Юлия Комольцева - Абонент недоступен

Карьерист чертов!

Да, она в курсе, что для мужчин главное – дело. А любовь на втором месте. Или на третьем, после друзей?

Причем тут любовь, поинтересовался ехидный голосок внутри нее. Ты же недавно радовалась, что любовью и не пахнет?! Все тихо, спокойно, разумно, красиво. А как дошло до первой трудности, так и лапки свесила.

Она подскочила и, не глядя на время, всхлипывая, стала набирать смс для него. Мол, я была дурой, поезжай спокойно, буду ждать, это все ерунда, мелочи жизни.

Стерла. Начала снова. Мол, извини за истерику, упреки, я сорвалась, хотя не имею на этого никакого права, я же не твоя невеста, у нас все легко и просто, пусть так и остается…

Стерла.

Роман получается, а не сообщение!

Набрала номер и долго ждала ответа, кусая губы и принимаясь использовать подушку в качестве боксерской груши. В трубке гудело и гудело. Хоть бы он себе мелодию какую поставил! Все забывал, все не до этого. Растяпа, в общем! Такой несовременный, жуть! Телефон грамотный, стрижка отпадная, манеры королевские, а сам ужасный недотепа по жизни.

И зачем она с ним связалась? Даже на звонки не отвечает! Обиделся, что ли?

– Руслана? Что случилось? – Наконец, услышала она его голос.

– Ничего! Я уже не могу тебе позвонить просто так?

– Просто так в три часа ночи?! Тебе не спится?

Представь себе, рявкнула она и отключилась. Ну, идиотка! Кретино остолопо! Позвонила, чтобы тут же нажать отбой. Больной, проснитесь, примите снотворное!

Он перезванивал минут десять, прежде чем она ответила.

– Что тебе надо?

– Хочешь, я приеду?

– В три часа ночи? – Ехидно спросила Ланка.

– Да хоть в пять!

– Правильно! Что время-то терять, когда всего неделька осталась! Пользуйся, пока я под боком, да?

Теперь отключился он. Что и требовалось доказать. Она ему не нужна, и никогда не была нужна. Просто их прибило друг к другу взрывной волной прежних чувств. Как подумала! Не статьи ей надо писать, а любовные саги.

Правильно сделала, что осталась сегодня дома, надо побыть одной, хоть каплю гордости сохранить. Что она, действительно, как марионетка? Пока он спокоен и ласков, и ей хорошо, а теперь в равнодушие ткнул, как кутенка в прорубь, и она захлебнулась послушно. Нужно лапками бить, всплывать и снова самой, одной, зато целой, невредимой!

Ворочалась, ворочалась, вздыхала тяжело. И чего так накрутила, спрашивается? Ведь все придумала от начала до конца, а на самом деле все не так, как в действительности. Сама не понимает, о чем думает, что чувствует, запуталась.

Перезвонила все-таки. Она же разумный человек. Расставаться надо цивилизованно. Ну да, в четыре часа утра!

– Дим, ты спишь?

– Уже нет.

– Не злись!

– Не буду. За рулем злится вредно. Для пешеходов.

– Ты шутишь? В смысле, про руль – это шутка?

– Ланка, выходи давай, я уже близко. Сможешь потихоньку проскочить?

– Огородными тропами? – Уточнила она, улыбаясь воспоминаниям.

– Ага, по-партизански.

Апрельская ночь, нетеплая еще, но ясная и безветренная, накрыла их, словно наседка крылом. Стоя у машины, они целовались так, словно уже было долгое расставание. Птенцами, выпавшими из гнезда, колотились сердца. Пищали от страха. Не слышали, не видели, как подошло утро. Безумная надежда, что время остановиться, погасла вместе со звездами, и солнце безжалостно открыло новый день. Приближая их к разлуке.

– Деточка, тебя к телефону!

Пожалуйста, радость номер один. Она – деточка! Ей восемнадцать давным-давно, а она все «деточка»! Дедушка такой милый, вот если бы он еще не отвлекал ее посреди рабочего дня, вообще блеск. Почему невозможно все и сразу?

– Пусть звонят на мобильный.

– Так он у тебя отключен, наверняка, – вступила бабушка, – ты же сама говорила, что отключаешь, чтобы тебе не мешали.

Извольте, радость номер два – она работает! А родные-то, родные: знают об этом, гордятся вот, понимают, зачем она отключает телефон!

Язва ты все-таки, сказал бы Дима.

– Я так соскучился, – сказал он в телефон на самом деле.

– Мне прям один абзац остался!

– Завязывай и выходи, все равно в праздники никто не работает, даже твоя газетенка!

– Сам ты газетенка! У нас тираж знаешь какой!

Он рассмеялся:

– Да ты и сама не знаешь.

Радость номер три, с глупой улыбкой резюмировала она. Он приехал. Он звонит ей. Он смеется.

Через полчаса Ланка, стиснутая в объятьях, сбилась со счета. Все не так. Радостей полным-полно, и без порядковых номеров. Это высшая математика, поняла она, и возгордилась в душе. Вывод для гуманитария сногсшибательный.

– О чем ты думаешь? – чуть насмешливо спросил Дима.

Ее важный, сосредоточенный вид забавлял невероятно.

– О тебе.

– И что ты обо мне думаешь?

– Только хорошее!

Он улыбался все шире.

– А чем докажешь?

– А куда мы едем? – Вдруг поинтересовалась она, осматриваясь.

– У меня для тебя новогодний сюрприз. Я снял квартиру.

– В каком плане?

– Тебя планировка интересует?

– Дим, я серьезно!

– Ты такая смешная, когда серьезная!

Она приняла надменный вид и спросила, понял ли он сам, что сказал. Дима заворожено кивнул, наблюдая, как она сдувает невидимую прядь со лба. Волосы отросли, и теперь ее лицо казалось словно в облаке.

– Я снял квартиру для нас, – сообщил он, не отрывая взгляда от Ланки, – надолго.

Она приоткрыла рот.

– Мы будем там жить? Мы с тобой?

– Для начала мы там встретим Новый год. А то с тебя станется опять рвануть в какую-нибудь глушь, упасть в сугроб, и…

– В сугроб упал ты! Вернее, твоя машина!

– Это я так остановился. Хотел проверить, умеешь ли ты целоваться, или мне показалось!

– Проверил?

– Еще не на сто процентов!

Он глядел на нее и не мог наглядеться. Будто весь этот год они не встречались каждый день, не целовались до умопомрачения, не обнимались до хруста в ребрах, не плавились от нежности, конца и края которой не было…

– Дим, а как ты думаешь, вот ты бы уехал тогда, и что?

– Чего ты вдруг вспомнила?

– А не вдруг… – Руслана отвернулась, закусила губы, но не смогла сдержать признание, – знаешь, как я боюсь все время!

– Чего, глупая?

Что все кончится, сформулировала она мысленно. Произнести это вслух было еще страшней. Вот почему не бывает все и сразу? Чтобы и любовь, и счастье, и не бояться потерять это?! Хотя, если не бояться, то, наверное, это и не любовь, и не счастье.

Разумом постичь это было нереально. Страх был в глубине души, но ведь кроме него было еще что-то, иначе и его бы не было. Это как змея, кусающая свой хвост. Лихо закрученный узел.

С философией у нее всегда было туго.

Лучше уж радоваться жизни без всяких рассуждений.

– Смотри, снег пошел! Дим!

– Вижу.

– Что ты врешь, ты на меня пялишься!

Ну и пялится. Имеет полное право!

– Дима!

– Что? – Он невинно похлопал ресницами.

– Смотри на дорогу!