Тео поднялся; все глаза смотрели на него. Его резкое, суровое лицо приняло серьезное выражение.

— Вы все готовы к этому? — Он остановился, обратив взор на Саманту. — Вся эта серия, от первого до последнего продукта, будет иметь одно, очень особенное имя. Имя, которое каждый будет знать и узнавать, будет помнить. Имя это — САМАНТА!

Вслед за этими словами Тео Гэвина на несколько продолжительных мгновений воцарилась тишина, нарушаемая только неровным и шумным дыханием Бернарда.

— О, Тео, — выдохнула Саманта.

— Блестяще, — сказала Марселла. — Блестяще, совершенно блестяще.

— Гм-м, — промычал Бернард, мощно сражаясь с туманом от шампанского.

— САМАНТА! — повторил Тео. — Заглавными буквами, с восклицательным знаком. Это имя сделает вас известной во всем мире, Саманта.

— Саманта и так известна во всем мире, — возразил Бернард. Его мозг быстро прояснялся.

— Конечно, — согласился Тео, небрежно кивнув головой.

Саманта изобразила на лице скромную улыбку.

— Есть одно небольшое обстоятельство, — начал Бернард. — Незначительная проблема, но, тем не менее, проблема.

Тео почувствовал, как напряглись мышцы его живота.

— Какая проблема, Бернард?

Саманта подняла брови.

Марселла насторожилась.

Пухлое лицо Бернарда сохраняло выражение невинности.

— Контракт, подписанный нами, прямо не предусматривает коммерческого использования собственного имени Саманты. Такое положение дел представляется мне несколько несправедливым. По моему мнению, следует внести в договор соответствующие исправления. — И Бернард откинулся назад, пальцы переплетены, очень довольный собой.

— Вот что я тебе скажу, Бернард, — ответил Тео таким голосом, как будто собирался с его помощью построить мост через огромную пропасть. — Не дави на меня. Это может оказаться ошибкой.

— Небольшой процент прибыли — вот все, что я имею в виду, — быстро сказал Бернард, внезапно осознавая, что за пижонством Гэвина скрыта жесткая деловая хватка. — Небольшой единовременный гонорар за использование имени и определенные отчисления с каждой проданной единицы товара…

Тео положил руки на стол ладонями вниз.

— Сделка завершена. Больше никаких разговоров о процентах и участии в прибыли не будет. Не будет. — Тео глубоко вздохнул и взглянул на Саманту. Потом смягчил тон: — Через год-два, когда мы получим точную картину ситуации…

— Я уверена, что Тео прав, Бернард, — быстро сказала Саманта, стремясь побыстрее усмирить злость Гэвина. Сделка получилась совсем неплохой, и она собиралась значительно улучшить ее в совсем недалеком будущем — выйти замуж за Тео Гэвина. Но это ее личное дело, Бернард пусть сюда не вмешивается. — Давайте я лучше расскажу вам, какие у меня есть хорошие новости, — предложила Саманта.

— О, да, — ответила Марселла.

— Пол Форман дал мне еще одну сцену в кадре фильма. Послезавтра мы все ужасно рано уезжаем в горы снимать ее. Я даже думаю, что вскорости моя репутация как киноактрисы может воскреснуть и засверкать заново. Как бы то ни было, это просто безумно интересно.

— В этих горах может быть опасно, — проворчал Тео. — Может, мне сопровождать вас, чтобы защищать свои интересы, свой бизнес и лично… — Он улыбнулся.

— Дорогой Тео, какой же ты все-таки романтик!

Бристол поднял телефонную трубку и сразу же узнал голос Луиз Питерз. Он вспомнил ее — она была на рождественском приеме у Саманты Мур. Ходячий секс. Без балды. И вот теперь она звонит ему…

— Вы удивились, наверное, что я вам так звоню? — кокетливо сказала Луиз. — Мы думали о вас, Джейсон и я.

«Джейсон Питерз, — припомнил Бристол, — один из тех изящных и изнеженных мужчин, которых так часто можно встретить на Медисон Авеню. Вряд ли он был достаточно мужчиной для такой женщины, как Луиз Питерз, и ее звонок, определенно, является подтверждением этому факту.»

Бристол криво улыбнулся в трубку.

— А я думал о вас. Просто о вас.

— Как мило с вашей стороны сказать так. Я боялась, что вы нас забыли.

— Я помню… — Бристол заколебался, но Шелли была в душе и не могла слышать его. — Я помню блузку, в которую вы были одеты, — он заставил себя гортанно рассмеяться от удовольствия. — Почти одеты, — добавил он.

Луиз хихикнула.

— Ну, Харри, вы просто грязный старикашка.

— Я стараюсь.

— Как мило! Я рада обнаружить, что остался по крайней мере один настоящий мужчина.

— Если у вас есть какие-нибудь сомнения…

Она мягко прервала Бристола:

— Расскажите мне о Шелли. Она такая красавица.

Бристол сквозь зубы выругался. На какой-то момент ему показалось, что все идет по сценарию. Зачем нужно было приплетать сюда Шелли?

— С ней все в порядке, — мрачно ответил он.

