от себя Наташу и, отступив назад, заправил член обратно в брюки, застегнул ширинку.

— Наташ, ты, наверное, не поняла. Я ведь поговорить пришел, а ты хочешь, чтобы у тебя рот был занят. Так не пойдет. Ну, рассказывай, как у тебя с Назаром. Когда свадьба?

Наташа, прибывая в шоке от того, что в первый раз в ее жизни мужик, член которого она уже практически была готова взять в рот, отказался от ее услуг, поэтому зло зашипела:

— Не будет никакой свадьбы. Нахрена он мне сдался, псих этот. И какая жизнь с ним будет, он только и может, что стрелять и морды бить. А я умного мужа хочу.

— Такого, как твой лысый папик?

— Да, такого. Что ты еще от меня хочешь? Не люблю я Назара, не-лю-блю.

Наташка уже была на грани истерики, и в таком состоянии ей даже Ефим был нестрашен.

— Так скажи это Назару, — Ефим видел ее истеричное состояние, когда страх перерос в агрессию.

— Ты за этим пришел?

— Да.

Наташа помолчала, затем оправила на себе распахнувшийся халатик и гордо выпрямившись, ответила:

— С удовольствием. Если это все, и ты больше ничего от меня не хочешь, то уходи.

Ефим брезгливо смотрел на ее виднеющиеся в запах халата полные груди, и фигуру куклы Барби, затем, отвернувшись, вышел из квартиры.

Идя к машине, он хотел вымыть руки, хотя понимал, что такое мерзкое ощущение после этого разговора мытьем рук не смыть.

* * *

Петрович стоял у конкурного препятствия и смотрел, как Алексей уже третий раз заводит на него коня. Сегодняшней тренировкой он был доволен. Алеша делал успехи и в душе он гордился своим учеником, но все равно сохранял суровое выражение лица и грозный голос.

— Считать не забывай, — закричал он видя, что Алексей направил коня на барьер, — Сиди в седле. Корпусом не лезь. Шенкель, еще, еще. За повод не дергай.

Мимо стоящего Петровича промчался Леша на коне. Перед препятствием конь сгруппировался, поджал передние ноги, толкнувшись, прыгнул вперед и вверх. Хотя и была серьезная высота, где-то метр тридцать пять, но конь прошел чисто, не задев ногами препятствия, и приземлился позади него.

— Молодец, — не сдержался Петрович, затем опять придал голосу суровость, стал давать указания, — это препятствие убери с плаца, когда Бадминтона поставишь в денник, а вот там чухонец поставь, — он показал правее от себя, — у меня в пять прокат придет, прыгать будет. Ты к пяти Быстрого поседлай мне под прокат.

Алексей шагал вокруг Петровича сидя на коне и слушал его распоряжения. Тоха после таких прыжков вытянул шею на всю длину и удовлетворенно пофыркивал, восстанавливая на шагу дыхание.

Петрович бросил взгляд на довольное лицо Алеши.

— Ты чего не подстригся-то?

— Да невидно же, я в шапки все равно хожу, — Леша неопределенно пожал плечами, показывая на шапку на голове.

— Подстригись… правда, Назар в последнее время редко ездит со своими, но лучше его не злить.

— Петрович, — они обернулись к бежавшей к ним толстой Машке в еще более толстой болоньевой куртке и сапогах луноходах-дутышах с надписью "Аляска", — Машина с опилками приехала. Водитель ждет, когда оплатишь.

Петрович сразу переключился на проблемы конюшни и пошел за Машей, которая продолжала тараторить, как всегда о всем сразу.

Хотя с того памятного момента, когда Лешу пинали братки Назара, и прошло уже достаточно времени, но он все это четко помнил и все это время ждал, когда они опять приедут. Конечно, он понимал, что ведет себя глупо, но стричься так и не стал. И какой смысл в этом, уже зима и все равно он теперь постоянно в шапке ходил, а в школе, зная его бедственное положение и болезнь бабушки, учителя старались не наседать на него, жалели как могли. Вот и ходил Леша все так же с уже сильно отросшими после лета волосами, пряча их под шапкой и дожидаясь, что из этого всего выйдет.

Хотя, кроме этого, дел у него было предостаточно, чтобы не успевать думать о грустном. Бабушка больше не работала, и жили они исключительно на ее пенсию. Правда, она начала вязать в связи с появившемся свободным временем и даже изредка продавать вязаные вещи. Это была хоть небольшая прибавка к их скудному бюджету. Леша учился и ездил на конюшню.

Петрович возобновил с ним тренировки в свободное от проката время. Бадминтон восстановился после травмы, и Лешка постепенно его ввел в работу, с каждым днем все увеличивая нагрузки. Конечно, сначала, после той травмы, Тоха долго стоял и только шагал, а вот энергия в нем несмотря на болезнь накапливалась и накапливалась и когда пришел день брать его под седло, все девчонки с конюшни столпились у бортика плаца наблюдать что будет.