Я поднимаю кресло, вздыхаю. Смотрю на запотевшее окно и вытираю костяшками пальцев стекло, чтобы взглянуть на улицу. Уже светло, и я могу разглядеть деревья, образующие лес. Кроме крон непроходимых дебрей я вообще ничего не вижу.

Егор в очередной раз шумно вздыхает, кладёт руки на руль, пару раз стучит пальцами по кожаной обивке. Я отрываю скептичный взгляд от природы и пытаюсь найти рюкзак, в котором должны были остаться парочка банок с водой. У меня под ногами его нет — оборачиваюсь, чтобы проверить заднее сидение, и в ужасе замираю. Там пусто.

Вообще пусто.

— Стопэ, а где Матвей? — выпаливаю я.

Егор резко оборачивается, чтобы посмотреть назад. Его взгляд скользит по сидению, затем обследует пол, словно парень надеется, будто Иркутский свалился во сне, но нигде нет даже намёка на присутствие нашего пассажира.

— Сумка тоже пропала, — бормочу я, пытаясь сдержать накатывающую на меня панику. — Там пистолеты были! Еда… Боже, документы, деньги… — мой голос превращается в писк. — Он стащил всё, что у нас было!

Штормов ничего не отвечает, поспешно покидая машину. Я следую его примеру.

Прохлада тут же окутывает меня, вонзаясь в кожу. Кеды скользят по мокрой после дождя траве, на которой всё ещё витает туман. Сейчас от силы четыре-пять часов утра.

Я осматриваюсь, огибая автомобиль и замирая возле капота. Мы на трассе, окружённые лесом. Кругом нет ни развилок, ни попутных машин. Вообще ничего. Мы будто в какой-то дыре, куда ни один автомобиль не заезжает.

— И что нам делать?! — начинаю паниковать. — Он даже телефоны стащил. Придурок. Надо было пристегнуть его наручниками, чтобы не сбежал.

Егор осматривается, проводит руками по затылку, морщится, пытаясь придумать адекватное решение для возникшей проблемы, и выбирает, как по мне, самый отвратительный вариант.

— Надо найти его.

— ЧТО?! — выпаливаю я. — Где мы будем его искать? Тут лес кругом! Он может быть где угодно.

— Мы не можем его бросить! — не отстаёт Шторм. — К тому же у него наши вещи. Без телефона мы не сможем позвонить приятелям Тарана, когда приедем в Москву. К тому же на пушках наши отпечатки. Документы тоже. Пусть они и фальшивые, но фотографии-то настоящие!

Егор смотрит на меня, пытаясь найти поддержку, но я только качаю головой, обнимая себя руками. Ну, и где мы будем искать Иркутского? Куда мог пойти наркоман с кучей денег и пушками? Нам нужно скорее добраться до столицы, а не шастать по лесам. Чёрт бы его побрал, этого придурка.

— Так, стоп.

Егор возвращается в машину, наполовину забирается внутрь и достаёт что-то из бардачка. Вернувшись ко мне, парень раскладывает на капоте карту и начинает судорожно искать нужное место. Я подхожу ближе, пытаясь не дрожать от холода, пристально наблюдаю за проворным пальцем, который исследует линии с такой уверенностью, словно настоящий эксперт в этом деле.

— Мы здесь, — неожиданно говорит Егор. — Эта дорога, по которой мы ехали. Примерно… Вот тут. Значит… — парень разворачивает карту чуть больше и пытается найти ближайший городок или же поселение. Я вообще в этом не разбираюсь, так что для меня это просто один глупый детский рисунок, не имеющий никакого смысла.

— В пяти километрах есть посёлок, — уверенно заявляет Егор. — Возможно, стоит Матвея там поискать.

— У него же нет карты, чтобы знать об этом месте…

— Это прямо по дороге, — говорит парень. — Проверим там. Если что, попробуем вернуться обратно.

— А если он в лесу? — предполагаю я.

Егор кривится.

— Надеюсь, что нет.

Шторм складывает карту и кивает на автомобиль, показывая мне, что пора двигаться дальше.

Я ещё раз осматриваю холодную покрытую туманом дорогу, густые кроны нависающих над нами деревьев и пугающую стаю ворон, которая только срывается с веток и взмывает в небо. Прямо как в фильмах ужасов. Где-нибудь точно караулит какой-нибудь маньяк, готовый приготовить из нас аппетитное жаркое в своём грязном противном логове. Может быть, наблюдает за нами прямо сейчас…

Ладно. Двинем туда. Надеюсь, что мы сможем быстро найти Матвея Иркутского. И когда мы его отыщем, я собственноручно прибью его…

26

27.4beats — shallow

Флешбэк — 11.


Егор заводит машину, и мы едем вдоль по дороге, пока не добираемся до неприметной развилки. Не хочу туда сворачивать — всё это действительно напоминает жуткий фильм ужасов.

Небо тёмно-серое, в воздухе напряжённый запах закончившегося недавно дождя, который врывается в открытое окно и смешивается с сигаретным дымом. Я курю уже вторую сигарету за всю дорогу — Шторм напряжён, а его пальцы, сжимающие руль, почти белые и, скорее всего, чертовски холодные.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к ним и не согреть.

— Дай затянуться, — просит парень, когда я уже практически докуриваю сигарету.

