Таким образом, Дини, что называется, выстрадала два правила: первое – исполнять песни собственного сочинения лично; второе – никогда не доверять мужчинам.


Ей потребовалось семь долгих лет, чтобы получить этот шанс – исполнить свою песню в паре со звездой первой величины, с Баки Ли Дентоном. Только мать знала, каких трудов и усилий ей это стоило. По-прежнему Дини Бейли была практически неизвестна широкой публике. О ее творчестве могла рассуждать только небольшая группа фанатов, помешанных на музыке кантри и знавших в ней толк.

Впрочем, Дини считала, что признание уже не за горами. Слишком долго она дожидалась счастливого случая, слишком много работала и провела слишком много бессонных ночей в ожидании возможности проявить себя.

Когда она узнала, что вместе с ней будет петь Баки Ли, ее пронизал страх, но ей удалось довольно быстро с ним справиться. В тот момент, когда Лорна послала ей прощальный воздушный поцелуй в аэропорту, Дини размышляла о том, сколько ей, Дини, уже пришлось пережить, и о том, что ждет ее в будущем.

Нет, никто и ничто уже не могло остановить Дини на пути к успеху. Кроме Баки Ли Дентона.

Глава 2

За годы работы в шоу-бизнесе Дини усвоила бесценное правило: умение вовремя смыться – своего рода искусство. Пока взволнованные члены съемочной группы, оживленно жестикулируя, обсуждали возникшие проблемы, Дини, захватив бутылочку кока-колы и пакетик жареных орешков, тихонько покинула место действия.

Честно говоря, в костюме эпохи Тюдоров трудно затеряться. Платье было ужасно неудобным да и взгляд Дини отнюдь не радовало. В сущности, это было самое безобразное платье из всех, которые Дини когда-либо приходилось носить. На втором месте она числила то, что было куплено матерью в день церемонии награждения членов Ассоциации певцов в стиле кантри. Вычурное сооружение на голове давило на виски, словно железный шлем. Она бы с радостью отказалась от этого украшения, но шиньон был приколот к ее волосам таким количеством булавок, что избавиться от него можно было только с помощью фокусника. Кроме того, ей не хотелось навлекать на себя гнев костюмерши, которая последние три часа занималась тем, что нашивала фальшивые драгоценности на бархатный камзол Баки Ли Дентона. Певец, впрочем, отказался надеть этот камзол.

Так или иначе, но солнце садилось, свет, необходимый для съемок, угасал. Даже если бы случилось невероятное и Баки Ли изъявил желание сниматься и явил свой лик из трейлера, он бы все равно опоздал. Получалось, что само солнце отказывало в помощи членам съемочной группы, а значит, и Дини тоже.

Девушка попыталась улыбнуться проходившим мимо нее птичкам из трио «ДТ», но те сделали вид, что не заметили ее приветствия. Подавив искушение стрельнуть сигарету у декоратора, стучавшего молотком, Дини задумалась. Даже здесь, в Англии, съемочная группа из Нэшвилла, состоявшая большей частью из мужчин, ухитрилась навязать свою волю всем окружающим и создать своего рода социальный микроклимат Юга Штатов, хотя и в миниатюре. Теперь все злились именно на Дини, а вовсе не на Баки Ли, хотя именно он являлся прямым виновником того, что съемки сорвались. В сущности, до сих пор она считалась автором песен, начинающей певицей, которой следовало помогать, но, как выяснилось, достаточно было одного зловещего взгляда Баки Ли, чтобы отношение к ней, Дини, разительно изменилось.

Растительность, окружавшая замок, выглядела великолепно, хотя Дини не слишком любила очень уж прилизанную природу. Трава в парке напоминала синтетический зеленый ковер, кусты и деревья имели идеальную форму шара, а цветочные клумбы располагались строго в соответствии с законами симметрии.

Путеводитель ценой в девяносто пенсов, в который Дини решила на досуге заглянуть, повествовал об окружающих достопримечательностях. Дини бездумно листала брошюрку, время от времени отпивала из бутылочки кока-колу и мерила шагами синтетического вида лужайку. Признаться, древность и роскошь окружающего несколько ее раздражали. Зажав в зубах путеводитель, Дини приступила к выполнению трюка, популярного в южных штатах. По одной штучке она стала запихивать соленые орешки в горлышко бутылки с кока-колой. Напиток мгновенно вспенился, и коричневатая пена шапкой полезла из горлышка. «Вот здорово», – подумала Дини. Вид вспененной кока-колы с солеными орешками всегда поднимал ей настроение. Это было нечто вроде букетика цветов в разгар бури. Самое вкусное оставалось напоследок. Когда кока-кола выпивалась, наступала очередь теперь уже подслащенных сочных орешков, скапливавшихся на дне бутылки. Настоящее блаженство!..

Дини оторвалась от бутылки и вновь окинула окрестности и замок пристальным, оценивающим взглядом. На этот раз она постаралась смотреть на мир без всякого предубеждения. Ею овладело странное чувство. Перед лицом величия, запечатленного в веках, она показалась себе маленькой и беспомощной. Подумать только – эту лужайку попирали ногами короли и кардиналы, а про Нэшвилл, штат Теннесси, и слыхом никто не слыхивал, да и сама Америка в то время представляла собой дикий, еще не обжитый край. Интересно, стояла ли хоть одна из жен Генриха VIII на этом самом месте? Неужели она, так же как и Дини, наблюдала за тем, как медленно садилось солнце, как лучи окрашивали горизонт в розовые пастельные тона?

