— А ты считаешь иначе? — вместо ответа.

Так и подмывает вернуть ему вопрос, но я понимаю, насколько это глупо уходить от ответа. А я больше не совершаю глупостей и не боюсь смотреть правде в глаза. В синие сияющие глаза.

— Почему у тебя глаза синие? — вдруг спрашиваю. Побег? Может быть. Но сейчас не хочется говорить о Марине.

— Природный цвет, — немного озадаченно отвечает Лешка. — А до этого были линзы.

— Зачем?

Хотя вопрос глупый. Ясно же, чтобы в корне изменить личность, до всех мелких деталей. Но зачем ему понадобилось менять личность раньше и теперь.

Лешка понимает все правильно. Поднимается с лавочки, опираясь на трость, протягивает мне руку.

— Пойдем.

Я вкладываю свою ладонь в его. До конца аллеи мы идем в полном молчании. Я не знаю, о чем думает Лешка, но лично я гоню все мысли прочь. Иначе мой мозг не справится. Хватит и того, что мой муж, которого я считала погибшим некоторое время — выжил. Как? Я очень надеюсь, что он объяснит. А еще мне самой ему многое нужно рассказать. Так, чтобы он поверил. Потому что только он может найти нашего сына. Я даже представить боюсь, что будет, если Лешка мне не поверит. Что со мой будет? Рассыплюсь на мелкие кусочки. Меня просто не станет.

— Айя, — встревоженный голос вторгается в мои мысли. Смотрю на замершего у громадного, сверкающего хромом и сталью, мотоцикла мужа и не верю собственным глазам.

Со мной уже такое было. И пусть вместо сверкающего чистотой мотоцикла я стояла у жёлтого Nissan, но мужчина остался прежним, хоть и с другой внешностью. Но ощущение дежавю не покидает. Как будто отбросило меня на год назад, где я была маленькой, но очень счастливой.

— Что-то не так? — интересуется Лешка, сев на мотоцикл и вставив ключ в зажигание.

Я растерянно развожу руками.

— Ну извини, родная, — широко улыбнувшись, — жёлтые Ниссаны нынче дефицит.

Я фыркаю, а он беззаботно протягивает мне шлем.

— Садись давай. Тебе понравится.

— Не уверена…

— Я уверен, — заявляет он, когда я с опаской все-таки устраиваюсь за его спиной. Странный страх холодит позвоночник. Я никогда не ездила на мотоцикле и сейчас ощущаю себя будто в шаге от пропасти.

Оглядываюсь в поиске хоть чего-то, за что можно держаться. Не за Лешку же — все-таки он рулит, а я могу помешать. Нет уж.

Но, похоже, у Лешки совсем другие взгляды. Он перехватывает мои запястье и смыкает ладони на своем животе.

— Что ты как не родная, в самом деле, — качает головой. — Ты же моя, Синеглазка.

Уже не спрашивает, а я улыбаюсь совершенно счастливо.

— Твоя, мой ангел-хранитель…

…Полутораэтажный кирпичный дом, слабо освещённый фонарём напротив, молчаливо взирает на гостей тёмными окнами. Среди серых прямоугольных домов по обе стороны дороги он кажется чем-то нереальным, только сошедшим со страниц сказок: жёлтый, с круглым крыльцом, покатым навесом и разными по высоте половинами. Алексу в детстве он напоминал склонившегося верблюда. Сейчас же он выглядит кирпичной коробкой: одинокой и бездушной, потому что его настоящий хозяин давно умер, а другого так и не сыскалось.

Алекс глушит мотоцикл, помогает слезть Айе и подходит к ажурной калитке, намеренно проигнорировав трость. Нога хоть и затекла после долгой езды на байке: пришлось покатать свою Синеглазку, дать ей шанс насладиться свободой, что дарит скорость на двухколесном монстре. И похоже у него все удалось, потому что сейчас, сняв шлем, она хоть и выглядит растерянной, но вполне довольной. И это радует.

— Куда ты меня привез? — спрашивает отчего-то шепотом, когда Алекс запускает руку между прутьями и откручивает болт, запирающий калитку. Та с тихим скрипом отворяется. Алекс ступает на дорожку, выложенную красно-серой плиткой, пропускает вперёд Айю и вкручивает обратно болт.

— Это дом моего детства, — говорит, взглядом выискивая Лорда.

И словно наградой ему тишину нарушает тяжёлое дыхание и шаги, цокающие по двору.

— Здесь кто-то есть? — вдруг пугается Айя, в неосознанном порыве прильнув к нему и вцепившись в его руку.

— Не бойся, это друг, — улыбается Алекс, вдыхая аромат ее волос. Ее аромат, сладкий, пьянящий, давно ставший его персональной инъекцией от одиночества и сумасшествия.

— Друг? — изумляется Айя, глядя на него широко распахнутыми глазами.

И друг не заставляет себя ждать. Появляется из-за угла дома: огромный, поросший густой бело-коричневой шерстью, большеголовый с доброй мордой и взметающимися в такт бегу висячими треугольными ушами. Лорд, восьмилетний красавец породы московская сторожевая и единственный обитатель старого дома.

29

Конец апреля.

Завидев людей, пёс насторожился, оценивая, как себя повести. Айя заступила за спину Алекса. Маленькой её сильно напугала подобная собака. Димка тогда всё боялся, что дочка заикой останется, но обошлось. А страх так и не прошёл.

— Не бойся, родная. Лорд не тронет, — Алекс присел на корточки и широко раскинул руки. — Свои, дружище.

