Все это внесло панику в ряды противника, а вот ребята Назара наоборот как второе дыхание получили, видя, что перевес теперь на их стороне.

Еще минут пять звучали выстрелы из ТТ и очереди из автоматов Калашникова, затем все стихло.

Назар прошелся по тем, кто валялся на асфальте и контрольным выстрелом в голову дострелял их.

Из своих тоже были потери: один убитый и три раненных.

— Ты как? — пристрелив корчащегося из бригады Архипова пацана, Ефим просканировал взглядом Назара.

— Нормально. А ты?

— Тоже. Ты знал, что они в кустах засаду устроили? — видя, что Назар кивнул, Ефим сплюнул на асфальт, — вот суки. Ну как с такими дела вести? Мы к ним на терки приехали, чисто пабазарить, а они решили нас как лохов перестрелять.

— Они то может и решили, только вот как все вышло, — Назар, перезарядив пистолет, выстрелил в голову очередному лежащему на асфальте парню.

— Шальной ты, Назар… Безбашенный. Ты бы хоть намекнул, что там засада… Зачем сам полез, зацепить ведь могло…

Назар лишь махнул рукой и пошел в сторону их машин.

— Ну что, а теперь поехали к Петровичу, — закричал один из их пацанов, — обмыть это дело нужно. Мы ведь теперь под себя весь бизнес Сарычева подгребем.

— За этот бизнес еще пострелять придется… Архип его нам так просто не отдаст, — Назар закурил около машины, — мы ему сейчас войну объявили. Но только я уступать не буду. Из принципа не буду. Я ведь хотел с ним по-честному пятьдесят на пятьдесят, а он, сука, людей подослал нас убрать. Так что теперь ему конец, не жить ему и его банде не жить — это я обещаю вам, братва.

Воодушевленные такой речью, пацаны заговорили разом и, в приподнятом настроении погрузившись в машины, поехали в сторону Москвы на ипподром, отмечать такое событие — объявление войны с бандой Архипа.

* * *

Назар ехал и вполуха слушал воодушевленный разговор ребят, сидя в джипе черокеза, А сам смотрел на улицы Москвы, думая о том, что за эти пять лет он стал просто убивать людей, и это вошло в его жизнь и стало уже обыденностью. Но он опять не позволил себе почувствовать уколы совести за тех, кто остался лежать там, на асфальте. Он убрал свою совесть глубоко внутрь себя, оставив на поверхности лишь жестокую маску лидера и вожака их банды, которому все подчинились, признавая его власть и силу.

Он вспомнил, как все это начиналось тогда давно, в девяностом, когда он практически уже два года был в этой банде на роли боевика и подчинялся полностью Варламу. А потом случилась эта подстава, когда по поручению Варлама, приехав забрать деньги и идя по коридорам притона, он получил по голове монтировкой, а дальше все в его жизни резко поменялось.

Он вспомнил, как только немного оклемавшись сбежал из больницы и поехал в их съемную квартиру, которая находилась в старой пятиэтажке недалеко от метро Молодежная.

Расплатившись с таксистом и еще чувствуя себя не совсем здоровым, он не спеша пошел к подъезду. Поднявшись на третий этаж, позвонил. Ему долго не открывали, а потом он вошел в прокуренный, с запахом спертого воздуха коридор и по нему, плохо освещенному, добрался до комнаты, где стоял стол, диван, обшарпанные кресла и старый шкаф с сервантом. В комнате все было как всегда: запах перегара, пота и накурено было так, что хоть топор вешай.

Народу там сейчас было много, практически вся их бригада. Некоторые сидели за столом, который представлял собой неопрятную картину из грязной посуды, пустых консервных банок, бутылок алкоголя и едой, которая уже в полузаветренном состоянии лежала там же, среди всего этого бардака. Остатки хлеба, недорезанный батон колбасы, увядший салат в миске, засохшая гречка в кастрюльке и сморщившиеся пельмени на тарелках.

Назар поморщился от запаха, ударившего ему в нос и вызвавшему головную боль. Он быстро отвернулся от стола, чувствуя рвотные позывы от одного его вида.

С дивана поднялся Варлам и, подтянув тренировочные, вальяжно подошел к нему.

— Здорово, братело, молодец, что так быстро оклемался, — он обнял Назара и похлопал по его спине, затем отстраняясь показал на стол, — есть будешь?

— Нет.

— Ну, тогда давай побазарим, — Варлам указал ему на стул.

Назар скинул со стула старые газеты и отодвинул от него ногой валяющуюся на полу пустую бутылку водки. Присев, он опять перевел взгляд на Варлама, который продолжил.

— Рассказывай, что там было?

— Приехали. Ефим был в машине. Мы с Олегом пошли баблос забирать. В коридоре я по голове получил. И все…

Все братки в комнате молчали, слушая его рассказ. Варлам тоже молчал. Затем заговорил:

— А теперь я расскажу, что там было. Там не только бабло за месяц было, там бабло со всего его бизнеса, комерса этого было. Восемьсот штук зелени. Вот такая канитель, братело, и в результате что? Да ничего? Ты, вроде как, ничего не помнишь… Ефим, вроде как, ничего не видел… а Олега вообще нет. И восемьсот штук исчезли…

Назар понимал весь смысл сказанного. Восемьсот тысяч долларов исчезли, а подозрение на них троих. Он спокойно продолжал смотреть в глаза Варлама, тот, помолчав и так же смотря ему в глаза, продолжил.

