Бертрис Смолл - Адора

— Вы должны поговорить с моим капитаном. Следуйте за мной, — сказал он и повел их к крепостной башне.

Войдя в нее, они поднялись на второй этаж по узкой каменной лестнице. Подъем оказался очень крутым, в башне гуляли сквозняки. Елена несколько раз поскальзывалась, ахая при этом, Феодора шла молча, ничем не обнаруживая своего страха.

На втором этаже в караулке располагался начальник охраны. Зоя повторила ему свою легенду и протянула пропуск.

— А вы правда лекарь? — спросил капитан с сомнением: в Византии женщина-лекарь — большая редкость.

— Да, капитан, я умею лечить людей, — ответила Зоя, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Посмотрите-ка одного из моих людей. Он сегодня упал с этой чертовой лестницы и, кажется, сломал руку.

— Конечно, капитан, но, может быть, мы посмотрим его на обратном пути? Ведь там, за стеной, находятся люди, которые больше вашего солдата нуждаются в помощи.

— Но он очень страдает, сестра. Зоя достала из складок своего монашеского платья два крохотных флакончика золотистого цвета!

— Пусть ваш больной выпьет это, тогда он уснет и проспит до нашего возвращения.

— Я вам очень благодарен, сестра. — Капитан взял флакончики у Зои. — Василий! Проводи доктора и ее помощниц через потайной ход за стену. Но эти чертовы лестницы…

Женщины пошли за проводником, который повел их сначала «по этой чертовой лестнице», а потом по темному, сырому, холодному туннелю.

— Где мы находимся? — спросила Зоя у проводника.

— Под городским рвом. Если прислушаетесь, то услышите, как над нами журчит вода.

Зое стало не по себе, она оглянулась на дочерей. Феодора держалась молодцом, я вот Елена так побледнела, что при свете факела ее лицо напоминало маску из слоновой кости. Но надо идти. Неожиданно Зоя услышала звук падающего тела. Елена упала в обморок. Времени для нежностей не было, поэтому Елену быстро привели в чувство несколько пощечин. Они продолжили путь. Оказалось, что идти осталось не так уж и долго — через двадцать минут они стояли у двери, ведущей из подземелья.

Василий выпустил их наружу, пожелал счастливого возвращения и быстро захлопнул дверь. Зоя и дочери начали спускаться с насыпи к морю. Внезапно Феодора остановилась.

— Мама, подожди минутку, я хочу в последний раз взглянуть на город. — Голос ее предательски дрогнул. — Может быть, я больше никогда его не увижу.

Девочка посмотрела в сторону темного города. Она как будто впитывала его образ в себя, хотя видела только часть крепостной стены да черную башню на фоне темного неба. Но в памяти город виделся так ясно. Постояв и посмотрев на город, Феодора молча повернулась, и они двинулись дальше.

Моросил дождь, хотелось есть, а они все шли и шли. Тяжелые серые монашеские одеяния делали их совсем невидимыми. Усталость наваливалась неотвратимо, как снежная лавина. И неудивительно, что Зоя, Феодора и Елена обрадовались, увидев отряд солдат, посланный им навстречу, во главе с верным слугой Иоанна Львом.

Через час их уже доставили в военный лагерь, где они смогли переодеться, поесть и отоспаться. Через несколько дней Зоя и дочери встретились с Иоанном Кантакузином.

Феодора очень боялась этой встречи, ведь она последний раз видела отца шесть лет назад. Однако ничего особенного не произошло, если не считать одного неприятного разговора.

При встрече Иоанн обнял ее, потом немного отстранился, как бы разглядывая дочь.

— Орхан будет гордиться тобой, доченька, ты стала красавицей. Надеюсь, ты готова к брачному ложу?

— Нет, папа, — ответила Феодора после секундного замешательства. — И надеюсь, что не буду готова еще долго, — добавила она тише.

— Жаль, думаю, тогда придется отдать Орхану в жены твою сестру. Турки любят блондинок.

Услышав эти слова, Феодора радостно вскрикнула:

— Да! да! Пусть его женой станет Елена! Но тут вмешалась Зоя:

— Нет, Иоанн, все уже решено. И ты, Феодора, когда я с тобой разговаривала, уже дала согласие на этот брак, не так ли?

— Да, мама, — ответила Феодора почти шепотом. В глазах ее стояли слезы, а губы были упрямо сжаты: она овладела собой и была готова ко всему.

Вскоре объявили о браке Феодоры и султана Орхана. Само венчание состоялось немного позднее. Проходило оно по всем правилам христианской церкви. Феодора выглядела спокойной, разве что улыбка казалась несколько искусственной.

На следующее утро после свадьбы Феодора уплыла в Турцию. А через год после этих событий ворота Константинополя открылись для Иоанна Кантакузина. Через несколько недель после взятия города состоялась свадьба Елены Кантакузин и Иоанна Палеолога.

Небольшой монастырь Святой Екатерины славился своим богатством и знатностью его постояльцев. Такую славу и огромные богатства монастырь получил с тех пор, как в нем поселилась Феодора Кантакузин — византийская принцесса, третья жена султана Турции Орхана. Ей исполнилось тринадцать лет. Ее мужу, султану Орхану, было шестьдесят два года. Он владел огромным гаремом, который населяли женщины знатных фамилий. Орхан быстро позабыл свою новую юную жену. Феодора осталась невинной и вела тихую размеренную жизнь в стенах монастыря.

