Он редко бывал в Бурсе и больше времени проводил в Галиополе. Феодора рассмеялась, вспомнив, как ловко провел ее отца под Галиополем султан Орхан. Это случилось уже после рождения Халила и выплаты Иоанном обещанного золота. Принц Сулейман и принц Мурад по приказанию отца заняли с войсками крепости на Цумпе, который, в свою очередь, находился на большом Галиопольском полуострове. Однажды ночью внезапным броском турецкие войска захватили большой византийский город Галиополь. Сделал это Орхан не потому, что вероломно решил нарушить свое соглашение с византийским императором, а потому, что узнал о продвижении войск под началом Иоанна Кантакузина к турецкой границе. Султан просто упреждал удар вражеских сил.

Когда отец Феодоры узнал о происшедшем, было уже поздно. Ему пришлось выплатить Орхану десять тысяч золотых, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение турецких войск. Правда, к Византии обратно отошли все укрепления на Цумпе, но с Галиополем пришлось расстаться навсегда. Эта неудача и послужила поводом низложения Иоанна Кантакузина.

После свержения отца Феодора испугалась за судьбу сына и свою собственную, потому что теперь ее присутствие на турецкой земле никакой выгоды султану не давало. Тогда ей очень помог Сулейман, который сейчас, может быть, желает смерти ее сыну.

Вскоре после этих размышлений Феодоры Сулейман пришел извиниться, что подарил ее сыну лошадь, которая едва не стала причиной большой трагедии.

Феодора выслушала извинения, но, вспомнив недавний разговор с Али Яхиа, решила поговорить с принцем откровенно:

— Принц, Али Яхиа сказал мне, что после смерти султана мой сын будет представлять для тебя угрозу. Сулейман немного помедлил, потом сказал:

— Это правда, принцесса. Но если он откажется от претензий на престол, то ему ничего не грозит. Я очень полюбил своего младшего брата, и мне будет жаль, если мы станем врагами. Есть еще один выход — вам нужно уехать из страны и вернуться только после окончания борьбы.

— Я хочу вернуться в Константинополь, Сулейман, и вернуться вместе с сыном. Он, правда, об этом еще не знает, но я хочу уехать отсюда как можно быстрее.

— Опомнись! Вы не должны делать этого. Там вас не ждет ничего хорошего. Ты — жена султана Турции, Адора, и тебе не пристало ехать в город, где тебе не дадут даже приличное для твоего сана жилье. Твоя сестра ненавидит тебя и будет только рада, когда ты сама попадешь к ней в руки. Она не посмеет тебя убить, но подвергнет унижениям.

Казалось, Сулейман был не на шутку обеспокоен словами Феодоры; она даже не предполагала, что его может так волновать ее судьба.

— Ну а куда же мне прикажете ехать, не в твой же дворец? — иронически воскликнула Феодора.

— Я найду для вас хорошее жилье, не хуже, чем мой дворец! Забудь то, что я сказал только что! Ни тебе, ни твоему сыну ничего не угрожает, клянусь в этом! Вам не надо никуда уезжать.

Феодора была озадачена такой пылкостью всегда очень расчетливого молодого человека. Она посмотрела ему в глаза и сразу все поняла. В них была страсть. Принц Сулейман, еще несколько секунд назад хладнокровно рассуждавший о том, как ей поступать, чтобы ему не надо было убивать ее сына, оказывается, влюблен и желает ее. Наверное, то, что Феодора впервые разговаривала с ним откровенно, заставило его сбросить маску верного своему отцу сына и примерного мусульманина.

— Ты очень добр, принц Сулейман, — сказала Феодора, не показав, что она все поняла. — Но, чтобы не подвергать жизнь моего сына опасности, я все-таки предпочту уехать.

Этими словами она давала понять, что разговор окончен. Принц учтиво поклонился и оставил ее одну. Она была довольна удачной беседой; ее сыну больше ничто не угрожало, ведь Сулейман теперь знал, что она увезет Халила из страны. Но его внезапно вспыхнувшая страсть насторожила ее. Неизвестно еще, чем она обернется. Феодора сама не заметила, как начала рассуждать вслух:

— Странно, почему я никогда не замечала в нем таких чувств? Он относился ко мне как к сестре, а тут такая пылкость, такая страсть. Чем же я его так покорила?

— Посмотрите в зеркало, госпожа, — раздался голос Ирины из-за портьеры.

Через секунду она уже склонилась перед Феодорой в ожидании приказаний.

— Ты была здесь и все слышала?

— Нет, моя госпожа, только окончание вашего разговора. Я зашла, когда принц Сулейман уже уходил, а потом не решилась отвлечь вас от раздумий.

Феодора рассмеялась:

— Дай мне зеркало, ты, неисправимая старая пролаза. Ирина принесла ей маленькое, зеркало, и Феодора начала придирчиво разглядывать свое прекрасное лицо, но не так, как она это делала всегда, а как посторонний наблюдатель. Из зеркала на нее смотрела очаровательная молодая женщина с золотистыми, пышными волосами, красиво обрамляющими лицо, чувственное и нежное, с изящным заостренным носиком, искрящимися аметистовыми глазами, в которых, казалось, можно было утонуть, и нежнейшими алыми губами, как будто созданными для того, чтобы их целовали, и вдобавок ко всему белоснежная кожа, гладкая как шелк.