Я вздрагиваю из-за его голоса, медлю. Прочищаю горло, словно через секунду мне нужно будет задвинуть важную речь перед сотней зрителей, приближаюсь к Егору и подношу к его рту сигарету. Тело пробирает дрожь, когда пальцы прикасаются к обжигающим губам, и я отшатываюсь, будто от прокажённого.

Пытаюсь скрыть смущение — подставляю лицо прохладному утреннему воздуху и практически высовываюсь из окна. Слышу, как Шторм затягивается, и пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей, что фильтра сигареты несколько секунд касались мои собственные губы. Это, получается, непрямой поцелуй. В детстве мы так же делали: одна ложка, одно яблоко, одна салфетка.

Глупый невинный непрямой поцелуй.

Егор открывает своё окно и выбрасывает бесполезный окурок, а у меня почему-то такое чувство, что вместе с ним исчезает нечто важное.

Мы едем по просёлочной побитой временем дороге, на которую свернули минут десять назад. Асфальт весь в выбоинах и буграх, поэтому мы едем медленно, виляя зигзагами, словно пьяные. Вокруг сплошной лес, и я вглядываюсь в него, будто пытаясь увидеть каких-нибудь диких животных.

— Мы точно в павильоном направлении? — спрашиваю я. — По-моему, пять километров давно уже позади, а посёлка этого так и не видно.

— В правильном, — коротко бросает Шторм, в очередной раз сверяясь с картой. — Если, конечно, карта не врёт.

На ум приходит фраза из «Гарри Поттера», сказанная Сириусом Блэком в визжащей хижине. «Карта не врёт. Никогда».

Я молчу так долго, насколько меня вообще хватает. Тишина раздражает, но включить радио я не решаюсь. Оно лишь всё испортит. Всё — это вообще всё. Вся моя жизнь рухнет, если я прямо сейчас услышу какую-нибудь знакомую песню или безмятежные голоса ведущих, даже не подозревающих, что с нами сейчас происходит.

Мы находимся в какой-то глуши, ищем друга-наркомана, который стащил наши вещи, и пытаемся сбежать от приспешников наркодиллера, который хочет нас убить.

А они там веселятся и безмятежно разыгрывают призы. Аж бесит эта несправедливость.

Вскоре лес начинает редеть, а деревья расступаться, превращаясь в поле. Я вижу вдалеке деревянные здания, какие-то машины. В это раннее утро вряд ли кого сейчас можно встретить на улице, так что всё вокруг замирает в тумане и тишине.

Ещё минут через пять мы добираемся до посёлка. Асфальт не заканчивается, но становится ещё более заброшенным и испорченным, будто после войны дороги никто так и не ремонтировал, а дыры под колёсами — это следы от взрывов.

Помню в школе наша учительница по географии рассказывала одну историю. Мол, приехали в Россию немцы на экскурсию, чтобы посмотреть закрытый военный городок с достопримечательностями, оставшимися со времён Великой Отечественной Войны. Едут в душном автобусе, трясутся, будто на каруселях, мучаются. А потом один из немцев и говорит: «Вот, молодцы, русские. Даже дорогу после войны не стали ремонтировать!».

Сначала мы проезжаем мимо улиц, ведущих к веренице деревянных домов, а после добираемся до двухэтажек. На улице никого нет, и это пугает до чёртиков.

Остановив машину на развилке возле какого-то старого розового здания, Егор глушит мотор.

— И что дальше? — интересуюсь я.

Шторм осматривается, словно надеясь прямо здесь и сейчас найти Матвея, но никакого движения вообще нигде нет. Всё как будто остановилось, даже ветер не теребит ветви деревьев, чтобы доказать нам обратное.

— Я не знаю, — признаётся Штормов. — Понятия не имею.

Откидывается на спинку сидения.

— Так, ладно, — кривлюсь я. — Куда может отправиться наркоман с кучей денег и с пистолетами?

Парень пожимает плечом.

— Дозу искать, наверное, — бормочет Егор. — В больницу или же в аптеку. Но сейчас же всё закрыто. Скорая, может быть, работает. Они, вроде как, должны круглосуточно быть открыты.

— Думаю, здесь вряд ли хоть что-то работает, — осматриваюсь я.

Старые потрёпанные здания расположены по двум сторонам от дороги, недалеко развилка, уходящая вглубь посёлка. Думаю, здесь живёт примерно полторы тысячи человек. Поселение немного меньше того, где я провела своё детство, но всё равно какое-то неприятное. Даже здесь найти Матвея будет чертовски сложно. Если учитывать, что он направился именно сюда. Парень мог и в лесу затеряться и попытаться вернуться обратно или же двинуться дальше по трассе. А может быть, лежит сейчас где-нибудь в канаве и помирает от ломки.

Вариантов много.

— Можно пойти в скорую и предупредить о том, что здесь бродит наркоман с оружием, — предлагаю я.

Егор лишь качает головой.

— Они вызовут копов, повяжут его. Тогда засветимся, ещё и с фальшивыми документами. Надо самим найти Матвея, пока он глупостей не натворил.

Голова идёт кругом — я откидываюсь на сидение и прикрываю глаза.

— Почему всё не может быть, как в фильме? По нелепой случайности Иркутский оказывается рядом с нами, мы его забираем и увозим. Никаких тебе поисков, ничего… — ною я.