– Я больше люблю Роберто.

– Но ты и с ним будешь проводить много времени. У мистера Хита ты станешь заниматься всего по нескольку часов в день.

– А почему Роберто не может ходить со мной?

– Кто-то должен остаться с мистером Пауэром. Будет невежливо, если вы оба покинете его.

– А если покину только я, это будет вежливо?

– Ученики уходят от него время от времени. Я думала, тебе не нравится мистер Пауэр.

– Но я хочу учиться вместе с Роберто!

– Вы не можете постоянно быть вместе.

В результате Пилар отправилась в Харди-Холл, и леди Харди провела ее вверх по лестнице и через несколько комнат в незнакомую ей часть здания. В длинной комнате с низким потолком сидели Говард и Бесс, а когда вошли Пилар и леди Харди, из-за стола поднялся мужчина и шагнул им навстречу.

– Вот ваша новая ученица, мистер Хит, – сказала леди Харди. – Уверена, что она вас не подведет.

Пилар посмотрела в печальные темные глаза, которые пристально ее разглядывали. Лицо мужчины было серьезным, но он дружелюбно ей улыбался.

– Добро пожаловать, дитя мое, – заговорил мистер Хит. – Не сомневаюсь, что ты будешь хорошей ученицей.

– Я знаю, что Пилар будет стараться изо всех сил, – промолвила леди Харди.

Говард улыбнулся Пилар, как всегда улыбался ей при встрече, – это означало, что у них имеется общий секрет. Пилар поняла, что он не знает о том, как она провела несколько часов в темноте с человеком, которого разыскивали слуги королевы. Что ж, это к лучшему – ведь она в какой-то мере обманула доверие Говарда. Бесс смотрела на нее неодобрительно – она немного побаивалась девочки одного возраста с ней, но куда более самостоятельной.

– А теперь, – сказала леди Харди, – я оставлю вас с детьми, мистер Хит.

Первый урок показался Пилар странным, хотя мистер Хит, как и мистер Пауэр, много говорил о церкви. Но церковь мистера Хита выглядела по-иному – в ней было много святых. Пилар учили читать по-латыни молитву, которая называлась «Аве Мария». И внезапно она поняла, что встречала мистера Хита раньше.

Человек, с которым Пилар провела несколько часов в тайнике, священник, которого повесили бы слуги королевы, если бы им удалось его найти, был ее новый наставник, мистер Хит.

Однажды утром Пилар разбудила суета в доме. Происходило что-то необычное. Пилар не сразу поняла, где она: ей снилось, будто она снова в темном тайнике и ее обнаружили там сердитые люди с веревками в руках.

У окна стояла Карментита, указывая на море:

– Вставай, подойди сюда и посмотри туда, куда смотрит весь дом.

Пилар вскочила с кровати и увидела корабль, который лег в дрейф.

– Это корабль капитана! – воскликнула Карментита.

– Ты уверена? – спросила Пилар.

– Вильям уверен. Он точно знает.

– И давно появился корабль?

– Вильям увидел его, как только встал с постели. Это было на рассвете. Он разбудил весь дом и сообщил новость.

Карментита довольно хихикала, разглаживая складки на платье. Перспектива возвращения капитана заставила ее сразу позабыть Уильяма.

Капитана не было дома целых два года. До сих пор Пилар не осознавала, какое впечатление производит его присутствие на домочадцев. Она только замечала, что после отъезда капитана в доме становилось спокойно.

Карментита что-то напевала себе под нос – выражение ее пухлого лица было отсутствующим. Она предавалась воспоминаниям и жила надеждой. Бьянка была вся напряжена, и выглядела словно юная девушка – такой ее видела Пилар, когда она плясала для них, воткнув розу в черные волосы. Однако все веселье, принесенное появлением корабля капитана, портило настроение Исабельи. Пилар впервые поняла, что ее мать боится капитана.

Первый раз Пилар ощутила в себе противоречие двух чувств. Она очень хотела, чтобы капитан вернулся, и в то же время желала видеть свою мать спокойной и счастливой.

Теперь она с удовольствием вспоминала, как сидела у ног матери, наблюдая за блеском иглы в ее длинных белых пальцах, вспоминала, какой тихой радостью наполнял ее мягкий голос Исабельи. Эта радость затмевала все возбуждение, перенесенное в тайнике, и Пилар твердо решила, что всегда будет беречь и защищать мать.

Ее обуревало желание с веселым смехом бежать к берегу, чтобы первой встретить капитана, но удовольствие от возвращения отца омрачал явный страх матери. Пилар чувствовала, что желания тянут ее в одну сторону, а долг перед матерью – в другую.

Она подумала о чувствах, которые испытывают к своим родителям дети Харди. Они побаивались матери и совсем не страшились отца, поэтому, ощущая за собой какой-нибудь грешок, обычно бежали к отцу, чтобы он выгораживал их перед матерью. У них была счастливая семья, ибо, хотя леди Харди была строга, а сэр Уолтер нет, Пилар видела, что между ними нет противоречий. Они вдвоем царствовали в доме, и дети часто говорили о них как о чем-то едином: «Наши родители».

