И некого корить, когда виновник — ты сам. Боли меньше не станет от добровольного подъема на плаху. Остаётся, как в анекдоте, лишь понять и простить… Однако, это и есть самое сложное. Пытаясь скинуть с души давящий груз, остаться собой, сохранив былую целостность. Заключив сделку с совестью, простить за прегрешения… себя. Не хочу больше думать, а мысли скачут как блохи, оставаясь в сознании обрывками фраз, зля и заставляя желать провалиться в беспамятство. Что же дальше? За этим рассветом, который вот-вот начнёт захватывать небо… Да плевать. Уставший разум слабо подаёт признаки жизни. Или тушуется в присутствии того, кто способен подавить его всего одним поцелуем? Отрывается, коротко выдыхая. Едва нахожу в себе силы открыть глаза. И словно в подарок за это — блуждающая на его губах улыбка заряжает новой дозой оптимизма.

— Давай закончим со всем побыстрее, — отчеканиваю, желая сбросить усталость. — Дай мне эти чёртовы кольца.

Начинает заливисто смеяться, крепко вжимая меня в себя. Поддаюсь, заразившись улыбкой, толком не понимая, чем ей обязана. Люблю его смех, так редко вырывающийся на поверхность, пробивая дыры в привычной для взгляда броне. Растирающий в прах статусный облик и возвращающий мне того парня, живущего в воспоминаниях, когда-то пленившего сердце. Оказывается, раз и навсегда… Хочется фыркнуть, утопая в ванили. Переписать свои чувства, добавив хоть каплю здравомыслия, реализма. А губы добровольно копируют его улыбку, ведь истина скрыта в банальных словах. Преподнесенных с особенной интонацией. В нужное время. И… человеком, способным одним привычным, неповторимым жестом зажечь огонь в глазах. Правду говорят: состояние влюбленности схоже с болезнью. Отнимающей волю, но созидающей нечто большее. Способность чувствовать друг друга. Не растворяться, теряя себя, а становиться лучше, сильнее. Своими плюсами и минусами друг друга притягивать. Дополнять. Любуюсь им, позабыв про ветер и холод. Запечатляя на кинопленку памяти новый эпизод, наслаждаясь повеселевшим голосом, объясняющим кратко:

— Я их выронил где-то здесь, когда оттаскивал тебя от поручня.

— Всё, что ни делается… — лукаво ухмыляется разум.

Мысленно салютую ему в ответ. Обвожу плавным взглядом наши следы и покрывающий крышу мелкий пушистый снег, заключая с толикой радости:

— Не судьба… Может, вернёмся, когда наступит весна?

— Думаешь, стоит? — согревает струящейся нежностью.

— Ты не ты, если не доводишь начатое до конца.

По-моему, отличный компромисс. Беспроигрышное пари на то, что вернусь я сюда не одна. А новая вылазка обязательно будет. И я найду это чертово кольцо, без которого так неудобно, словно чувствуешь себя при всех голой… — Безусловно найду! — обещаю себе в мыслях, скалясь довольной улыбкой. — И верну его на прежнее место. Или я не я… Прикасается губами к холодным щекам, раскрывая объятия. Перехватывает мою руку, оставляя без комментария вышесказанное. Знал бы он ещё о зарождающемся плане беспроигрышной компании, выстраивающейся в мыслях…

— Пойдём. Ты устала и замерзла. Не хватало ещё простудиться, — проговаривает смиренно. В знак согласия выдаю легкую улыбку, протягивая ему руку. Скрепляет пальцы прочным замком, заставляя сердце стучать чуточку чаще. Шаркая ногами, иду следом за ним, опустив голову вниз, слыша легкое поддразнивание, смеющегося голоса:

— Ищешь?

— Пытаюсь, — с теплотой в голосе тихо произношу.

Узкая дверь и полумрак на лестнице до выхода из запретной зоны. Плавно раздвигающиеся створки лифта. Маленькое пространство, хранящее тепло и определенную атмосферу. Всегда терялась от странности восприятия. Отчего-то, наблюдая вид закрывающихся пред собою дверей и попадая в замкнутое пространство, хочется прижаться к кому-то близкому и почувствовать себя защищенной… Ощутить на плечах крепкие руки, оберегающие и успокаивающие. Объятия, обещающие удержать от падения… Вероятность мала, но страх проникает в мысли, порождая желание его уничтожить.

Глубоко вдыхаю родной запах, прижимаясь вплотную. Умиротворенно закрываю глаза, замечая до этого нажатую его рукой кнопку седьмого, а не первого этажа. Радуясь тому, что он не закончит эту ночь, отправив меня домой.

Поворот ключа в замочной скважине. Квартира, расположенная так же, как наша. Улыбаюсь, вглядываясь в полумрак коридора, замечая идентичную планировку. За дверью, почти напротив, зал. Слева — спальня. Включает свет, руша иллюзию возвращения в прошлое. Убранство данной вовсе не соответствует притягательной картинке, всплывающей в памяти. Сверхсовременный ремонт обостряет пустоту помещений. Отсутствие милых взгляду мелочей дробит на части ощущение тепла и уюта. Всё слишком правильное. Досконально продуманное. Холодное и неживое.

— Образцовый порядок, — хмурюсь, проходя вглубь, чувствуя неприятный осадок от присутствия здесь.

— Можешь с утра разбросать всё по своему вкусу, — поддакивает с улыбкой, направляя меня в сторону спальни. — Сделаю тебе горячую ванну, а пока залезь под одеяло, погрейся. Устало киваю в ответ, кидая вдогонку опрометчивое:

— Тебе здесь нравится?

