41

Barns Courtney — Glitter & Gold


— Как операция? — спрашивает Кирилл, когда решает позвонить мне, чтобы узнать результаты.

Мы с Матвеем сидим в приёмной и дожидаемся хоть каких-нибудь известий от врачей, но операционная всё ещё заперта, и туда никого не пускают.

— Да никак, — бурчу я, устало вздыхая. — Пока никаких вестей. Они сразу предупреди, что случай тяжёлый и потребуется много времени, так что остаётся только ждать.

Вытянув ноги, я разваливаюсь на стуле и начинаю разглядывать свои ботинки, нахожу пятно грязи, пытаюсь стереть его подошвой, но делаю только хуже. Иркутский сидит рядом со мной, уткнувшись в телефон, но я прекрасно знаю, что парень слышит каждое моё слово. Изредка от косится в мою сторону, но кроме усмешки или прищура от него ничего нельзя дождаться.

В больнице прохладно, и чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее меня пробирает дрожь. Хочется выйти на улицу и погреться в лучах летнего солнца, но я и так за последний час выходила туда раз десять, чтобы покурить.

Сигарет не осталось, а идти за ними мне чертовски лень. Да и могу пропустить новости о Штормове. Мало ли, только отойду, как тут же появится врач.

Остаётся только сидеть в этой мучительной обстановке и ждать.

— Всё будет в порядке, — заверяет меня Кирилл, но я ему почему-то не верю.

— Ага, — неохотно. — Как там на работе?

— Без тебя всё через пятую точку, — шутит парень, наверное, пытаясь приободрить меня. — В понедельник придётся разгребать завал из проектов, так что сразу готовься.

— О, да, — неохотно тяну я. — Работа, моя любимая работа.

Кирилл смеётся.

— Именно, Соня. Так что отдыхай, пока есть возможность. Если что, звони.

— Да, спасибо, — киваю сама себе. — Увидимся в понедельник.

— Увидимся в понедельник, — дублирует парень, сбрасывая вызов.

Я вздыхаю, убираю сотовый в карман и откидываюсь назад. Как же всё-таки тяжело сидеть и ждать результатов! Может, надо было остаться в зале и потренироваться с Максом? Так хотя бы время убила бы…

Но всё равно сосредоточиться на ударах и упражнениях у меня вряд ли бы получилось. Все мысли были бы о Егоре. А так тошно заниматься чем-то, если внутри тебя настоящее месиво тревоги, волнения и навязчивых мыслей. Это издевательство! Врачи могли бы соврать мне, сказать, что операция в пятницу, а провести её в четверг, чтобы я лишний раз не нервничала. Приходишь такая в больницу и «хоп», уже всё готово.

Нет, сиди и накручивай себя. Картинками, возможными вариантами событий, того, как я увижу доктора, как встречусь со Штормом. Как всё это будет происходить, что я им скажу, что они мне ответят.

Это настоящий ад!

— Привет. Пришёл, как смог. Пришлось даже зал закрыть пораньше.

Я не замечаю, как к нам подходит Макс. Его волосы взъерошены, а лицо раскрасневшееся, словно он только что пробежал несколько километров без остановки. Матвей поднимает голову, безразлично рассматривая парня, словно тот просто прохожий.

В отличие от меня Максим предпочёл остаться в зале и потренировать своих ребят, вместо того, чтобы бессмысленно торчать в больнице, ожидая результатов операции. Да и бросать работу он тоже не хотел, всё-таки тренировки у него расписаны по часам.

— Его ещё оперируют, — бормочу я, шумно вздыхая. — Это Матвей. Друг.

Макс только сейчас обращает на Иркутского внимание, решительно протягивает тому руку для рукопожатия.

— Макс.

Матвей медлит, но руку всё-таки пожимает. Кивает в знак приветствия.

Мой тренер присаживается рядом со мной на стул и облокачивается предплечьями о колени. Осматривает коридор, скользя взглядом по одинаковым дверям, табличкам и медсёстрам, которые изредка проходят мимо нас.

— Долго они как-то, — тянет Максим. — Я думал, приду, а всё уже закончится.

— Да, — соглашаюсь. — Сижу тут с утра, а оттуда так никто и не вышел. Мне сказали, что операция может длиться до двенадцати часов. Надеюсь, ничего там не случилось…

— Если бы случилось, нам бы давно уже сказали.

Ну, да. Если бы что-то пошло не так, то Егор бы не выжил, а, следовательно, тянуть с объяснениями было бы глупо. Значит, чем дольше они там сидят, тем лучше. Наверное.

Чёрт… Голова уже кругом. Когда же это, наконец, закончится-то?

— Думаешь, Егор выкарабкается? — тихо задаю вопрос я, скорее даже просто в пространство, чем кому-то конкретному.

— Конечно. Он же боец. А мы так просто не сдаёмся.

Его голос такой уверенный, что я в первые за день чувствую облегчение. Конечно же всё будет хорошо.

Штормова успешно прооперируют, он пройдёт реабилитацию, всякие другие штуки, которые нужны для выздоровления, потом встанет на ноги, и всё у нас будет хорошо. Таран разберётся с Арчи, они спасут Машу, и нам не нужно будет оглядываться и опасаться за свою жизнь.

Я буду работать на Кирилла, Егор вернётся в зал и начнёт тренировать ребят, и всё встанет на свои места.

