Джон Кейн - Актриса года

— Эй, мам! — сказал Эрик. — Ты не возражаешь, если я ненадолго украду у тебя Конни? Хочу прогуляться с ней, показать нашу улицу.

— На самом деле ты хочешь, чтобы я домыла за тебя посуду, — усмехнулась Мэри. — Ладно, выметайтесь, вы, оба!

Они прошли по купающейся в солнечных лучах улице, в молчании обошли дом Мэри с фасада. Им было уютно и хорошо вдвоем. Однако Конни, как обычно, не сдержалась и принялась допытываться:

— Почему ты все-таки арестовал меня в «Барниз», а? — спросила она.

— Потому, что ты совершила кражу, — ответил Эрик.

— Ну и что с того? — огрызнулась Конни. — Денег у меня достаточно, чтоб скупить все выставленное там барахло.

— Тогда валяй, поезжай и купи. Но не кради. Это преступление, а я зарабатываю на жизнь тем, что стараюсь предотвратить преступления.

Все же он был чертовски добродетелен! Неужели это возможно — вырасти в Лос-Анджелесе и остаться таким прямолинейным и честным?

— А почему ты до сих пор не женат? — осторожно спросила она.

— Потому, что не нашел пока подходящей женщины, — ответил Эрик.

— Ну, не знаю. По-моему, это для тебя не проблема. Ты симпатичный парень.

— Спасибо за комплимент, — усмехнулся он.

— А может, ты голубой, а? — спросила Конни и тут же возненавидела себя за эти слова.

— Нет, не голубой, — ответил Эрик, — это моя сестра Лаура принадлежит к так называемому сексуальному меньшинству. Если заинтересовались, могу устроить ваше счастье.

Что ж, сама напросилась, мрачно подумала Конни. Можно, конечно, попробовать исправить ситуацию. Или же вернуться к Бетти Форд и смотреть по ящику «60 минут» в компании с Магдой и Софи.

— Послушай, — со вздохом сказала Конни, — я понимаю, что стою на самом краю пропасти, и ничего не могу с собой поделать. Последние несколько недель были просто адом. Напивалась, потом валяла дурака перед публикой. Знаешь, я даже стала получать письма от какого-то злопыхателя.

— А вот это уже серьезно, — заметил Эрик.

— Может, посоветуешь что-нибудь? Похоже, этот человек следит за каждым моим шагом и в курсе абсолютно всех моих дел.

— Где эти записки?

— Здесь, — ответила Конни. Полезла в сумочку, достала письма и передала Эрику.

— Знаешь, я, наверное, отнесу их в участок. Прямо завтра, когда вернусь в Лос-Анджелес, — сказал он. — У нас там есть специальный отдел, специализируется на шантаже и анонимных письмах. — Он сунул конверты в карман. — А у тебя есть какие-либо соображения, кто бы это мог быть?

Конни отрицательно помотала головой.

— Единственные на свете люди, которые посвящены в мою жизнь, — это Морти, мой агент, и Эрика, секретарша. Она очень близкая моя подруга, а Морти слишком занят, чтоб строчить подметные письма.

— Что ж, посмотрим, что тут можно сделать, — сказал Эрик.

— Спасибо, — пробормотала Конни.

Позднее тем же вечером они сидели в гостиной маленького уютного домика и вместе с Лаурой и Мэри играли в кости. Конни всякий раз вскрикивала от восторга, выбрасывая дубли, за что ей полагался второй ход. На секунду ей представился образ Марии Антуанетты — переодетая пастушкой, она бродила по лужайкам Версаля. Но затем она отогнала эту мысль. Она показалась смешной и глупой, особенно после того, как выяснилось, что Конни выиграла.

— Хочу попросить вас об одном одолжении, Конни, — сказала Мэри, складывая игральную доску.

— Что угодно, милая, — ответила сияющая от радости Конни.

— Нельзя ли попросить вас спеть несколько куплетов из «Только скажи, где найти тебя»? Это всегда была самая любимая моя песня.

Снова эта песня! Прямо как в случае со «Своим путем» Синатры. Чем пошлее песенки, тем больше людей хотят слышать их снова и снова.

— Там у нас стоит пианино, — сказала Мэри. — Но можно обойтись и без него. Мелодия так и звучит в ушах.

Конни покосилась на Эрика. Тот смотрел на нее с деланным безразличием. Ах, да почему бы, черт побери, и нет?! Ей все равно симпатична Мэри, пусть даже той нравится эта дурацкая песенка.

— Ну конечно, Мэри, — ответила Конни. — Давайте, становитесь вокруг пианино, и споем хором.

«Как сестры Леннон», — едва не добавила она, но вовремя спохватилась.

Мэри уселась за инструмент, Конни, Эрик и Лаура встали рядом. Раздалось несколько вступительных аккордов, и Конни запела:

В любви — молчи,

Слова — пустое!

В тиши, в ночи

Нам нет покоя.

Мы далеки,

Как юг и север,

Как огоньки

Звезд в темном небе!

И тут Лаура с Эриком подхватили припев:

Только скажи, где найти тебя?

Сердце разбил ты мне!

Только приди и люби меня

В сладком волшебном сне!

«Да я никак совсем рехнулась, — весело подумала вдруг Конни. — Вернулась к пению на публике — и где? В этой маленькой гостиной в Палм-Спрингс!..»

