— Девушка, вам плохо? — жалостливо спросила проходящая мимо сердобольная старушка.

Марисса отняла ладони от лица и улыбнулась ей:

— Нет, мне хорошо. Мне очень хорошо, — и пошла в сторону метро.

Эпилог

За окном сгустились сумерки. В квартире стало темно. В блеклом свете бра можно было различить спящего на диване мужчину. По помещению пронеслась трель звонка. Мужчина не пошевелился. Но посетитель сдаваться не собирался.

Ринар, с описательными выражениями ненормативного характера в адрес настойчивого гостя, открыл дверь. Его мутные глаза остановились на ухмыляющемся Кондоре, привалившемся к косяку. На лице Рена обосновалась трехдневная щетина, он был весь помятый и злой, как черт. Но его друга это нисколько не смутило.

— Зайти-то можно? Ты почему опять на звонки не отвечаешь?

Тимур просочился в квартиру через аморфного взъерошенного Ринара.

— Фиу! — свистнул он, разглядывая погром. — По какому поводу праздник? Рыжую, что ли, все-таки шлепнул? Довыпендривалась?

— Она ушла, — Рен тяжело плюхнулся за стойку бара на единственно уцелевший стул.

Он распечатал стоявшую на ней бутылку виски и налил себе полный бокал. Тимур достал себе из шкафчика стакан и пристроился рядом.

— Ну, за это я с тобой тоже выпью. Забей ты на нее. Получила свои бабки. Ты ей еще барахла, цацок накупил. Как там говориться? Спасибо этому дому, пойдем к другому.

— Да не взяла она ничего. Ушла в чем была. И телефон оставила. — Рен вертел в пальцах большой камень цвета морской волны.

— Нашел из-за чего париться. Давай, переоденься. И это… В душ, что ли, сходи. Пойдем куда-нибудь. Отдохнем. Девок погрудастей найдем. Хочешь — белых, хочешь — черных. Или ты последнее время рыжими увлекаешься? А кошка эта худосочная сама еще к тебе прибежит.

— Не прибежит. — Он не сводил взгляда с кулона. — Я такой долго искал. Специально для нее. Чтоб цвет один в один, как ее глаза. А она… Как в морду плюнула.


Марисса сидела в автобусе, который увозил ее к прежней жизни. От всего этого кошмара, в котором она пребывала последние недели. Почему-то все еще хотелось плакать. Не просто плакать, а реветь громко навзрыд. Этого она не могла себе объяснить. Неужели ему удалось изранить не только ее тело, но и душу задеть? Она этого не понимала. Рассудок говорил, что она все правильно сделала. В кои-то веки поступила разумно. Но противное сердце надсадно ныло. Мари постаралась взять себя в руки. «Накоси — выкуси, старая ведьма», — вспомнила она предсказание цыганки. — «Вот ни разу не угадала. Я выпуталась. Я смогла. И теперь у меня все будет хорошо, просто отлично. А все плохое закончилось».

Марисса еще не знала, как сильно она ошибается. Все еще только начиналось.