Сама Пилар не могла сказать такое. Ее отец и мать существовали каждый сам по себе. Она начинала опасаться, что не сможет любить обоих, и что ей придется ненавидеть отца, чтобы остаться верной клятве защищать мать.

Пилар стала понимать, что капитан и Исабелья так же отличаются друг от друга, как мистер Хит и мистер Пауэр. Веря одному из них, невозможно верить другому. Если мистер Хит – слуга Божий, значит, мистер Пауэр на стороне дьявола. Тем не менее, слуги королевы утверждали совсем противоположное.

Жизнь оказалась полной неразрешимых загадок. Но различия между мистером Хитом и мистером Пауэром выглядели незначительными в сравнении с теми, которые разделяли ее отца и мать.

Она поняла это, когда мать послала за ней и сказала:

– Пилар, капитан скоро будет здесь, и, когда он вернется, ты не должна говорить ему, что учишься у мистера Хита.

– Почему? – спросила Пилар.

– Потому, малышка, что ему это не понравится.

– Знаю, – отозвалась Пилар. – Он бы хотел, чтобы я ходила к мистеру Пауэру.

– Поэтому ничего не рассказывай.

– А если он спросит?

Исабелья обняла Пилар и прижала к себе.

– Ради меня, ничего ему не говори!

– Но ведь если я солгу, это будет грех, верно?

– Думаю, если ты солжешь по такому поводу, святые не сочтут это большим грехом.

– Конечно, так как они хотят, чтобы я училась у мистера Хита. – Пилар рассмеялась, внезапно поняв, как ей удовлетворить и мать, и отца. Она может солгать отцу ради матери, а потом ездить с ним верхом, болтать и смешить его, помня, что выполнила материнское желание.

Пилар прикоснулась к корсажу, под которым она носила на ленте маленький медальон, который ей дал мистер Хит. Он называл его Agnus Dei;[43] у Говарда и Бесс были точно такие же. На нем были изображены крест и ягненок.

Мистер Хит сказал ей, что медальон благословил его святейшество Папа. Его святейшество был еще одной великой личностью, о которой часто слышала Пилар.

– Это символ Христа, – говорил ей мистер Хит. – Уже тысячи лет люди носят его на шее. Ягненок и крест охранят тебя от зла, как кровь Пасхального Агнца хранила евреев от ангела-истребителя.

Поэтому, касаясь пальцами маленького диска под платьем, который, как ей внушили, нужно было носить тайно, Пилар верила, что с его помощью сможет одновременно защитить мать и наслаждаться обществом отца.

Пилар привезли к кораблю в лодке. Ей хотелось первой приветствовать отца.

Люди на палубе сразу ее узнали.

– Это дочурка капитана – малышка Пиллер! – весело кричали они.

Их забавляло, что человек, который ими командовал, чьему слову или жесту они беспрекословно подчинялись, кто мог засечь матроса до смерти за неповиновение, а за неосторожное слово заставить пройтись по доске над водой с завязанными глазами, питал слабость к светловолосой девчушке с блестящими темными глазками – результату одного из самых удивительных, если и не самых прибыльных подвигов во всей карьере капитана Энниса Марча.

– Вы прибыли повидать капитана, леди? – кричали матросы.

– Да, – ответила Пилар. – Поднимите меня на борт. Они подчинились без колебаний, зная, что появление дочери приведет капитана в хорошее настроение. Казалось, она была постоянным членом экипажа, потому что капитан часто говорил: «И ты называешь себя моряком? Да моя малышка Пиллер куда лучший моряк, чем ты!» В захваченных ими городах он всегда щадил маленьких девочек, признавая в пьяном виде, что они напоминают ему его малышку Пиллер. Он выбирал из всей добычи самые красивые вещи и заявлял: «Это для моей малышки Пиллер!»

Короче говоря, капитан души не чаял в дочери.

Матросы спустили веревочный трап, и Пилар вскарабкалась на борт под радостные крики:

– Малышка Пиллер прибыла приветствовать капитана!

Капитан Марч услышал эти крики из трюма, где отбирал самые ценные вещи, которые не мог оставить без присмотра даже на короткое время, и тут же поспешил на палубу.

– Моя малышка Пиллер здесь!

Она и впрямь была здесь – подросшая, но та же самая Пиллер с длинными золотистыми волосами, похожими на его собственные, и большими темными глазами, унаследованными от матери.

– Разрази меня гром! – воскликнул капитан. – Моя малышка явилась на борт приветствовать отца!

Пилар смеясь подбежала к нему – она всегда смеялась при виде капитана. Отец и дочь не стали обниматься – они делали это крайне редко. Пилар остановилась в двух шагах от него, и они посмотрели друг на друга. Золотистая борода капитана начала шевелиться.

– Добро пожаловать домой, капитан, – сказала Пилар.

– Так ты поднялась на борт моего корабля? Разрази меня гром, никто не делает этого без разрешения капитана. Разве ты не знала? – Он схватил ее за ухо – его грубая рука коснулась дочери ласково и нежно. – Кровь Христова, мне нравится, как ты выглядишь, малышка Пиллер! – Борода капитана продолжала дрожать. – Пойдем со мной! Я покажу тебе, что мы привезли из Испании. Мы вернулись более богатыми, чем отплыли, так как захватили отличные призы!