Лорд мотнул головой, словно убеждался, что Алекс не врёт, и энергично виляя хвостом, бросился на хозяина. Огромными лапищами обнял его за шею и едва не повалил на землю. Алекс насилу удержал равновесие и захохотал, когда Лорд принялся облизывать его.

— Ну всё…всё… — почёсывая за ушами, говорил Алекс, отворачиваясь от новой волны собачьих поцелуев. — Фу, я сказал! — строго одёрнул он не на шутку разошедшегося пса. Тот фыркнул и отступил, настороженно взглянув на Айю.

— Это свои, Лорд, — ласково повторил Алекс. — Знакомься, твоя новая хозяйка, — улыбнулся, потрепав пса за загривок. На Айю предпочёл не смотреть. Не сомневался, что встретится с её изумленными глазами. Впрочем, её возмущений ему всё равно не избежать. Ночь долгая и разговор им предстоит тяжёлый. Поэтому Алекс привёз её сюда, в дом своего детства. Здесь ей будет проще понять его. Он на это надеялся.

Тем временем Лорд обнюхал замершую Айю и протянул ей здоровенную лапу. Айя пожала её боязливо с робкой полуулыбкой. А потом Лорд проводил их до дверей с обратной стороны дома и скрылся в вольере.

— Рядом Ольга Крушинина живёт, — зачем-то пояснил Алекс, ненадолго остановившись у вольера, под который он когда-то переделал длинный сарай-гараж. — Сестра Игната. Ты видела ее у нотариуса.

— Она красивая, — Айя прислонилась плечом к нагревшейся под дневным солнцем стене. Всмотрелась в небо, звёзды на котором казались размытыми пятнами из-за полупрозрачной крыши навеса.

— Она присматривает за домом, — кивнул Алекс. Ольга действительно выглядела шикарно сейчас, просто мечта любого нормального мужика, даже несмотря на уже совсем взрослого сына. Проблема только в том, что она до сих пор любила того, кого уже давно нет в живых. — Лорда кормит, — отряхнувшись от неправильных мыслей, продолжал Алекс, — и подружку к нему отпускает. Лейлу, сенбернара чистокровного. Хотела и Лорда к себе забрать, но тот ни в какую. Так и живём. Я иногда приезжаю сюда. Ходим на кладбище вместе с Лордом. Здесь недалеко.

— На кладбище? — вдруг напряглась Айя и в синих глазах мелькнула тревога.

— Родителей навещаю, — ответил Алекс, достав из кармана связку ключей. Выбрал нужный: плоский и белый, с зазубринами с двух сторон, — вставил в замок, провернул. Дважды щёлкнуло. Алекс выдохнул и распахнул тяжёлую металлическую дверь. Справа клацнул выключателем. Желтоватый свет осветил квадратную прихожую с вешалкой и двумя деревянными дверями: прямо и справа.

— Разувайся, в доме чисто, — Алекс закрыл за Айей двери. Пристроил свои ботинки рядом с её кроссовками и указал направо.

Но вместо того, чтобы шагнуть в дом, Айя развернулась и в полшага оказалась совсем близко. Ее грудь, затянутая рубашкой, тяжело вздымалась и опускалась, словно она только что кросс в пару километров пробежала.

А он смотрел на нее и не мог насмотреться. В ней все идеально: встрепанные и волосы, зардевшееся личико, блестящие глаза цвета августовского неба и охрененно откровенный наряд, которым она просто сносит все его тормоза. И чем она только думала, надевая это? Хотя будь она в платье — усадить на байк ее было бы гораздо сложнее.

— Айя… — шепчет Алекс, когда она приподнимается на носочки, обвивает руками его шею, щекоча пальчиками обритый затылок.

— Я так соскучилась, — выдохнула ему в губы и уткнулась носом ему в шею, а он сгреб ее в охапку, буквально оторвав от пола. — Так устала без тебя, — ногами оплела, прижимаясь всей собой.

Знала бы она, как он устал без нее. Как задолбался погаными мыслями, одолевающими бессонными ночами, когда хотелось выть от боли и безысходности. Знала бы, как он сводил себя с ума, представляя, как ее трогает и ласкает кто-то другой. Знала бы, как в такие моменты ему хотелось наплевать на все и убить каждого, кто мог прикоснуться к ней. Навредить или, что еще хуже, принести удовольствие. И как он едва не покалечил лучшего друга, когда тот рассказал, что Айя сама вернулась к матери. Сама выбрала пытки! А Алекс ничего не смог сделать, потому что лежал бревном, не в состоянии даже стакан в руке удержать.

Она не знала и никогда не узнает, потому что сейчас она рядом, и он никуда ее не отпустит. Ни за что. Только если подохнет окончательно и бесповоротно. Но Алекс не собирался подыхать в ближайшее время. Хватит с него смертей.

— Лешка? — перепуганный голос Синеглазки вытряхнул из мыслей. — Прости, я забыла… — и извернулась в его руках, соскальзывая на пол. Алекс позволил ей это сделать, потому что стоять вот так в тесном коридорчике оказалось вдруг дико некомфортно. Слишком сильным было его возбуждение. Настолько, что еще чуть-чуть и он прижал бы ее к стенке, содрал к чертям эти микроскопические шортики и трахнул бы жестко и без всех этих любимых девочками прелюдий. И член в джинсах отозвался готовностью сию минуту ворваться в желанное тело. Вот только беспокойство в ее глазах послужило ушатом холодной воды, немного остудив его пыл. Только поэтому он разомкнул объятия и молча наблюдал, как Айя отошла от него на безопасное, по ее мнению, расстояние в два…нет, в полтора ее маленького шага.