NeTa - А ты не такой?

– Успокойся ты, я пошутил. Мне все равно противопоказаны физические нагрузки. Просто ты дразнила, а я тебя – в ответ.

Яна кивнула и выдохнула. Мартин усмехнулся про себя: «Ну-ну, посмотрим, как ты устоишь против своего же любопытства».

Дома, как ни в чем не бывало, он поужинал, принял душ и лег в постель. Яна все еще воевала с котом, который, наевшись, теперь хотел играть. «Играть» – это только в его понимании, а на деле – кусать за ноги, прыгать на спину, сбрасывать полотенца и все мелкие предметы на пол.

– Все! Ты меня замотал, маленький разбойник. Вот твоя игрушка, иди в свой дворец.

Коготки котенка процокали по полу, и все стихло. Мартин слышал, как зашумела вода в ванной. Он выключил свет и устроился поудобнее.

Янка вышла через некоторое время и на цыпочках пробралась в спальню. Мартин видел в темноте, что на ней только беленькая маечка надета, чуть длиннее бедер. Он наблюдал, как она осторожно укладывается рядом с ним.

Затаилась. Он тоже лежал, не двигаясь, и ровно дыша, хотя внутри бушевал огонь.

Хватило минуты, и рука Яны поползла по его бедру вверх, разгоняя веер мурашек по всему телу. На животе она нарисовала какие-то неведомые знаки и прошлась по груди, цепляя соски.

Мартин резко вдохнул воздух и замер на миг, ощутив движение ее руки вниз…

– Яна, не спится тебе? – шепотом спросил он.

– Нет, не спится. Я соскучилась! Ты лежи, не шевелись. Я сама… Руки за голову убери, если сможешь.

– Одну смогу, вторую – только в сторону. Пойдет?

– Угу.

Ее губы дотронулись до уголка его рта, она чуть лизнула, а потом прикусила его пухлую нижнюю губу.

– Как я люблю тебя целовать! – прошептала она. – Молчи, не отвечай. Только слушай…

Она привстала на локте, разглядывая сквозь сумерки его лицо. Провела пальцами по контуру, коснулась бровей, скул, подбородка.

– Ты самый красивый… мой…

Наклонилась и поцеловала ямочку на подбородке, потом шею, грудь, живот… Дорожка поцелуев явно бежала все ниже.

Мартин почувствовал ее руку на своем колене, потом легкое прикосновение чуть выше… и выше.

Одновременно рука и язык Яны коснулись его члена. Стон вместе с выдохом стали песней для ее ушей, и она осмелела. Проводя сжатой ладонью вверх вниз по всей длине, одновременно исследуя губами, она сама начала часто дышать, чувствовала, как возбуждается все тело сразу.

Мартину очень хотелось положить ей руку на затылок, но он сдерживал себя, понимая, что для нее это будет давлением. А сейчас она делала то, что хотела, без указаний и подсказок. И он наслаждался все возрастающим напором ее ласк, пусть неумелых, но оттого еще более жгучих и желанных.

Ее язык и губы, сменяя друг друга, наслаждались его мощью и готовностью.

– Яна, хватит, я не сдержусь, – прошептал Мартин сквозь стон.

Его рука все-таки легла ей на затылок, просто гладя и лаская, переходя на шею и подбородок. Он слегка приподнял его, отрывая Янку от себя.

– Ян, иди ко мне, садись…

Она послушно оседлала его, и двойной стон-крик прошелестел по комнате, взлетая к потолку.

Их движения навстречу друг другу были сильными, словно они хотели переплестись так, чтобы невозможно было их разорвать. Яна упиралась руками в его грудь, слегка сжимая пальцы, а Мартин крепко держал ее за бедра, буквально нанизывая на себя. Каждый толчок – все глубже, стоны – все чаще, дыхания не хватает.

Вдруг Мартин перевернул Янку под себя. Он встал на колени, подтянув ближе и положив ее ноги себе на грудь.

– Готова?

Она кивнула, сама не зная, с чем соглашается.

В таком положении ощущения стали совсем другими. Янка после первого же проникновения вцепилась руками в простыню и вскрикнула от огня, полыхнувшего внутри. А Мартин только-только превращался в Орку…

Его мощное жилистое тело бойца двигалось, как отлаженный механизм. Он смотрел в темноте на Яну и видел свою женщину, которую он должен заклеймить собой – глубоко, жестко, обжигающе. Чтобы до его последнего вздоха она была только его. И никто другой не смел даже во снах ей являться.

Тело стало словно каменным, как на ринге, когда терялись все ощущения, кроме желания достичь главной цели.

Мартин не очень часто, но глубоко и резко насаживал на себя Янку. Ее дыхание стало одним сплошным стоном. Так, почти грубо, он еще никогда себя не вел. Но ей было запредельно хорошо! Тело дрожало, как натянутая струна. Хотелось уже получить удовольствие!

Вдруг все прекратилось, и она протестующе замычала.

– Не возмущайся, сейчас продолжим.

Янка с трудом различала его тело в темноте, разметавшиеся волосы, тяжелый взгляд, раздувающиеся ноздри…

– Встань на край кровати спиной ко мне, на колени и руки, – последовал приказ. – Колени шире.

Она часто дышала, тело требовало разрядки, губы пересохли, но она не говорила ни слова, ожидая продолжения. Мартин встал сзади, между ее ног, взял за ягодицы, вдавливая пальцы в плоть и, сдерживая рычание, начал медленное движение внутрь любимой женщины. До самого упора, когда она уже и дышать не могла. Он замер, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. Потом чуть отодвинулся и снова резко вперед. Янка стонала, закусив губу. Но потом не выдержала:

– Да! Еще сильнее!