Лори стояла за толстым стволом большого вяза и смотрела на жалкую маленькую лачугу, что виднелась чуть поодаль. Дул сильный ветер, и она, надев утром второпях тоненькую майку, дрожала от холода. Поднесла бутылку текилы ко рту, одним глотком допила что осталось и отшвырнула бутылку в канаву.

Но на звон разбитого стекла в такой трущобе, где жили родители Марии, никто обычно не обращает внимания. Другое дело, если б обитатели вдруг увидели здесь знаменитую кинозвезду, шпионившую за своей бывшей любовницей. Лори торчала за деревом и пила уже, наверное, больше часа. Теперь, когда настала ночь, она знала, что будет делать.

Она безумно тосковала по возлюбленной два последних дня. В средствах массовой информации появлялись все новые истории о взаимоотношениях Фионы с Марией, и каждая стрелой вонзалась в израненное сердце Лори. Ну зачем, зачем только она послушала эту дуру Мелиссу и согласилась встречаться с мерзким ублюдком и выродком Клаудио? Ради «Оскара»? Но что толку от «Оскара», если теперь она лишена любви? Пустая спальня, широкая постель, где она спит одна, — о, нет более одинокого места в мире!

И вот она, прихватив сумочку от Шанель и сунув в нее бутылку текилы, отправилась к дому родителей Марии, что находился на окраине, в рабочем районе Эко-Парк. Текила взбодрила и придала ей храбрости, а последнее очень понадобится — ведь придется извиняться перед Марией. И еще выпивка заставила ее вспомнить о полных яростной страсти днях и ночах любви с Марией. Простояв за деревом целый час и допив текилу, Лори чувствовала, что жгучая тоска по возлюбленной так и пронизывает, словно электрическим током, каждую клеточку тела.

И вот, выйдя из-за дерева и слегка пошатываясь, Лори направилась к ветхому домику. На цыпочках подкралась к окошку в ванной, приподняла раму и торопливо скользнула внутрь. Вышла из ванной в темную спальню и увидела на постели смутные соблазнительные очертания женской фигуры.

— Это я, Мария, — взволнованно и глухо пробормотала Лори. — Только прошу, пожалуйста, не кричи и не сердись! Я хотела поговорить с тобой. И не по телефону, потому что уверена — ты повесила бы трубку. О Боже, если бы ты знала, как я по тебе соскучилась! Последние несколько дней были худшими в моей жизни. Но они кое-чему научили меня. Теперь я понимаю: я люблю тебя. Люблю и хочу быть с тобой. О, прошу, умоляю, дорогая, вспомни, как нам было хорошо с тобой!

Подойдя к краю кровати, Лори продолжала неумолчно говорить. Она боялась, что Мария прервет ее.

— Помнишь, что мы с тобой вытворяли? Как упивались друг другом, как пили и не могли напиться, точно дикие звери? О, любовь моя, заклинаю, только не прогоняй, не отталкивай меня! Я пришла к тебе, изголодавшаяся по любви, словно странник, бредущий в пустыне в поисках оазиса…

С этими словами Лори сорвала простыню и зарылась носом в лоно любовнице. Она облизывала и целовала его, зарываясь все глубже в сладчайшую ямку, где были сосредоточены все ее желания, стосковавшись по нектару, что таится внутри.

Тут с постели протянулась рука и включила ночник. И Лори, подняв голову, увидела, что на нее смотрит Фиона Ковингтон.

— Прошу прощения, но вы, видимо, ошиблись адресом, — холодно и злобно произнесла Фиона.

Лори ахнула и отпрянула. И в этот момент в спальню вошла Мария, совершенно голая, прижимая к груди котелок с фасолью.

— Что это? — пробормотала Лори.

— А мы собирались поужинать фасолью по-мексикански, — ответила Фиона и натянула простыню до подбородка. — А тут врываетесь вы и перебиваете нам аппетит.

— Я пришла повидать тебя, Мария, — жалобно простонала Лори.

— Наша любовь мертва, сдохла, как бродячая собака, — усмехнулась Мария.

— Как ты могла позволить другой женщине трогать себя?!

— А как ты могла позволить мужчине трогать себя? — огрызнулась Мария. — И как, интересно, ты попала в мой дом, а?

— Ясно как, — с усмешкой заметила Фиона. — Пробралась в окошко в ванной.

— Никто никогда не будет любить тебя, как я! — сказала Лори.

— Ты вовсе меня и не любила, — отрезала Мария. — Ты любила лишь одно — свою карьеру. Ну вот, с ней и оставайся! А у меня теперь новая любовь!

— Мне плевать на карьеру! — взмолилась Лори. — Мне нужна только ты!

— Ничего не получится, малышка, — уже мягче заметила Мария. — Теперь я принадлежу Фионе. Мы собираемся поужинать, после чего она почитает мне Чонсера.

— Чосера, — робко поправила ее Фиона.

— Умоляю, Мария!.. — Лори почувствовала, что вся дрожит.

— Нет. Слишком поздно!

Лори разрыдалась и выбежала из комнаты. Секунду-другую Мария нерешительно переминалась с ноги на ногу, не зная, стоит ли бежать за ней вдогонку. Не слишком ли жестоко обошлась она со своей бывшей возлюбленной? Но затем, услышав, как хлопнула входная дверь, Мария обернулась к Фионе.