Девушка снова отпила кока-колы, чуточку солоноватой от орешков, и продолжила осмотр, не обращая внимания на реактивный самолет, с ревом набиравший в небе высоту. Время для нее остановилось, и все видеострасти остались где-то далеко, в другом измерении. Ею овладело томящее чувство изолированности от мира.

– Романтическое местечко, не правда ли?

Дини обернулась и увидела энергичного джентльмена лет пятидесяти, который смотрел в том же направлении, что и она.

– Извините, – поспешно добавил незнакомец, – я ни в коем случае не хотел вас напугать.

– И вовсе вы меня не испугали, – с улыбкой возразила Дини.

– Я, видите ли, живу тут по соседству, – сказал мужчина, улыбаясь в ответ. Разумеется, это был англичанин. Он носил подстриженную короткую бородку с пробивавшейся сединой. – Я увидел царящую вокруг сумятицу, грузовики, трейлеры и множество людей. Мне всегда, знаете ли, доставляло удовольствие наблюдать, как снимается кино. – Он сунул руки в довольно-таки оттянутые карманы своего твидового пиджака. – Я видел, как снимали «Тысячу дней Анны» с Ричардом Бартоном в главной роли, но это было уже много лет назад.

– Должно быть, вы сделали интересные наблюдения. – Глаза Дини расширились от любопытства. – Ну и как он выглядел?

– Как ни странно, ничем особенно не выделялся. Но в то время его женой была Элизабет Тейлор, так вот она, что называется, блистала. Она смотрела на него, а все присутствующие пожирали глазами ее.

Неожиданно джентльмен засуетился:

– Прошу великодушно извинить меня. Я, знаете ли, несколько забылся. – Он протянул ей костлявую руку. – Мое имя Невилл Уильямсон и боюсь, что я продемонстрировал не лучший образчик британского гостеприимства. Надеюсь, мои соотечественники в этом смысле преуспели больше.

– Рада знакомству. Меня зовут Дини Бейли.

– Весьма рад, – коротко ответил господин. – Позвольте узнать, как вам у нас нравится? Насколько я понимаю, вы приехали сюда отнюдь не отдыхать.

– Откровенно говоря, мистер Уильямсон…

– Зовите меня Невилл, пожалуйста.

– Хорошо, Невилл. Что ж, здесь очень красиво. Что же касается работы, то мы большей частью не работаем, а ждем, хотя спешу сообщить вам, что ожидать здесь чего бы то ни было очень приятно.

Англичанин рассмеялся:

– Что верно, то верно. Мои родители, к примеру, полюбили здесь друг друга.

– Неужели?

Он опять рассмеялся:

– Чистая правда. Мать была обручена с пилотом Королевских воздушных сил. Он пропал без вести, скорее всего погиб. Мой отец был близким другом пропавшего и решил успокоить несчастную невесту. Ну а потом их охватило сильное чувство. Страсть… Прежде чем пожениться, они решили подождать год, и вот перед самым окончанием войны на свет появился я. Теперь вы понимаете, почему это местечко всегда пользовалось особой любовью у членов нашего семейства?

– А тот, другой летчик, что, так никогда больше и не объявился? – Дини смахнула со лба непокорную прядку.

– К сожалению, нет. Меня назвали в его честь. Он был единственным сыном в семье, и моим родителям не хотелось, чтобы парень не оставил о себе никакой памяти.

Дини присвистнула сквозь зубы:

– Ужасно люблю сильные чувства. Подумать только – страсть… Можно мне использовать вашу историю в своей новой песне?

– Извините? – переспросил мужчина. По его лицу было видно, что он озадачен.

– Дело в том, что я пишу песенки, а из вашего рассказа может получиться вещь что надо. Ваши родители не станут возражать, если я воспользуюсь этим сюжетом?

– Нет, что вы. Я хочу сказать, они уже умерли. Вряд ли ваша песня сможет кого-либо обидеть. Более того, мне кажется, будет чудесно, если эта история воплотится в песню и станет своего рода памятником их любви.

– «Сильная страсть», – проговорила Дини, пытаясь определить, как прозвучат эти слова в песне. – Я просто уверена, песня выйдет замечательная. Под стать вашей истории.

– Извините, – произнес джентльмен, дождавшись подходящего момента, – мне пора. В это время жена обычно готовит роскошный чай. Если я опоздаю, она, пожалуй, сама съест все, что приготовила к чаю. Вредная, знаете ли, женщина.

Впрочем, в словах англичанина при этом сквозила такая глубокая привязанность, что Дини поняла: Невилл и в самом деле торопится домой к чаю.

– Ужасно рада была познакомиться с вами, – произнесла Дини, махнув рукой на прощание.

– Польщен. – Прежде чем уйти, он добавил: – Мне только что пришло в голову, то есть я понял, кого вы мне напоминаете. Поначалу мне показалось, что вы похожи на мисс Тейлор, на ту Тейлор, которая наблюдала здесь за Ричардом Бартоном. Но теперь я убедился, что у вас удивительное сходство с Натали Вуд. Вам когда-нибудь об этом говорили?