Она остановилась, вздохнула и повернулась к Михаилу.


Яна не хотела даже здороваться с ним. Нет, язык не поворачивался.

– Что тебе надо? – с расстановкой задала она вопрос, чувствуя, как в ней поднимается что-то мерзкое, жаждущее врезать Мишке по его сытой мор.. физиономии.

– Я хочу поговорить.

– Да нам не о чем говорить!

Яна вдруг заметила довольный блеск в его глазах. «Ах, вот оно что! Нравятся мои эмоции? Неважно, какие? Но если я злюсь, значит, он вызывает у меня эмоции!» И она успокоилась моментально – кто он такой, чтобы тратить на него свои нервные клетки? Трус и слюнтяй.

– Уйди из моей жизни, – твердо сказала Яна.

– Нет.

Она смотрела на него с сомнением в его адекватности. Если раньше он жил в памяти, как что-то невыносимо печальное, то своим возвращением и поведением он почти довел ее до ненависти. До презрения точно.

– Шел бы ты, Миша, … к маме под юбку и не высовывался оттуда.

Янка прямо почувствовала, как иголки не ежа, а дикобраза разрывают ей кожу и лезут на свет божий. И их разбудил вот этот самый человек, стоящий перед ней. На улице резко потемнело, поднялся ветер, и низкие темные тучи заволокли небо, грозясь пролиться дождем. Или погода и была такой, а Яна просто ничего не видела, купаясь в своем счастливом состоянии.

– Сейчас вольет, – не обращая внимания на ее слова, сказал Михаил. – Поехали, посидим в каком-нибудь кафе. Договоримся обо всем.

– Ты в себе? Я никуда с тобой не поеду, не пойду и разговаривать не буду.

– Да пойми ты, наконец! Мне нужна только ты! Я хочу твоей любви, хочу все вернуть. Хочешь, я разведусь, сюда перееду, а хочешь – буду приезжать к тебе на выходные и праздники. Давай вместе все вернем, у нас будут дети!

Если в начале его речи, Янка оторопела и смотрела на него во все глаза, то слова о детях показались кощунством. Она замотала головой, схватила себя за отворот пальто, пытаясь освободить шею, словно задыхалась. Наконец, она взяла себя в руки.

Первые капли дождя, холодного, серого, тяжелого… Вместо солнца в душе слякоть и грязь…


– Не смей… никогда касаться детей. У тебя есть дочь, воспитывай ее. А про меня… нет, просто уйди. Человек ты или нелюдь??? Отстань от меня!

– Нет!

В груди у Яны образовалась огромная дыра, прорванная его мерзостью, липкостью, самовлюбленностью.

Янка посмотрела в сторону. Ей не хватало воздуха, слезы жгли глаза, но она не давала им пролиться. Боковым зрением заметила шикарный «Мерс», остановившийся у лестницы в их здание. Из него вышел кто-то знакомый и направился внутрь.


– Яна…

– Замолкни. Говорю последний раз. Дальше – как хочешь. Я никогда с тобой не буду. Никогда. Тебе нужно со мной переспать? Отвечаю – только с мертвой. Все ясно? До живой ты не дотронешься. У меня есть любимый человек и даже просто стоять рядом с тобой – осквернять воздух, которым он дышит.

– Да сколько можно! Что ты ломаешься? Цену набиваешь? Нет у тебя никого! И любишь ты только меня! А если продолжишь нести эту хрень, я всем расскажу, как ты хотела меня на себе женить, прописку московскую, придумав эту историю про ребенка, потом, типа, сделала аборт и…

Яна из последних сил замахнулась, чтобы влепить ему пощечину – да так, чтобы голова мотнулась, и зубы клацнули… но не смогла. Не захотела даже касаться его.

– Пачкаться о тебя нет желания, – с горечью прошептала она. – Я тебе только что сказала, не смей касаться детей! Ты моральный урод. Хоть на весь мир кричи – иди, опозорь себя до конца. Мне все равно.

Из здания вышел … Марат и бегом спустился по ступенькам, направляясь к ним.

– Яна, привет. Что случилось?

Да… Марат – это не Мартин. У него эмоции зашкаливали, и он не пытался их скрыть. Он понял, что Янка взвинчена до предела общением с незнакомцем. А за нее он мог просто уничтожить.

– Ничего, Марат, мы закончили, – и, обращаясь к Михаилу, добавила, – или ты все же хочешь рискнуть здоровьем?

– Это твой очередной ё***ь? – с косой ухмылкой спросил он. – Никак не определишься, кто лучше трахает?

Его оскорбления напомнили о том, что он говорил девять лет назад, когда отказывался от отцовства. Снова в груди что-то взорвалось, выбивая последний воздух. Никак не могла вдохнуть… Посмотрела сквозь слезы на Марата – ей было стыдно перед ним за это представление.

И тут Яна поняла, что Армагеддон близок…

Она видела своего Мартина – на ринге, в небольшой уличной схватке, но он всегда был спокоен и сдержан, даже безразличен к происходящему.

Марат же напоминал взбесившегося демона…

Он молниеносно схватил Михаила за отвороты пальто и дернул на себя:

– Что ты сказал?

Мишка испугался. Сейчас он точно испугался. Он скосил глаза в сторону Яны.

– Прости меня. Вырвалось. Я не то хотел… Прости. Я уеду. Обещаю – уеду.

