В нижней комнате стояла молоденькая девушка лет четырнадцати. Она была высокой и стройной; прямые светлые волосы опускались ей на плечи. Бласко сразу понял, что это младшая сестра, о которой говорил Пьер, – лицо у нее было таким же юным и невинным, как у брата.

– Пьер… – начала девушка и умолкла при виде незнакомца.

– Мсье Каррамадино и я делили комнату ночью, – объяснил Пьер. – Поблизости нашлась лишь одна свободная комната, а нас было двое.

– Мсье Каррамадино? – медленно переспросила девушка.

– К вашим услугам, мадемуазель, – поклонился Бласко.

– Вы не француз? – осведомилась она.

– Я прибыл из Испании.

Девушка отпрянула.

– Мне жаль, что моя страна не пользуется вашей симпатией, – промолвил Бласко со свойственным ему обаянием. – Но то, что это распространяется и на меня лично, приводит меня в отчаяние.

– Жюли! – с упреком произнес брат девушки.

– Какой смысл говорить, что я рада его видеть, если это не так? – сказала девушка. – Он испанец, а испанцы наши враги.

– Как видите, мсье, Жюли весьма нетерпима, – улыбнулся Пьер. – Пожалуйста, простите ее.

– Незачем за меня извиняться, Пьер, – резко отозвалась Жюли. – Если бы это было необходимо, то я сама могла бы это сделать. – Она повернулась к Бласко: – У нас в Беарне не любят испанцев, мсье. Мы не забыли их заговоры против нашей королевы.

– Я искренне сожалею об этих заговорах, мадемуазель, – снова поклонился Бласко, – хотя абсолютно о них не осведомлен.

– Ты рассуждаешь как ребенок, Жюли, – упрекнул ее брат. – Разве нас с тобой можно винить за поступки всех мужчин и женщин в Беарне?

– Беарнцы никогда не вели себя как испанцы! – ответила девушка.

– Она еще мала, – извиняющимся тоном сказал Пьер.

Жюли с раздражением посмотрела на брата, и Бласко быстро промолвил:

– Приятно встретить того, кто твердо придерживается своих взглядов. Люди, похожие на меня, кажутся мне невероятно скучными. Не сомневаюсь, мадемуазель Жюли, что у нас с вами впереди немало интересных бесед. Я буду сопровождать вас в Париж.

Взгляд девушки смягчился. Бласко она казалась похожей на юную мученицу. Было ясно, что Жюли готова проповедовать и думает о том, сможет ли она спасти его душу по пути в Париж.

– А вы получили разрешение королевы ехать с нами? – спросила Жюли.

– Еще нет. Я собираюсь в гостиницу, где провела ночь моя лошадь. Не хотите ли сопровождать меня вместе с вашим братом? Не сомневаюсь, что хозяин приготовил для меня хороший завтрак. Вечером я попросил его об этом.

Глаза девушки радостно блеснули – в конце концов, она еще недавно была ребенком.

– Пожалуй, отказаться было бы невежливым, – ответила Жюли.

Когда они вышли из коттеджа и направились к гостинице, Бласко чувствовал на себе ее пристальный взгляд и понял, что она твердо решила обратить его в свою веру.

Во время путешествия в Париж Бласко впервые перестал постоянно думать о Бьянке. Жюли забавляла его – конечно, не так, как Бьянка; она не возбуждала его, будучи всего лишь невинным ребенком, пытающимся изображать взрослого. Тем не менее, ее своеобразный акцент очаровывал Бласко, а серьезность и прямота производи ли на него глубокое впечатление.

За завтраком Бласко решил немного схитрить. Благодаря общению со своим братом Доминго он знал образ мыслей религиозных фанатиков. Поэтому Бласко намекнул, что хотя и является испанцем и католиком, но интересуется протестантизмом, и даже дал понять, что именно по этой причине прибыл во Францию.

С его присоединением к свите королевы Наваррской не возникло трудностей. Отец Пьера и Жюли был приближенным королевы – перед отъездом в Париж она приняла Бласко и дала ему разрешение сопровождать их.

Было забавно ехать рядом с Жюли, отвечать на ее вопросы и слушать суровые проповеди, столь странные в устах такого юного создания. Бласко думал о том, какой она станет очаровательной через год или два. Он не мешал девушке проповедовать, и был ей признателен, так как, слушая ее, в какой-то мере забывал о своей тоске по Бьянке.

Наконец они прибыли в Париж.

Проезжая через городские ворота, Бласко ощущал возбуждение и интерес, которые не вызывал в нем никакой другой город. Они переехали через мост, оказались на острове Сите, пересекли набережную Цветов, и Бласко увидел готические башни Сен-Шапель и Нотр-Дам, узкие здания с серыми крышами, тесные улочки возле собора со зловонными сточными канавами, маленькие деревянные лачуги, которые, казалось, вот-вот развалятся.

Везде чувствовался запах еды. Рестораторы и кондитеры, стоя в дверях своих заведений, наблюдали за процессией, окруженные клиентами. У реки сидели нищие с протянутыми руками, их ноющие голоса становились то громче, то тише. Повсюду виднелись кучки людей, оживленно переговаривающихся или стоящих молча.