— На Джейсона она произвела очень большое впечатление. Он настаивает, что она самая привлекательная, самая чувственная женщина, встреченная им за последнее время. И я с ним полностью согласна.

— Угу, — Бристол начал скучать.

— Вы счастливый человек, раз имеете такую подругу, как Шелли.

— Я тоже так думаю.

— Мы очень хотим увидеть вас и Шелли, — сказала Луиз, и голос ее приобрел оттенок интимности. — Приходите к нам на небольшой ужин, пожалуйста. Вы и Шелли. Мы поужинаем вчетвером, это будет так весело, так интересно. Мы так хотим получше вас узнать, Харри, — вас и Шелли.

Бристол чуть было не отказался от приглашения, но потом передумал.

— Когда? — грубовато спросил он.

— В четверг, в восемь. Номер 2014 в «Эль Плайамар». Мы повеселимся от души…


После того как он расстался с Беки, Чарльз вот уже более часа торчал на дороге в Пуэбла, наблюдая за проносящимися мимо автомобилями. Водители недоверчиво оглядывали его фигуру и давили на газ. Или давили на сигнал и ехали дальше. Или вообще никуда не давили, а просто игнорировали его. Чарльз уселся на свой рюкзак и изобразил полное безразличие — никакого эффекта.

«Никто меня не любит!» — пожаловался он высокому синему небу и засмеялся над собой. Потом встал, закинул рюкзак на плечо и пошел пешком. «Может, эта демонстрация решительности и энергии разбудит в каком-нибудь водителе сочувствие».

Он думал о Беки и о Джулии, о Тео. «Они были так похожи друг на друга — им всем была присуща потребность утвердить себя как нечто особенное, заявить о себе как о человеке, обладающем лучшими ответами, чем все остальные, быть “более правыми”, чем все остальные. И все же, — размышлял Чарльз, — постоянно выходит так, что я в разных людях обнаруживаю лишь одинаковое. Но ищу я совсем не то — ищу я истинное различие, которое могло бы послужить началом новой жизни… Или, действительно, я гоняюсь за тем, чего вообще не существует? И никогда не существовало?»

Он вдохнул теплый неподвижный воздух. «Даже без ответов жизнь может быть замечательной штукой, если не ломать себе над ней голову. А ответы могут скоро прийти.»

Он пошел быстрее, только теперь заметив автомобиль, беззвучно катившийся за ним. Автомобиль не уезжал и не отставал.

«Легавые. Мексиканские легавые.»

Чарльз изобразил улыбку невинности, отрепетированную специально для таких случаев. Он поднял ладони в жесте, который должен был обозначать, что он рад их появлению, не вооружен, не агрессивен и, безусловно, не представляет никакой угрозы для местного населения.

— Buenas días, — сказал он, мобилизуя все свои скудные запасы испанского. — Viva la revolución! Voy a puebla[137], — закончил он, показывая на себя.

Лица двух полицейских в машине остались совершенно бесстрастными. Крадущийся патрульный автомобиль остановился рядом с Чарльзом. Двое мужчин со скучающим видом и неуклюжими движениями, — присущими, по-видимому, полицейским в аналогичных ситуациях повсеместно, — выбрались из машины. На них была отутюженная, изрядно поношенная форма, а один из них являлся обладателем большого круглого живота и болтающихся, незавязанных шнурков на ботинках. Они преградили путь Чарльзу.

— Мы с вами случайно не знакомы? — сказал Чарльз, вспомнив реплику героя из «Сокровищ Сьерра-Мадре». «В Мексике, — подумал он, — все полицейские на одно лицо». Чарльз улыбнулся, давая понять, что это не более как дружелюбная и незамысловатая шутка.

Обладатель большого пуза шагнул вперед.

— Что в мешке? — спросил он.

— Одеяло, пара запасных носков. Книги.

— Грязные книжонки? — сказал второй.

— Я не могу дать определение порнографии, — ответил ему Чарльз, — но всегда узнаю ее, когда вижу. — И тут же подумал, что его хитроумная шутка обернется против него. Он не ошибся.

— Показывай, что в мешке, — приказало Пузо.

Чарльз опустил рюкзак на землю. Второй полицейский — Доходяга, быстро просмотрев его содержимое, выпрямился.

— Смотри, что я нашел, — сказал он без всякого удивления ни на лице, ни в голосе. В руке он держал небольшой пергаминовый конверт, содержащий некое коричневое крошево, сдобренное зелеными семенами.

— Вы мне не поверите, — приветливо воскликнул Чарльз, — но я никогда раньше этого не видел!

— Это было в твоем мешке, — сказало Пузо.

— Это было в твоем мешке, — повторил Доходяга.

Чарльз задумчиво кивнул.

— Это забавно. Когда я уходил с площади, в моем рюкзаке этого не было.

Пузо обратилось к своему напарнику.

— Мне кажется, он назвал тебя лгуном.

— Ты назвал меня лгуном?

Чарльз сделал шаг назад. Доходяга положил руку на рукоять своего револьвера. Чарльз замер на месте.

— Я не говорил, что вы лжец, — сказал он. — Совсем наоборот. И, пожалуйста, поймите, я никогда не стал бы использовать то, что в конверте, на проезжей дороге.

— Так ты признаешься?

— Я отрицаю.