– С*ка! Если ты еще раз подойдешь к девушке моего брата, я тебя убью. Понял, падаль? Убью.

Марат резко оттолкнул его от себя, Михаил не удержался на ногах и грохнулся в вечно не просыхающую лужу. Апофеозом всему стал ливень…

Яна стояла, не шевелясь – она испугалась. За Марата. Не хватало еще, чтобы из-за нее он пострадал.

А он наклонился к сидящему на земле Мишке и процедил сквозь зубы:


– Вали отсюда. У нас здесь свои порядки. Я предупредил.

Он выпрямился и протянул Яне руку.

– Пошли, домой тебя отвезу, до клуба успею.

Она, как под гипнозом, протянула ему руку и почувствовала, как его большая горячая ладонь накрыла ее «ледышку». Он спокойно повел ее к своему «Мерсу», помог сесть и, обходя машину, глянул на поверженного врага. Тот стоял под дождем, кутаясь в воротник. Он был раздавлен, стерт.


Марат сел в машину, завел и лихо развернулся. Он не стал пижонить и обдавать грязной водой униженного мужика. Проехал мимо, искоса поглядывая на бледную Яну. Время от времени она как-то судорожно передергивалась, будто хотела стряхнуть с себя нечто невидимое.

– Ты в порядке? – спросил Марат.

– Нет, наверное. Но это пройдет. Я почти успокоилась. А что ты здесь делал?

– Надо было документы передать кое-кому. Думал, Мартин это сделает, но … не застал его. Пришлось самому ехать. Как оказалось, не зря… Говори, куда ехать, – он знал ее адрес, проследив за ними в прошлые выходные, но для виду надо спросить. – Или в клуб со мной поедешь?

– Нет! Только не туда. И спасибо тебе, Марат. Ты выручил меня.

Она тихо назвала адрес и отвернулась, глядя на мокрые улицы.

– Не за что. Обращайся, если что.

Молча доехали до ее двора. Яна заметила мелькнувшую в окне тетю Веру. И кажется с телефоном. Неужели в фотокорреспонденты подалась?

В это время Марат протянул руку ладонью вверх. Яна помедлила некоторое время, но подала левую руку. Марат слегка пожал ее, улыбнулся и сказал:

– Я совсем не страшный, поверь. Извини, если напугал…

– Угу. Спасибо, что помог и подвез. Я пойду. Пока.

– Пока, Яна.

Она сама открыла дверь, вышла из машины и легко побежала к подъезду, не обращая внимания на сильный дождь. Марат смотрел ей вслед и думал: «Только бы не упала! Как она скачет на этих ходулях?» А сердце ныло и сжималось, надрывно проталкивая кровь. Ком, вставший в горле, никак не сглатывался.

Он опустил голову на руки, сжимавшие руль. Из груди рвался не то рев, не то вой, не то рыдание, но Марат не издал ни звука, превозмогая эту режущую боль.

Видеть ее так близко! Держать за руку, разговаривать, дышать одним воздухом!.. И понимать, что это – единственное, что он может себе позволить. Ни на йоту больше.

Потом поднял голову и посмотрел на окна ее подъезда: как раз на восьмом этаже загорелся свет, и было видно, как силуэт Яны быстро мечется, скорее всего, по кухне. Он узнал ее даже на таком расстоянии. В салоне автомобиля до сих пор витал ее аромат, напоминавший какие-то летние цветы. Понимая, что еще и из-за этого ему тяжело, Марат открыл окна, несмотря на дождь, завел машину и выехал со двора.

Тетя Вера рассматривала фотографии, сделанные телефоном. Не очень четко видно, все-таки дождь сильный шел, но марка авто четко видна. Следующая фотка зафиксировала Янку, выходившую из машины. Так-то вроде ничего предосудительного нет, но это уже второй транспорт, доставляющий ее домой. А еще во дворе ошивалась машина с московскими номерами. Правда, давно не появлялась. «Надо еще того волосатого застукать. Потом Светлане фотки перекину, пусть полюбуется своей доченькой. Жаль, этот не вышел из машины. Но номера видны, теперь я за ним послежу». И она, довольная собой, уселась снова за стол, на котором все съестные боеприпасы были готовы к уничтожению. Впереди вечер…

Яна действительно металась по кухне, пытаясь увернуться от нападавшего котенка. А ему очень нравилась это игра: надо сцапать хозяйку за голую ногу, тогда день прожит не зря! Наконец, Кит угомонился и отвлекся на еду. Яна выдохнула, но потом снова забегала – надо готовить ужин…

Просто мерзко было на душе. Так обидно! Неужели Мишка всегда таким был? А она этого просто не видела? Тогда она слепая курица!.. Нет, он не был таким. Она же помнила его с начала их знакомства. Все изменилось после Нового года, когда вмешалась его мать.

«Так! Все! Хватит! Надеюсь, после грязевых ванн, устроенных ему Маратом, мы больше не увидимся. Не камикадзе же он все-таки! Уже обоих братьев разозлил». Мысли Яны постепенно убегали в другое русло, улыбка все чаще появлялась на губах. Стоило вспомнить Мартина в серверной, как тут же слабели ноги, и фантазии уносили … далеко.

Ни разу она не вспомнила Марата, не привязываясь к событиям вечера. Он был просто младшим братом ее любимого мужчины.


Глава 17.