Надо сказать, что если бы Орхан увидел Феодору сейчас, то ей бы пришлось покинуть монастырь и переселиться в дворец султана — даже этот пресытившийся женскими ласками человек не смог бы пройти мимо такого цветка.

Феодора стала красавицей — с тонкой талией, стройными длинными ногами, высокой упругой грудью и прекрасным лицом. Несмотря на жаркое солнце, ее кожа сохранила нежный молочный цвет, а мягкие волосы цвета темного золота стали пышнее и мягкими волнами ниспадали на точеные плечи.

И конечно же, глаза, ее аметистовые глаза, светились душевной чистотой и нежностью.

В монастыре у Феодоры был собственный дом, состоящий из прихожей, столовой, гостиной, кухни, двух спален и комнаты для прислуги. Девушка ни в чем не нуждалась, хотя ее жизнь в монастыре нельзя было назвать роскошной.

Размеренный, тихий ход жизни прервался летом того года, когда ей исполнилось тринадцать. Случилось это в жаркий и душный летний полдень в 1351 году. Монахини и прислуга попрятались от жары, а она, скучая, бродила по двору монастыря. Внезапно подул легкий ветерок, принеся запах персиков. Феодоре очень захотелось этих плодов. Сад находился за монастырской стеной, а ворота монастыря в это время дня закрывали. Девушка решила перелезть через монастырскую стену, которая, к счастью, оказалась не слишком высокой. Перебравшись через стену, она вволю наелась сладких плодов. Пора было возвращаться назад, и она начала карабкаться на стену, но та оказалась старой, и Феодора, ухватившись за какой-то выступ, сорвалась вниз. К своему удивлению, упала она не на жесткую землю, а прямо в сильные руки смеющегося мужчины. Она зажмурила глаза, и когда открыла их, то увидела красивого молодого человека.

— Ты воришка или просто маленькая голодная монахиня? — спросил он.

— Не то и не другое, — ответила Феодора. — Пожалуйста, поставьте меня на землю.

— Не отпущу, пока как следует не рассмотрю твои прекрасные глазки. Странно, ты не турчанка. Кто ты?

Феодора не стала отвечать. Ее никогда не обнимал никакой мужчина, кроме отца. Немножко неудобно, но нельзя сказать, что неприятно.

— Уж не откусила ли ты свой прелестный язычок, милая? — спросил мужчина, не услышав ответа на свой вопрос.

Феодора покраснела: ей казалось, что незнакомец читает у нее в глазах все ее мысли.

— Я послушница в этом монастыре, — сказала она. — Пожалуйста, помогите мне перелезть через стену: если меня найдут здесь, мне здорово влетит.

Он подсадил ее, потом забрался на стену сам, спрыгнул вниз и протянул ей руки.

— Прыгай, синеглазка. — Он улыбнулся. Она прыгнула, а мужчина, поймав ее за талию, легко опустил на землю. Чувствуя теперь себя в безопасности, Феодора впервые осмелилась взглянуть в его черные, агатовые глаза.

— А что ты делала в саду? — спросил он, ничуть не смутившись.

— Я захотела персиков. Монастырские ворота были закрыты, и поэтому я полезла через стену.

— Скажи, а ты всегда получаешь то, что хочешь?

— Да, но запросы мои не так уж велики. Он улыбнулся и протянул ей руку:

— Мое имя Мурад, а твое?

— Феодора.

— Это слишком сложно. Я буду звать тебя просто Адора, ладно?

Внезапно он наклонился и поцеловал ее. От неожиданности Феодора потеряла дар речи.

— Как вы смеете? — вырвалось у нее после минутного замешательства. — Я — честная замужняя женщина!

Произнеся эти слова, Феодора смутилась, будто сказала невесть какую чудовищную глупость.

— Могу поспорить, что это первый поцелуй в твоей жизни, — заявил Мурад совершенно спокойным голосом.

Феодора почувствовала, что ее щеки покрываются румянцем. Она повернулась и хотела убежать, но не сделала этого, сама не понимая почему.

— Могу поспорить, — продолжал Мурад, — что ты замужем за стариком. Молодой мужчина никогда не позволил бы тебе жить в монастыре.

— Я не видела своего мужа уже несколько лет, — тихо сказала Феодора. — Но он хороший человек, потому прошу тебя никогда не говорить на эту тему. Лучше уходи. Я чувствую, что, если ты останешься, из этого не выйдет ничего хорошего.

Мурад не сдвинулся с места.

— Завтра ночью, — сказал он, — начинается неделя полнолуния. Буду ждать тебя у стены, в том месте, где мы с тобой встретились.

— Конечно же, я не приду!

— Ты боишься меня, Адора?

— Нет!

— Тогда докажи мне это и приходи. Он обнял ее и пылко поцеловал в нежные губы. Сначала она сопротивлялась, но в конце концов поняла, что ей совершенно этого не хочется. Однако, как только Мурад выпустил ее из объятий, она повернулась и побежала от него в сторону дома.

— До завтра, Адора, — донеслось до нее. Вбежав в дом, она упала на постель; ей надо было успокоиться и обдумать все происшедшее. Противоречивые чувства переполняли ее: она не знала, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть столь волнующими. Ей было приятно, когда Мурад целовал ее, но одновременно и страшно. Перед ней словно открылся какой-то новый мир, непохожий на тот, что она видела в монастырских стенах. Невольно ей вспоминался Мурад: его черные глаза, его улыбка, сильные руки и мягкие, нежные губы.