Сергей Петросян - Аль-Лат

К даче пробирался уже в темноте, по памяти обходя глубокие лужи на дороге. Освещенное окно увидел, подойдя совсем близко — стена дома с его стороны была глухая. «Алла приехала», — обрадовался он и поспешил к крыльцу, спотыкаясь между грядок. Проходя мимо окна, скорчил смешную рожу и прижался носом к стеклу, но увидел только Аллину спину — она сидела спиной. Побарабанил ногтями по стеклу. Осторожно, чтобы не напугать. Алла повернулась, и в этот момент он увидел, что она в комнате не одна. За столом, подперев голову рукой, сидел Джамал. Инстиктивно Шакиб рванулся к двери. Тут же что-то острое и холодное прижалось к его горлу.

— Маса эльхер, — улышал он хриплый голос, — не дергайся, земляк.

Лица говорившего он не видел, только чувствовал сильный запах табака, исходивший от пальцев, державших нож. Распахнулась дверь. В прямоугольнике света стоял Джамал.

— Заходи, — спокойно сказал он, — мы тебя давно ждем.

Не убирая лезвия от его горла, тот, что стоял за спиной, сильно толкнул его вперед. Шакиб почувствовал, как из пореза на шее кровь стала капать на рубашку.

В комнате было тепло. В буржуйке трещали дрова, а на электроплитке бурлила вода в кастрюле.

— Алла пельмени привезла, — сказал Джамал, — сейчас ужинать будем. Ты садись, а то стоя разговаривать неудобно.

Шакиб сел и попытался улыбнуться Алле, которая напряженно смотрела на человека за его спиной.

— Прием у врача отменили, — виновато сказала она.

— Кемаль, ты тоже садись, — показал на стул Джамал, — никуда он не убежит, ведь его женщина здесь.

Нож перестал давить на горло и в зоне видимости появился обритый наголо здоровяк в черном свитере. Он сел напротив Аллы, положив свое оружие на стол перед собой.

— Ты меня подвел, друг, — Джамал досадливо щелкнул пальцами, — а я ведь пообещал землякам, что с тобой проблем не будет.

— Как нашел? — грубо перебил его Шакиб.

— Не так уж и сложно было. Таня ведь у нас под контролем была, чтобы Али до места назначения доехал. Она и рассказала, что вы вместе в санатории отдыхали. И телефон санатория нашла — он на путевке указан. А потом позвонил туда один из наших и рассказал трогательную историю любви к девушке Алле, с которой на пляже познакомился. Сказал, что приехал к ней в Ленинград, а адрес потерял. С первого раза не получилось, а на следующий день более сердобольная дежурная попалась. И место работы продиктовала, и адрес, — он подмигнул Алле. — А я ведь тебя в проходном дворе хорошо рассмотрел. При свете зажигалки. И сразу понял, что ты — еврейка. Одни беды от вас.

— Пельмени сварились, — спокойно сказал Шакиб.

— Что? — не понял Джамал.

— Пельмени готовы. Давайте поедим.

Джамал усмехнулся:

— Ты не забываешь о гостеприимстве. Ладно, давай поедим, а потом будем решать твою судьбу. Тем более, что пельмени — это самое вкусное, что я здесь пробовал. Горчица есть?

Когда Шакиб встал, нож сразу же оказался в руке у лысого Кемаля. Он внимательно следил за каждым движением хозяина дачи. Использовав кухонное полотенце как прихватку, Шакиб аккуратно снял горячую кастрюлю с плитки. Поискал глазами, куда бы ее поставить. Гости машинально убрали руки со стола. Не меняя спокойного выражения лица, он аккуратно вывернул содержимое прямо на бритую голову здоровяка. Раздался протяжный вой, и Кемаль забился на полу, опрокинув стул. Сильным ударом ноги Шакиб швырнул стол в сторону второго гостя. Джамал попытался вскочить, но тут же грохнулся обратно на табуретку, получив чувствительный удар столешницей в солнечное сплетение. И тут же увидел, что электрическая плитка с раскаленной спиралью приближается к его лицу. Успев закрыть глаза и лоб руками, он почувствовал резкую боль на костяшках пальцев. В воздухе резко запахло паленым мясом.

Отбросив плитку в сторону, Шакиб схватил Аллу за руку и потащил ее на улицу. Она, спотыкаясь, едва поспевала за ним.

— Ты на автобусе приехала? Значит, дорогу на станцию они не знают. Бежим.

От волнения у нее сбилось дыхание, поэтому через короткое время им пришлось перейти на шаг. Шакиб постоянно прислушивался, но звуков погони пока не было слышно. Путь до станции, обычно занимаюший не более десяти минут, сейчас показался ему бесконечно долгим.

— На станции люди будут, — тяжело дыша, просипела Алла, — можно на помощь позвать. Или милицию вызвать.

Еще издалека они увидели, что платформа, освещенная парой тусклых фонарей, была пуста. Это была именно платформа — здесь не было ни кассы, ни телефона-автомата. Справа из темноты ударил луч приближающейся электрички. Шакиб прикинул расстояние — до бетонных ступенек перрона оставалось еще метров двести. Он посмотрел на Аллу. Она еле передвигала ноги от усталости, а электричка уже замедляла ход для остановки. Времени на размышления не оставалось. Он присел и, подхватив Аллу под колени, взвалил себе на плечо. «Только не упасть, только не упасть…» — твердил он про себя, пытаясь разглядеть дорогу под ногами. Электричка уже медленно ползла вдоль платформы. Когда до лестницы оставалось метров десять, Алла, поняв, что он выдыхается, забарабанила ладонями по его спине:

— Я сама. Опусти меня — я смогу.

Поставив ее на ноги, он ощутил необычайную легкость. Взявшись за руки, они преодолели ступеньки и подбежали к последнему вагону. Составы на этой ветке Балтийского вокзала ходили старой конструкции — двери были не автоматическими, а открывались простым нажатием ручки. Несмотря на грозные предупреждения, висевшие на всех станциях, вечно опаздывающие пассажиры и спрыгивали до полной остановки поезда, и садились, догоняя уходивший вагон.

Шакиб распахнул дверь в тамбур и оглянулся назад. Неожиданно из темноты в круг света ворвался Джамал. Наклонив голову и не отрывая взгляда от своих жертв, он несся вперед, словно разъяренный бык. Из его обмотанного полотенцем кулака торчало длинное лезвие. Раздался гудок, электричка начала очень медленно двигаться. Шакиб втолкнул Аллу в тамбур и остался на платформе, повернувшись лицом к преследователю.

Ему удалось отбить острие, направленное ему прямо в сердце, но Джамал был ниже и массивнее — лезвие прошло под нижним ребром и целиком погрузилось в напряженную плоть. От пронзившей его боли он перестал дышать и видеть. Тело его перестало слушаться и падало в какую-то бесконечную бездну.

— Аль-Лат, — беззвучно, одними губами произнес он, — «никто из молящихся ей не останется жив»… Живи, Аль-Лат…