Вдоволь налюбовавшись, Феодора бросила зеркало на диван, а сама подошла к другому, большому венецианскому зеркалу в золотой раме и стала разглядывать себя. Перед ней стояла высокая женщина, гибкая, как молодая ива, с тонкой талией и высокой грудью.

— Это действительно я? — спросила она себя. — Да, это я. У меня хорошая фигура. Феодора рассмеялась:

— Надо же, а ведь к этому телу уже столько лет не прикасался ни один мужчина.

Она снова взглянула в зеркало.

— Я прекрасна, — громко заключила она.

— Да, моя госпожа, — подтвердила Ирина последние слова хозяйки. — Теперь вы видите, почему принц Сулейман смотрел на вас с такой страстью. Извините, но что, если, когда вы станете вдовой, вам выйти за него замуж? Тогда вы обеспечите будущее свое и сына, к тому же опять станете женой султана.

В глазах Феодоры вспыхнул гнев, и, если бы перед ней стояла не Ирина, а другая служанка, Феодора приказала бы выпороть ее, но на Ирину у нее не поднималась рука.

— Я не хочу быть его женой, — ответила она, подавив внезапную вспышку гнева, — у него и так уже четыре жены, а больше ему иметь запрещено. Наложницей же я не буду даже у того, кого полюблю.

— Ой, да что ему стоит развестись с одной из жен! Они же обыкновенные рабыни, а вы — византийская принцесса. Я же вижу, госпожа, чего вам не хватает: вам не хватает любви. А если вы последуете моему совету, у вас ее будет в достатке.

Ирина могла бы говорить еще долго, но Феодора прервала зарвавшуюся рабыню.

— Хватит! — закричала она. — Замолчи, а то я тебя ударю!

Ирина быстро ретировалась из комнаты, хотя и не поняла, чем так сильно прогневала госпожу.

Едва за ней закрылась дверь, как к Феодоре вбежал сын.

— Мама, смотри, я опять хожу без костылей! — крикнул он, едва переступив порог, и неловко побежал к матери. Он сильно хромал на правую ногу.

— Я очень горжусь тобой, сынок, — ласково сказала Феодора и поцеловала мальчика. — Скажи мне, Халил, — спросила она уже серьезно, — тебе не надоело здесь, в этом городе?

— Немного, — ответил он, вопросительно посмотрев на мать, не понимая, к чему она заговорила об этом.

— Ты не хочешь поплавать по морю?

— А куда, мама?

— В Фессалию. Я думаю, путешествие пойдет тебе на пользу, говорят, что тамошний климат имеет целебные свойства.

— Ты поедешь со мной?

— Не знаю. Если только разрешит твой отец, — ответила она, про себя удивившись, что совершенно забыла, что султан еще жив.

Халил схватил мать за руку.

— Можно я поиграю во дворе? — спросил он. Феодора хотела отпустить его, но потом решила прямо сейчас пойти с ним к Орхану. Она взяла мальчика за руку и повела его по узким дворцовым коридорам к апартаментам своего мужа.

— Доложи его величеству, что пришли его жена — принцесса Феодора и его сын — принц Халил и хотят поговорить с ним, — сказала она стражнику, стоящему перед дверью в спальню султана.

Через некоторое время стражник вернулся и впустил их в спальню. Первое, что они увидели, — это сидящая на ковре полуобнаженная девушка, последняя фаворитка султана. Даже на смертном ложе Орхан оставался верен себе. Когда Феодора с сыном проходили мимо девушки, Халил изловчился и пнул ее ногой.

— Чего ты здесь расселась, — прошипел он, — не видишь, что мама пришла?

Феодора одернула сына, но Орхан только рассмеялся:

— Ты родила мне настоящего воина, Феодора. Хотя, конечно, воевать с женщинами — не лучшее начало. Запомни это, Халил. А ты, — обратился он к девушке, — оставь нас.

Девушка ушла, и они остались втроем.

— Сядь ко мне поближе, сынок, — попросил Орхан.

Халил залез прямо на кровать, в которой лежал его отец, а Феодора опустилась на невысокий табурет. Орхан смотрел на нее, выжидая, что она скажет.

— Я пришла к тебе, мой господин, чтобы ты разрешил мне уехать в Фессалию и забрать с собой сына. Ему после травмы нужен свежий воздух, и я решила отвезти его туда.

Орхан нахмурился:

— А зачем тебе ехать вместе с ним?

— Халил еще маленький мальчик, ему будет тяжело без меня, к тому же сейчас за ним нужен глаз да глаз, а кто лучше родной матери присмотрит за ним. Я знаю, что нужна тебе здесь, но ты без меня можешь обходиться, а он нет. Нельзя же здоровье Халила поручить рабам.

Султан внимательно смотрел на Феодору, будто пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Ты хочешь увезти его в Константинополь? — внезапно спросил он.

— Нет!

Орхан еще раз внимательно посмотрел на свою жену. Она попыталась придать лицу спокойное выражение, но ничего не получилось; ей казалось, что Орхан видит ее насквозь.

— Ты очень раздражена и испугана, моя дорогая. Скажи мне, что случилось?

— Я опять писала своей сестре с просьбой на время пустить меня с Халилом в Константинополь, и она отказала мне.

— Она высокомерная и тупая самка!