Наверное, о таком можно только мечтать.

Макс неожиданно толкает меня в бок и кивает налево — я оборачиваюсь, замечая направляющегося к нам доктора. Его белый халат в крови, вид уставший и вымотанный, плечи опущены.

Я вскакивай на ноги, и меня неожиданно накрывает волна тошноты лишь от одной мысли, что красные пятна крови принадлежат Егору. Запах металла буквально проникает в меня и наполняет всё тело, сбивая с толку. Я морщусь, пытаясь убедить себя в том, что это просто моё воображение. Мужчина слишком далеко, чтобы я слышала этот противный запах.

Но вот он подходит ближе — я с трудом отрываю взгляд от красные пятен и устремляю его в серые уставшие глаза. Волнение разрастается с такой невероятной скоростью, что я даже цепенею. Если сейчас заговорю, то голос меня уничтожит своей предательской дрожью. Я замираю. Нет: весь мир вокруг меня останавливается, будто на стоп кадре. Это длится всего несколько секунд, пока врач, наконец, не приходит в движение и не добирается до меня.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.

— Всё хорошо, — успокаивает меня доктор. — Операция прошла успешно.

Позади меня кто-то из парней шумно вздыхает. Краем глаза вижу, как Макс оказывается рядом со мной — наши плечи соприкасаются в мимолётного случайном столкновении.

— Его уже перевозят в палату, через несколько часов Егор очнётся. Он будет под пристальным наблюдением, так что советую вам отправиться по домам, чтобы отдохнуть. Навестить его сможете, как только он отойдёт от наркоза.

Я облегчённо вздыхаю, потирая переносицу. Слава Богу, что всё в порядке. А то я столько всяких ужасных последствий себе напридумывала, что пора самой уже ложиться в больницу с нервным срывом.

— Здорово, — Макс толкает меня локтём в бок. — Пошли, женщина. Завтра навестим твоего возлюбленного. Здесь всё равно бессмысленно оставаться.

Неохотно киваю — я бы ещё немного здесь посидела, а желательно рядом со Штормом, чтобы быть с ним, когда парень очнётся. Но Макс прав — мне нужен отдых и нормальный ужин. Чувствую себя морально истощённой и выжатой, словно лимон. Кислый и невкусный. Без сахара.

Почему-то думаю о сестре, которая обожает лимоны. Может их есть прямо по долькам. Я же даже смотреть не могу, как она жуёт эту кислятину. Да ещё и без сахара! Бр-р-р.

— Ладно. Спасибо, доктор, — тихо бормочу я.

Тот кивает, коротко улыбается мне. Вытерев руки о халат, он прячет их в карманах и уходит обратно в сторону операционной — я смотрю ему вслед, облизываю пересохшие губы и только сейчас вдруг понимаю, что чертовски хочу есть!

Макс кладёт руку на моё плечо, чтобы привлечь внимание.

— Пошли, Сонь.

— Ага.

Я оборачиваюсь — взгляд падает на Матвея, который до сих пор сидит на стуле, внимательно наблюдая за нами. Вид у него задумчивый и настороженный. Когда я подхожу ближе к нему, парень поднимается на ноги и почти невесомо прикасается к моему предплечью, заставляя остановиться. Он чуть нагибается, оказываясь в невероятной близости от меня, а потом его едкий тихий голос разрывает всё моё сознание на кусочки:

— Не доверяй Максу.

Я смотрю вслед своему тренеру, который медленно отходит от нас на достаточное расстояние, чтобы не слышать слова Иркутского.

Моё тело пробирает дрожь от горячего обжигающего дыхания.

Не доверять ему? В смысле? Я ведь, чёрт возьми, живу сейчас с ним под одной крышей, как Матвей может мне такое говорить? И вообще, почему он так уверен в том, что Максиму нельзя доверять? Он же его впервые видит…

Я уже собираюсь потребовать от парня объяснения, но Иркутский вдруг отстраняется, искоса смотрит на меня, и уходит.

Прекрасно! Если он хотел посеять в моей душе сомнения и заставить нервничать, то у него это отлично получилось!

И что мне теперь с этим делать?

42

Ivan Reys + Stinie Whizz — ONLY


Врач меня обманывает. Егора переводят в послеоперационную палату, и, когда я прихожу на следующий день в больницу, мне говорят, что посещать Штормова нельзя. Сообщают, мол, когда его состояние станет стабильным и его переведут в обычную палату, тогда хоть ночуйте там, а сейчас хрен вам. Кукиш. Фига. Лысого.

— Видимо, врач забыл вас об этом предупредить, — успокаивает меня тётка в регистратуре, когда я начинаю возмущаться по этому поводу.

Забыл предупредить? Он же ясно дал мне понять, что Шторма можно будет навестить, когда он отойдёт от наркоза. Ни про какой перевод из палаты в палату даже намёка не было. Тоже мне, работники нашлись. У нас в стране как обычно всё через пятую точку, ничего нормально сделать не могут.

— Предупредить они забыли! — злюсь я, со всей силы ударяя кулаком по груше, когда этим же вечером решаю немного потренироваться в зале. — И что мне теперь делать? Ждать, пока они там соизволят подписать мне разрешение на посещение? Может, мне к президенту обратиться, чтобы он, мать его, приказал им пустить меня к Шторму?