— Я знаю, что это не ты. У доктора спрашивал о твоей голове. Тебе повезло, удар должен был быть наверняка, без шансов… но, видимо, ты везучий… Потолок там низкий, не смог тот, кто тебя бил, правильно замахнуться, поэтому чуть вскользь прошло и череп тебе не раскроило. Вот поэтому я знаю, что это не ты, — Варлам помолчал, видя совершенно спокойное лицо Назара, которое не менялось, пока он все это говорил, — значит это Ефим и Олег. Вот только Олег, сука, смылся, а Ефима мы успели повязать…

— Это не Ефим, — твердо проговорил Назар, понимая, что сейчас он вступается за человека, с которым, собственно, все это время и не особо ладил.

— Назар, я тебя уважаю… — Варлам выждал паузу, — ты уверен, что готов ответить за базар?

— Да. Уверен.

— А оно тебе надо? — откинувшись на спинку стула, с вызовом спросил Варлам.

— Ефим этого не делал, — упрямо произнес Назар, в его глазах сверкнули желтые искорки, которые не предвещали ничего хорошего. — Где Ефим?

— В подвале… том самом, ты знаешь каком. Где мы обычно просим ответ нам дать. Так вот, знаешь, за все эти дни он как партизан молчит… и не издох еще, хотя, думаю, ребятки немного перестарались с ним…

— Он не причем. Оставь его, Варлам.

— Знаешь, мне ведь все равно. Мне мои бабки нужны. Вернешь бабки, получишь своего Ефима живым и здоровым.

— Я найду Олега… и твои деньги.

Варлам протянул руку, которую пожал Назар, закрепив тем самым сделку между ними.

Вот так. Всего лишь одно рукопожатие, а на кон поставлена жизнь его и Ефима. Если бы он не вмешался, Ефима бы убили просто потому, что он был там, хотя денег и не брал. А теперь он сам влез в это и уже их две жизни висят на волоске, сплетенные в одну. Вот так все обыденно просто, жизнь человека ничто по сравнению с пачками зеленых купюр, перетянутых резинкой.

Все это Назар обдумывал пока ехал домой. То, что нападение на них неспроста, это он понял. То, что все серьезно, тоже догадался по назойливому присутствию молодого лейтенанта в его палате с регулярными допросами пока он там лежал, поправляясь от сотрясения мозга. Но то, что все настолько плохо, понял из скупого рассказа Варлама. Да, Варлам не подозревал его и это логично. Никто не будет организовывать на себя нападение и себе же пробивать голову. Другое дело Ефим, который сидел в машине и ждал их, и Олег, который пропал. Хотя никто не знает, куда он пропал. Его могли просто затолкать те, кто нападал на них, в багажник машины и выкинуть в лесу и тогда значит это Ефим. Нет, Ефим это не делал. Почему Назар это знал? Да просто знал и все. Несмотря на свои молодые годы, он видел людей насквозь. Их нутро, сущность, то, что было их истинным лицом. Такое видение в себе он открыл не сразу. Наверное, пройдя через два года войны в Афгане, он стал смотреть на мир по-другому. Эта война. Она сделала его другим. Она убрала с него тот налет веры в хорошее, который был у него раньше, а оставила лишь суровую правду жизни. Вернувшись оттуда, он изменился. Да и как не измениться, когда два года ты убиваешь людей. И не важно, что это люди другой веры и вроде как враги, а ты лишь защищаешь свою жизнь и тех, кто рядом, но ты убиваешь, и это меняет тебя. Теперь он уже никогда не улыбался так, как раньше, по доброму, искренне. Теперь на его лице была не улыбка, а оскал. Он помнил теплую кровь, впервые пролившуюся ему на руки, и теперь здесь, уже на гражданке, он убивал так же спокойно, без колебания. А сожаления и муки совести давно были убраны глубоко в нем.

Так почему же сейчас он решил вступиться за Ефима, хотя все эти два с лишним года, пока он был в банде, он всегда был одиночкой. Его боялись и уважали, несмотря на его молодость. Боялись за бесстрашие, возможно даже безбашенность, а уважали за то, что ведя за собой людей на дело, он продумывал и планировал все так четко и правильно, что все ему удавалось, и везде выходил он победителем. Он обладал истинными качествами лидера, за которые его уважали братки в их бригаде и ненавидел Варлам, чувствуя, что его трон может пошатнуться, если и дальше Назар будет так же себя вести.

Вот поэтому сейчас Варлам с радостью зацепился за слова Назара и дал ему возможность вступиться за Ефима. Он понимал, что вернуть восемьсот штук практически невозможно, а значит по законам бригады за это умрут и Ефим, и Назар, который за него сказал слово.

Назар посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Там на него смотрел спокойный взгляд волка одиночки.

— Где наша не пропадала, — Назар подмигнул своему двойнику в зеркале видя, как в глазах того вспыхнули желтые искорки.

* * *

Раскрутить всю схему замута Олега Назару удалось не сразу. Тот, видно, готовился долго и тщательно. То, что Олег гнилой внутри Назар знал, чувствовал его сущность и поэтому всегда держался от него в стороне. Хотя, когда Варлам посылал их на дело, тогда было не до выбора с кем работать. Во всех их бандитских разборках с другими братками Олег всегда прятался за спины своих. Назар это видел, но никогда не говорил об этом никому. К ним в бригаду Олег попал не так давно, где-то полгода назад. Привел его один из своих, только потом этого пацана убило в очередной перестрелке, там Назара не было. С разборки вернулся лишь один Олег, тогда этому никто не придал значения, видимо зря.