Мартину не надо было ни повторять, ни указывать. Прихватив ее за волосы на затылке, он потянул на себя, заставляя прогнуться в спине, одновременно вбиваясь еще сильнее. Стоны, громкое дыхание – все это еще больше срывало последние тормоза.

Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Впервые он так вел себя с Яной. И ей это нравилось. Мартин знал, что он совпадут полностью, во всем. С того момента, как его губы коснулись ее, он принадлежал ей, а она ему.

– Мартиин, я сейчас…

И он снова остановился. Янка чуть не взвыла!

– Тихо-тихо! Хочу видеть тебя, твои глаза. И только так! – сказал Мартин, снова укладывая ее на спину, на край кровати.

Он встал на колени, разведя ей ноги, подтянул к себе и вошел сразу, теряя остатки дыхания.

Мартин понимал, что еще минута, и все закончится, а так хотелось продолжать и продолжать!

Темп все нарастал. Янка закинула руки за голову в поисках опоры, но там ничего не было. Тогда она просто развела руки в стороны, как птица для полета, закрыла глаза и ждала. Того самого полета.

– Открой глаза, Яна. Смотри на меня, – прерывающимся голосом приказал Мартин.

Она посмотрела на него, вздохнула и… – оба вспыхнули одновременно. Как будто два сердца выскочили из тел и мгновенно спаялись вместе. А импульсы, содрогания, стоны продолжались и неслись в вечность, навсегда сплетая судьбы Мартина и Яны…

Спустя некоторое время она, уставшая и счастливая, засыпала на его груди, а он ласково перебирал ее короткие, всегда торчащие волосы. Яна закинула на него ногу, обняла и прошептала сквозь сон:

– Хочу дочку, – голос становился все тише, дыхание ровнее и глубже, – чтоб на тебя похожа… и сына…

Яна крепко спала. А Мартин смотрел в потолок. В темноте его глаза казались огромными черными безднами, в которых утонул бы свет.

– Люблю тебя, Янка. Прости меня, – тихо сказал он, целуя ее в висок.

На другом конце города так же сладко спала Марина в объятиях Ильи. А он просто лежал, без сна: подобно Мартину он нежно прижимал к себе любимую женщину и вспоминал сегодняшний вечер и их разговор после ужина…

Марина заехала за ним после восьми вечера. По дороге купили продуктов в магазине, причем Илья даже слышать не хотел о том, чтобы она расплачивалась. А ей понравилось ходить с ним по рядам: он ничего не брал просто так, обязательно проверял срок годности, изготовителя, состав и прочие характеристики. Марина никогда так не делала, поэтому даже поход в магазин стал для нее открытием чего-то нового в Илье. А вот его совершенно не удивило ее отношение к продуктам.

Загрузив багажник они, наконец, поехали домой. Марине было тревожно. Как объяснить ему, почему она сказала те слова, если сама не знает. Но отступать некуда – поговорить все равно надо.

А Илья тоже волновался, по другой причине: как Марина восприняла его бегство? Думает ли она, что это было трусостью, или его позицией в отношении рождения детей? Вопросы и ему не давали покоя.

Во дворе их встретила веселая Динка. Она радовалась хозяевам, прыгала вокруг Илья, толкала его носом – просила, чтобы он потрепал ее за уши. Он присел перед ней на корточки и погладил собаку рукой так, как ей нравилось. Марина стояла около машины и терпеливо ждала, когда закончится «сцена дружеской любви».

– Не ревнуй, – со смехом сказал Илья. – Это у нас ритуал такой: Дина докладывает про свое дежурство, а я выражаю ей нашу благодарность.

Маринка цокнула языком и закатила глаза.

Через минутку Илья выпрямился, подошел к багажнику и вынул оттуда пакеты.

– Пошли, торопыжка, – ласково поддразнивал он Марину.

Она фыркнула и пошла к дому, а Илья подмигнул Дине, которая смотрела на него, высунув язык, в своей обычной улыбчивой манере.

Они быстро приготовили ужин, поели, перекидываясь незначительными фразами. Потом Илья заварил чай и отнес его в комнату с камином. Начало апреля не радовало теплом, приходилось еще пользоваться и дополнительным.

Чай на столике, плед в кресле-качалке, маленький пуфик для ноги перед креслом – для Марины все готово. Она с благодарностью села и взяла в руки чашку с горячим чаем. Илья сел на диван и первым начал разговор.

– Марина, ты меня извини, я вчера повел себя странно, мягко говоря. Не могу сказать, что испугался. Нет. Это, скорее, призраки прошлого вцепились в горло и дали по мозгам. Я тебе рассказывал, не хочу повторяться. Просто скажу, что страх быть использованным настолько въелся в меня, что он первым и среагировал на твои слова. Я, в общем-то, всегда был вспыльчивым, сколько себя помню. Сначала слова вылетают, или действия наступают, и только потом осознание того, что сляпал что-то не то. Я не психолог, не берусь судить, почему ты так сказала тогда. Наверное, бывает такое у людей. Сам про все забываю, когда с тобой – башню напрочь срывает. Если меня в такой момент спросить что-нибудь, я не знаю, на каком языке отвечу. Но я не ожидал такого откровения, не был к нему готов. Потом покатался, посидел на свежем воздухе, с вороном поговорил…