Застывает в дверях, пронзая насквозь рентгеновским взглядом. Вмиг смягчаясь и произнося с толикой нежности:

— С твоим присутствием намного больше.

Приподнимаю уголки губ, смиренно двигаясь в сторону спальни, широко распахивая глаза, едва приоткрыв дверь. Нащупывая рукой выключатель, с надрывом в голосе восклицаю:

— Серёж…

Любуюсь прыгающими от порыва воздуха алыми шарами, наполняющими небольшую комнату. Блестящие белые ниточки озорными завитками струятся вниз, утягивая своим весом слегка сдувшиеся сердца. Ухмыляюсь несвойственной манере поведения, ощущая крепкие руки, ложащиеся мне на плечи. Щекочущее дыхание на коже и звук опьяняющего голоса, раздающегося совсем рядом.

— Совсем забыл об этом…

— Не обманывай, — подтруниваю, накрывая его ладони своими. — Ты никогда ни о чём не забываешь.

— С твоими выкрутасами это просто, — произносит, прикасаясь горячими губами в районе виска. Там, где пульсирует кровь. Словно по учащенному сердцебиению считывая внутренний отклик на его действия и слова.

— Собирался забрать тебя с корпоратива, да ты внесла корректировку, — замолкает, с усмешкой подталкивая вперед. — Иди, грейся…Вечером здесь было более красиво.

— Спасибо, — расстилаюсь в улыбке, поворачиваясь к нему. Оставляю влажный поцелуй на его щеке, обкалывая горящие от ветра губы отросшей щетиной.

Ощутимо выдыхает, закрепляя на лице чертовски притягательную улыбку, обжигая взглядом потемневших глаз. Старательно копирую его мимику, игриво закусывая опухшие губы. Плавно прикрывая перед ним дверь, скидываю одежду и выключаю свет. Двигаюсь устало, но отчего-то спокойно. Не способная стереть с губ приклеенную довольную улыбку. Забираюсь в мягкую постель, едва не путаясь в переплетениях, свисающих с потолка переливающихся ниточек, отражающих свет от окна. Кутаюсь пышным одеялом, сооружая вокруг себя подобие кокона. Смыкаю отяжелевшие веки, ощущая разливающееся по телу тепло. В первый раз за долгое время без страха и изматывающих сознание мыслей, проваливаясь в сон. Чувствуя, что тот, кто мне дорог, совсем близко. Рядом. И ощущение это складывается далеко не в ничтожном расстоянии, объединяющим нас бетонными стенами небольшой квартиры. Это внутри. Настигающее умиротворение от пробивающегося из тьмы подсознания, захватывающего и созидающего новую реальность. От тихого слова, обладающего необъятной силой… сотканного из боли и радости. Мы. С покорностью преклоняю голову перед судьбой, благодаря и отчасти ликуя. Заранее соглашаясь пройти все повороты, предначертанные мне. Не ругая и не смея корить тех, кто раскладывал карты. Повинуясь и усвоив одну важную истину: «всё, что ни делается…» Его губы вытягивают из спокойного сна. Слегка морщусь, в мгновение улыбаясь, позволяя проникнуть в свой маленький мир, заключенный в границах одеяла. Инстинктивно прижимаясь вплотную, попадая в замок крепких рук и практически моментально вновь прикрывая глаза.

— Ванна готова, — опускает голос до шепота, оставляя на шее приятную горечь дыхания. Беззвучно киваю в ответ, накрывая его руки своими. Слегка сжимая пальцами ладони, обнявшие меня, из последних сил выдыхая:

— Ты уедешь с утра?

Бросает в повисшую тишину едва различимое:

— Да.

Рефлекторно зажмуриваюсь до боли, буквально впиваясь ногтями в его руки. Спохватываюсь, резко их отпуская. Не замечая и шороха с его стороны, словно он и не почувствовал пронзающего воздействия.

— Ты обещал… — срываюсь на всхлип.

— Я помню, — шепчет нежно, больше настораживая пробивающейся сквозь скупость фраз интонацией, нежели успокаивая. Делает глубокий вдох, впитывая запах волос, оставляет холодок на коже, вмиг покрывающейся мурашками. Добавляет дрожи, пробегающей по телу хрипотцой в тихом голосе, заключающем с ноткой самонадеянности:

— Позволишь взять вас с собой?

Затаив дыхание, киваю головой несколько раз подряд, точно довольный болванчик.

— Не спросишь, куда? — едва слышно усмехается, потираясь о пылающую щёку отросшей щетиной.

— Куда угодно, — умиротворенно сомкнув веки, с тихой улыбкой вторю в ответ. — Только не отпускай…

— Никогда… — льющееся, словно убаюкивающая музыка из его уст. Легкие прикосновения губ к виску, снимающие остатки напряжения. Расслабляющее дыхание, путающееся в волосах, и умиляющее ощущение единства, дарующее крепкий сон и покой.

Шесть тридцать утра… Будильники явно придуманы в преисподней. Уснув за пару часов до его дикой трели, едва разлепляю глаза. Работа… Волшебное слово, вызывающее бурю самых разных эмоций. Не способное оставить никого равнодушным. Будоражащее и напрягающее своим откликом в сознании… Ноющим чувством ответственности, висящим тяжелым грузом, не скинутым с плеч.

Обреченно накрываюсь с головой одеялом, понимая, что вылазка из теплого и уютного уголка неизбежна. Телефон в кармане куртки, разбивая тишину квартиры на части, будет продолжать звонить каждые пятнадцать минут.