— Что ты имеешь ввиду? — шепчу осипшим голосом.

Открывает ноутбук, театрально вздыхая. Едва не падаю со стула, увидев страницу Стива, игриво улыбающегося с главного фото. Не вызывающего сейчас ничего, кроме сожаления и щемящей грусти. Открывает загруженные им снимки. Пляжи. Горы. Залитые солнечным светом острова. Множество ярких мест. Площадь возле «Рояла» с торчащим в здании фюзеляжем самолёта. Играющие музыканты… и я. С милой подписью сверху «Lost time is never found again.» (Потерянное время никогда не вернётся). Облокачиваюсь на спинку стула, закрывая глаза.

— Я подчищу её, — вырывает ласковым голосом из забвения. — Но исходники уничтожить нельзя. Буду проверять, чтоб не всплыла вновь. Скажу твоему об отсутствии следов…

— Ты не понимаешь, — нервно смеюсь. — У нас три программиста, а он выбрал тебя. Случайно ли? Знает, что доложишь и выгородишь. Очередная проверка. И для тебя, и для меня.

— И что делать? — произносит задумчиво.

Встаю со стула. Выходя из кабинета, останавливаюсь на пороге с грустной улыбкой.

— Скажи правду. Именно её от тебя он и желает услышать.

— В таком состоянии за руль нельзя.

— Я в порядке. Не бойся, — смягчаю голос. — Спасибо тебе. И не лги. Лучше сразу. Он всё равно уже в курсе.

На часах уже девять вечера. Стою у кухонного окна, ожидая возвращения дочери и мужа домой. Ползущие вверх раздвижные ворота. Свет фар. Замираю. Выходит, обнимая ребенка. Сидя на корточках рядом с ней, что-то объясняет. Отпускает вперед, вновь возвращаясь в машину. Даёт задний ход… Закрываю глаза, чувствуя на щеках опаляющие, горячие слёзы. Слыша за стеной щелчок замка. Вытираю предательские эмоции, отодвигая легкую штору, захватывая взглядом лишь опускающийся механизм и исчезающие за забором световые лучи. Обнимаю дочку, с усилием улыбаясь. Даже не соизволил зайти… а я, словно собачка, была готова принести тапки. Вот только за эти дни, похоже, он научился обходиться без меня. Глупо таить веру в то, что станет иначе. Молчание хуже признания. Точка, за которой лишь пустая строка. И дописать бы в ней рвущие сердце на части фразы… Да только это финал. Я ему не нужна.

Два дня обыденных дел. Порой, зависаю взглядом на одной точке с тревожным лицом, окликаемая подчиненными, со стороны внимательно следящими за мной. Выгляжу психом? Возможно. Вот только мне всё равно, что думают, что говорят. Безразличие вытесняет все чувства. Собираюсь на работу лишь оттого, что дома одна не смогу высидеть и пары часов. Дочка в саду, впереди новогодние праздники, у всех куча дел. Месяц пролетит так быстро, что и не заметишь. Каждый второй ожидает чуда. А я…? Всего-то ежедневно меняю на своем столе «вечный» календарь. Девятое декабря. Никаких эмоций. День как день. Словно и не просыпалпсь с утра. Ничего не произойдёт. Всё уже было. Осталось в прошлом. Ушло… Отвлекаюсь на звонок телефона, чувствуя предательский озноб, покрывающий кожу. Едва дыша, произношу тихое:

— Да.

— Оденься и выйди, — говорит размеренно и спокойно. Трясущимися руками накидываю пальто. После пятой тщетной попытки застегнуть пуговицы бросаю это дело, едва не выбегая из своего кабинета к стоянке авто. Рискуя подвернуть каблуки, спускаюсь по ступеням через одну. Налетаю на него, стоящего буквально в паре метров от лестницы, захватывая шею руками. Не пытаясь даже унять сбитое дыхание или попытку вести себя более сдержанной. Облепляю поцелуями губы и щеки, царапая кожу легкой щетиной. Чувствуя его аромат. Роняю соленые слёзы, впитываемые в воротник моей белой рубашки. Внутри отчаянно дрожа. Отстраняет, грустно улыбаясь. Проводя рукой по обледенелым на морозе щекам. Вытирая неиссякаемые ручейки. Путается пальцами в подоле пальто, пряча меня от ветра, застегивая пуговицы и поправляя воротник.

— Я же просил одеться, — вымученно ласкает тембром, заставляя вновь сокращать дистанцию и прижиматься ещё сильней. Выдыхает протяжно. Накаляя воздух своим присутствием рядом. Вновь целую, шепча еле слышно, едва ворочая непослушный язык.

— Прости… пожалуйста, прости меня. Проводит рукой по затылку, резко притягивая, впиваясь губами. Отвечаю на поцелуй, омываемый горькими слезами. Смешиваемый с ними. Ощущая на языке соленый вкус. Захватывает губы жадно, словно за эти дни сильно изголодавшись по ласке. Обжигающей страсти, той, что растеряли на островах… Растаявшей нежности… Любви. Целует долго, со вкусом, вызывая головокружение и заставляя колени дрожать. Впиваясь пальцами в затылок и вызывая мышечный спазм. Отпускает. Приоткрываю глаза, пытаясь короткими вдохами компенсировать острую нехватку воздуха. Плавно поднимая вверх уголки губ. Проводя рукой по его заросшим щекам.

— Я люблю тебя, — шепчу выдыхая. Убирает руку, опуская глаза. Отходит к машине, причиняя каждым отдалённым шагом буквально физическую боль. Удар под дых, повторяющийся снова и снова. Не в силах произнести и слова, наблюдаю за тем, как возвращается назад. Вновь каменное лицо, не отражающее лишних эмоций. Пугающий стальной взгляд. Передает папку, буквально вкладывая её мне в руку и заставляя пальцы зажать.

