– Ну, чё, ты, мам, вернулся же.

Мне и впрямь непонятно было о чём тут плакать.

( … это теперь только дошло, что плакала она о себе, о своей промелькнувшей жизни – недавно ходила с подружками в балетную школу, а тут уж – нате вам! – мужик перед ней в кителе, типа, сын из армии пришёл.

Когда?..)

Она оглянулась на испуганную девочку замершую у кухонного стола и, доканчивая последний взрыд, сказала:

– Чего ты, глупенькая? Это папа твой приехал.

Потом снова повернулась ко мне.

– А как же ты Ольгу не встретил? Разминулись? У неё третья смена. Она на кирпичном работает.


Отслужил…

~ ~ ~

 ~~~мои университеты (часть вторая)


Вот именно об этом я и мечтал, вернее не позволял себе мечтать все эти два года – чтоб утром просыпаться не от гнусаво падлючего вопля дневального, а от объятия женщины – Ольги.

Она пришла с работы и обняла меня поверх одеяла, и я проснулся и ответил на поцелуй.


Разговор наш как-то не клеился, получался слишком односложным и мы так смотрели друг на друга, что мать моя, у которой был отпуск, взяла нашу дочь Леночку и поехала на Базар.

До чего же всё повторяется в жизни.

Что было, то и будет.

Разница только в деталях, в сопутствующих обстоятельствах.

Например, что моя мать вернулась с Базара (а не из магазина) без апельсинов, и что меня ничто не сдержало в этот раз.


Что до иероглифов, от когтей гостиничной садистки у меня на запястьи, то Ольга, конечно же, их углядела и сосредоточенно прочла; но не вслух.

Да, я и не настаивал.


( … нет ничего эластичнее времени.

Текущий год не имеет ни конца, ни края; год прожитый из долгого периода превращается в точку во времени.

Точка не имеет протяжённости – кончается даже не начавшись.

Всё, что короче года, не удостаиваются даже быть точкой – что ты можешь сказать про прошлый месяц? Что там было несколько пятниц и одно тринадцатое число?

А про минувший час?

Ах, да! Там было шестьдесят минут.

Пустопорожнее жонглирование цифрами.

Десятилетие – та же точка.

После отбытия этой точки в школе у человека начинает расти щетина.

Если она случилась в местах не столь отдалённых – ноют суставы, особенно в правом плече, но это всего лишь точка…)

Неделю спустя после дембеля стройбатовская вечность стала всего лишь обрывками воспоминаний наколотых на точку в прошлом. Саму же её течением жизни снесло невесть куда, да и не важно куда, потому что нужно струиться дальше.


При купании есть два способа захода в воду. При первом заходишь в воду шаг за шагом, поахивая, приподымаясь, когда углубляется дно, на цыпочки; а второй – зайти по колено и с криком, или без, бултыхнуться нырком вперёд.

Пришла пора окунаться в течение гражданской жизни.


Умер мастер Боря Сакун, не исполнив своё обещание уйти на пенсию.

Архипенки уехали на Камчатку. Вот где рай рыбакам.

Мои брат с сестрой закончили железнодорожный техникум и получили направление отрабатывать диплом на изыскании и строительстве железных дорог где-то между Уфой и Оренбургом.

Владя и Чуба, придя из армии на полгода раньше меня, уже успели притереться к этому течению, а Чепу оно обточило до солидной лысины – и он продолжал ждать пока ему исполнится двадцать семь лет, окончание призывного возраста. Ведь он единственный кормилец своей матери-одиночки и службе в армии не подлежит, лишь бы и она проздраствовала до его двадцатисемилетия.


Первый выход в свет в компании друзей не слишком-то меня потешил.

Мы собрались у Влади, я на радостях забил косяк, но они затянулись всего по паре раз – из вежливости.

Оттуда мы направились в Лунатик, где «Шпицы» играли в парке и по пути, возле Шестого магазина, Владя пукнул на зажжённую спичку, что Чепа поднёс ему сзади. Испускаемый аммиак пыхнул голубым пуком пламени.

Меня это не слишком восхитило. В стройбате мне доводилось и не такое видеть и я не хотел напоминаний.

Вобщем, мой способ тащиться оказался им не в кайф, так же как и мне – ихний.

Мы остались друзьями, но в дальнейшей жизни текли, в основном, раздельными струями.


Взятого в библиотеке Клуба капитана Блада я не смог прочесть и до половины – дребедень. А когда-то ведь был у меня настольной книгой.

– Что это ты там в газете на шкафу держишь?– спросила Ольга.

– Гандон с усиками. Показать?

– Нет!

Наверняка ведь, прежде чем спросить, заглянула и видела, что там дрянь.

Или я её переоценил?


Она представила меня незнаемой части течения – своему сотруднику с кирпичного, что встретился нам возле Первого магазина.

Мужик лет за тридцать. Он назвал своё имя, я – своё и мы тут же забыли услышанное.

Улыбка мне его не понравилась – слишком стёршиеся дёсны обнажили зубы чуть не до корней. К тому же натянутая она у него какая-то; сразу видно и встреча, и знакомство ему не в жилу.