Все смотрели на женщину, которая ехала вместе с юной дочерью во главе процессии, и повсюду ощущалось напряжение, поскольку гугенотская королева Наварры прибыла в католический Париж.

Процессия направилась к Лувру, и Бласко решил, что, если в Париже его примут за одного из сопровождающих королеву Наваррскую, это будет противоречить интересам его повелителя. Теперь ему следует соблюдать крайнюю осторожность.

Никто не должен догадываться, что он прибыл с поручением от короля Испании. Ему нужно проникнуть в придворные круги, но испанец, явившийся ко двору в свите королевы Наваррской, тут же привлек бы всеобщее внимание.

Бласко предупредил Жюли и Пьера, что в Париже он потихоньку ускользнет, чтобы подыскать себе жилье.

Никем не замеченный, он свернул в переулок.

Бласко давно решил, что остановится неподалеку от таверны, в которую он велел Матиасу привезти Бьянку. Тогда он сможет держать таверну под постоянным наблюдением, и по прибытии Бьянки в Париж они сразу смогут встретиться.

Ему показали «Ананас», и он понял, что не сможет ночевать в этой таверне, так как сидящие там люди были явно неподходящей компанией для молодого дворянина, рассчитывающего быть принятым при дворе.

Однако на углу той же улицы находилась гостиница поприличнее, и Бласко въехал во двор, где его с радостью приветствовал словоохотливый хозяин, заверивший, что он поступает благоразумно, найдя жилье заблаговременно.

– Теперь, когда в Париж съехалось столько знатных гостей, мсье, вы через несколько часов не найдете комнату ни за какие деньги.

Бласко выбрал комнату с видом на «Ананас» – она была маленькой и с таким низким потолком, что ему пришлось наклоняться при входе. Он заявил, что комната его устраивает, и заплатил хозяину вперед куда большую сумму, чем тот привык получать.

– Я жду даму, – предупредил Бласко. – Она может приехать через несколько недель, и тогда мне понадобится большая комната.

Глаза хозяина сочувственно блеснули.

– Мсье получит самую лучшую комнату. – Он довольно потер ладони, словно мысль о приезде дамы радовала его больше денег, полученных от Бласко. – Но мсье уверен, что эта комната его удовлетворяет? У меня есть большая и лучшая…

– Вполне удовлетворяет, – прервал Бласко. – Мне нравится вид из окна. Не мог бы я поесть?

– Мсье насладится пищей, какую еще никогда не пробовал. Это его первый визит в Париж?

– Да, – ответил Бласко.

– Тогда мы сочтем за честь показать мсье, как едят парижане.

– Что за таверна по другую сторону улицы? «Ананас», не так ли?

– Да, мсье. – Хозяин покачал головой. – У этого заведения неважная репутация. Там каждый вечер происходят драки. Все из-за этих… Мсье прибыл из Испании? Говорят, что почти все испанцы – добрые католики.

– Я испанец и католик.

– Тогда мсье поймет. В Париже постоянно происходят стычки. Кто-то оскорбляет веру, а кто-то другой тут же хватается за шпагу. Подобные вещи часто случаются в таких местах, как «Ананас». Ах, мсье, для нашей профессии это беспокойное время. Никогда нельзя быть уверенным, что твое заведение не разрушат во время очередной потасовки. Но с приездом королевы Наваррской в городе появилась надежда.

– Парижане надеются на брак принцессы Маргариты с королем Наваррским?

– Мсье озадачен, не так ли? Его удивляет, как добрые католики могут хотеть, чтобы их принцесса вышла замуж за еретика. Но простые люди, мсье, истосковались по миру. – Трактирщик бросил боязливый взгляд через плечо. – И мы верим, мсье, что наша принцесса обратит короля Наваррского в истинную веру. Так или иначе, брак между католичкой и гугенотом должен принести мир, а это многое значит для бедных тружеников, мсье.

– Понимаю. Будем надеяться, что мир в самом деле установится.

Хозяин пожал плечами:

– Кто знает? Подобные планы строили для многих принцев и принцесс. Принцесса Маргарита – наша Марго, как мы ее называем, мсье, – веселая девушка. К тому же она влюблена в молодого Анри де Гиза.[31] Я часто видел, как они скачут вдвоем по улицам, – на это зрелище приятно поглядеть. Мы, парижане, считаем, что мсье де Гиз – самый красивый мужчина во Франции, и наша Марго думает так же. Ходят слухи, что они уже давно любовники. Если бы вы видели их вместе, то не усомнились бы в этом ни на минуту. Конечно, они так молоды, им трудно сдерживать себя. Говорят, что королева-мать – итальянка, которую добрые парижане ненавидят всей душой, – застала их утром после ночи любви и избила бедняжку Марго до синяков. – Хозяин рассмеялся. – Что поделаешь, они молоды, красивы и влюблены друг в друга. К тому же разве мсье де Гиз не добрый католик и разве он не самый популярный человек в Париже? И все же я не сомневаюсь, что если свадьба состоится, то это всем пойдет на пользу, так как брак между католичкой и гугенотом – именно то, в чем нуждается наша несчастная страна, чтобы положить конец кровопролитию… Простите, мсье, что я слишком много болтаю. Но в Париже довольны, что королева Наваррская приехала обсудить брак ее сына с нашей принцессой.