— Прочти это, если возникнут вопросы, мы всё разберём.

Открываю, не видя букв, не понимая прочитанных слов. С надеждой вздыхая:

— Что это?

— Повестка и бумаги на развод. Чувствую желудочный спазм, сдавливающий стальными цепями, тошноту, подкатывающуюся к самому горлу. Не могу. Не верю! Ведь это не правда! Он лжёт… Застилаю пеленой слёз документы, размазывая перед глазами всё в одно белое пятно. Пытаюсь проморгаться, чувствуя, как всё начинает темнеть. Удерживает крепко в руках, поднимая вверх голову двумя пальцами. Обеспокоенно уточняя:

— Тебе плохо? Слишком эмоционально для показного равнодушия… Такое не спрятать и не сыграть.

— Нормально, — выдыхаю несмело. — Я, пожалуй, пойду, если на этом у тебя ко мне всё. Хмурится, напрягает брови, словно что-то осознавая, выдавая скупо:

— Я тебя провожу.

Отпускаю руку, лишь жестом не разрешая. Упираюсь взглядом в бумаги, закрываю папку, зацепившись за число… Ошарашенно поднимаю глаза, истошно дыша и опасаясь, что принятие этой мысли меня в миг добьет. Снайперским выстрелом в голову. Без шансов. На месте.

— Ты… подал заявление… ещё до отлета домой? За два дня…? Выходит сразу всё решил? Тогда зачем мучить?

Поджимает губы, наполняя взгляд неразбавленной горечью.

— Когда-нибудь ты сможешь меня понять… Ухожу, не разбирая остальных слов. Не слушая. Не слыша. Не вникая. Лишь в кабинете, со злостью бросив бумаги на стол, и, минут через пять, подойдя к окну, вижу на парковке всё так же одиноко стоящую мужскую фигуру, смотрящую мне вслед.

Смотрю на белые листки с тщательно пропечатанными буквами, раскиданные по поверхности рабочего стола. Мировое соглашение о разделе имущества. Кто б мог подумать! Подготовился. Всё просчитал! Предложил выгодные условия. Твою же мать! Не обделил, оставив мою машину, отписав дочери дом и ежемесячные отчисления на содержание. Очень благородно! Не так ли?!

Оценим сложившуюся ситуацию со всей циничностью — я в плюсе. Значительно. Мой брак, в отличие от среднестатистических по стране, меня неслабо обогатил… Finita la commedia! Овации! Аплодисменты! Каждая вторая мечтала бы остаться при моём… Наивные дуры.

— Так в чём же вопрос? Живи и радуйся! Делай, что хочешь! Гуляй! Развлекайся! Езжай с ребенком в кругосветное! Заведи себе мужика или на крайний случай маленькую собачку, так бесящую мужа! Упивайся свободой! Что не так? Почему на лице нет улыбки?! Неужели карт-бланш не устраивает? — осведомляется разум. Тошно!!! Скручивает все внутренности в клубок. Пробивает тело дрожью. Подгибает колени… Медленно задыхаюсь, словно из комнаты выкачен воздух. В руках листок с повесткой. Двадцать пятое декабря. Десять утра. Разведемся до нового года, как и обещал, начав новую жизнь с чистого листа.

Беру вазу с окна. Ярко синяя. Сильно контрастирующая со светлым убранством моего кабинета. Никогда её не любила, испытывая лишь неприязнь. Кто-то принес в подарок, уверяя, что это произведение современного искусства. По мне так кусок льда, не тающий даже в солнечную погоду на уютно обставленном окне. Интересно, она треснет? Или останется невредимой? Выставляю на центр стола, отодвигая компьютер. Наполняю её вызывающими одну лишь неприязнь скомканными бумажками. Подношу зажигалку к последнему комку, прикуривая от его края. Отхожу к окну, наблюдая полыхающее пламя, струящийся вверх дым… Глядя на всё это безумие со злорадной улыбкой. Упиваясь мнимой силой. Словно отрицание ситуации может что-то изменить… Резкий звук, раздражающий слух. Взрывающаяся противопожарная сигнализация, пищащая где-то над ухом. Чёрт! Совсем не подумала об этом… Забегающая в кабинет помощница, округляющая глаза. Окидывающая меня ошалевшим взглядом. Усмехаюсь нелепости ситуации. Обезумевшая начальница с опухшими от слез глазами, решившая спалить собственный кабинет. Да… Такого от меня явно не ожидали! До мужа слухи за день дойдут… Да и к чёрту всё!

— Выключи её, пожалуйста, — произношу спокойно, выкидывая сигарету в дотлевающие бумаги. — Сегодня же подай объявление о поиске нового сотрудника и проветри всё тут.

Спохватывается, оседая на стул.

— Вы меня увольняете? — нервно перебирает пальцы.

— С чего бы вдруг? — усмехаюсь. — Сама ухожу. Оформи заявку. И побыстрее. До завтра меня не будет. Подхватываю вещи, ключи от машины. В последний раз кидаю взгляд на дымящийся кусок льда на столе… Надо же, даже не пострадала. Стойко выдержав испытание. Может смогу и я? Сохранив целостную видимость хотя бы снаружи… Устроившись в машине, вытаскиваю телефон. Набираю короткий южный номер.

— Ты по мне соскучилась или звонишь чем похвастаться? — веселым бодрым голосом салютует Кристина.

— Звоню узнать, успеешь ли ты прилететь на поминки.

— Ты о чём? Не пугай! Чьи похороны? — взбудораженным голосом торопит ответ.