Лучше б мы и не подходили.


А по ту сторону Путепровода, возле Пятого магазина, уже не мы, а к нам подошёл полузнакомый Халимоненко, по кличке Халимон.

Он потребовал от Ольги отдельного разговора.

Она попросила меня подождать и отошла вместе с ним метра на три, на том же длинном двуступенчатом крыльце перед магазином.

До меня доносились обрывки слов «участковый», «мало не будет».

Неприятно стоять так вот отодвинутым в сторонку, но ведь меня так попросили.

( … ещё одна моя ненужная черта – бездумно исполнять о чём попросят и начинать думать, когда уже поздно…)

Их разговор закончился и она вернулась ко мне в сопровождении его хозяйского «смотри!» вдогонку.

Ольга объяснила, что у Халимона из сарая пытались увести мотоцикл и он, по недоразумению, решил будто и она причастна.


( … мифы бывают разные – полезные, как мифы Древней Греции, и бесполезные, как тот, будто служба в армии превращает юношей в мужчин.

Брехня! Будь оно так, я бы сказал Халимону:

– Это моя женщина – со мной говори!

Не то, чтобы я его боялся, просто мне тогда и в голову не пришло так сказать.

Армия не сделала из меня мужчину…)


 Ольга предложила пойти в субботу в Парк КПВРЗ, где играла танцы группа «Песнедары» из Бахмача.

От Конотопа до райцентра Бахмач полчаса езды электричкой в киевском направлении. Что за группа может быть из такого захолустья?

Но Ольга сказала, что играют они хорошо и что она меня там познакомит с Лялькой, он же Валентин Батрак, брат Вити Батрака, он же Раб.


«Песнедары» звучали очень даже неплохо благодаря их клавишнику – длинному парню в причёске как у Анжелы Дэвис.

Они пели «Smoke on the Water» группы «Deep Purple» и «Mexico» группы «Чикаго».

Потом с Мира подъехал Лялька и Ольга представила нас.

Высокий тощий, в причёске из длинных чуть взбитых волос и такая же светлая бородка а-ля́ кардинал Ришелье.

Один лишь взгляд в просветлённый взор друг друга сказал, что нам требуется более уединённое место, чем танцплощадка.

Там мы обменялись верительными грамотами, пришли к обоюдному согласию относительно качества дури и завязали отношения дружбы и сотрудничества на предстоящие годы.


Оказывается, у моего отца имелись стратегические виды на применение моих армейских навыков.

По его проекту, к недавно купленной полу-хате необходимо пристроить ещё одну комнату и веранду, а остальную часть облицевать кирпичом. И, раз уж начинаем, поставить во дворе кирпичный же сарай из двух отсеков – один для топлива, второй жилой, типа, летняя комната.

Мне не хотелось объяснять, что на службе я освоил только лом с лопатой, а «каменщик» в графе  военная специальность туфта туфтой; вот я и сказал – конечно, нет проблем.

На кирпичном закупили машину кирпича.

Завезли песок, цемент и – началась стройка века.


Вода от хаты оказалась чуть дальше, чем на Нежинской, к тому же до окраин Посёлка водопровод не проложен и воду приходится доставать из глубокого колодца, крутя коленчатую ручку толстотрубного вала, чтоб на него наматывалась многометровая цепь с жестяным ведром на конце.

Лето выдалось жарким во всех отношениях – и погодой, и трудовым накалом.

Задачи, начертанные планами отца были исполнены.

Качество?

Швы кладки толстоваты; но отвесность проёмов и углов меня и до сих пор не заставляют покраснеть.


Для постановки на воинский учёт в военкомате, дембель должен приходить в парадке, а затем я отослал её посылкой в войсковую часть 41769, сунув трёхрублёвку во внутренний карман.

Дошли ли деньги?

Мать мне сказала, что в каждое из своих писем она тоже вкладывала по три рубля.

И хоть бы раз упомянула! Я бы написал не делать так, потому что до меня доходили только письма; спасибо и на том.


Вскоре и мне пришло письмо из Ставрополя от писаря при штабе одиннадцатого ВСО.

Он, как и было между нами уловлено, прислал чистый лист бумаги с оттиском печати части.

Оставалось лишь заполнить страницу характеристикой для поступления в вуз и поставить подпись комбата.

Текст характеристики составил я, обрисовав себя с самой положительной стороны, как отличника боевой и политической подготовки, активного участника художественной самодеятельности части, надёжного товарища и опытного воина вооружённых сил вообще и военно-строительных войск в частности.

Не замполиты горшки обжигают.


Переписать текст на бумагу из штаба я попросил отца, поскольку у его почерка более офицерский вид.

Он написал мне мою характеристику, но чуть замялся, когда дошло до подписи:

– А если поймают?

Я заверил, что комбат и сам не распознаёт своей подписи по причине хронически прохудившейся памяти.

Долг платежом красен и, за доблестный труд в то лето, мой отец поставил вполне полковничью подпись рядом с печатью в/ч 41769.