беспокоюсь по поводу своего собеседования. К тому же не хочу, чтобы еда оказалась на моем

платье.

Я ненавижу платья.

Для собеседования Вайолет одолжила мне одно из своих платьев, в результате ее попытки

помочь я выгляжу как полупрофессионал. «Чтобы компенсировать твои сумасшедшие письма», —

сказала она. Единственная проблема в том, что это платье немного мало. Вайолет высокая и худая

— как супермодель. Я худая — слишком худая, но выгляжу иначе. Я — жирная худышка. И не

такая высокая, как Вайолет. Черная ткань слишком плотно облегает мою грудь и бедра — это два

места, которые я определенно не хочу акцентировать. Надеть это платье придется хотя бы потому, что мой гардероб состоит в основном из повседневной одежды для колледжа: спортивные штаны, кофты, джинсы и топы. Это все не подходит для собеседования.

— Эвианна, ты собираешься съесть что-нибудь? — спрашивает мама, глядя на меня.

Ненавижу, когда она использует мое полное имя. Я предпочитаю Эви.

— Я просто нервничаю, — бормочу я в попытке проткнуть вилкой курицу.

— Я бы тоже нервничал, идя на собеседовании, будучи недостаточно квалифицирован, —

бормочет Элайджа, и я, шутя, толкаю его. Он только хихикает и продолжает есть.

— Вы, ребята, невыносимы, — бурчу я себе под нос.

Поведение семьи не помогает успокоить мои нервы. А только все усугубляет.

— Эви, милая, мы просто поддразниваем, — говорит папа, посмеиваясь про себя. — В

основном.

— Ты хорошо выглядишь, — вставляет мама, это звучит обнадеживающе.

Не поднимая взгляда, продолжаю ковыряться в курице.

— Да, очень мило, — соглашается папа. Он так громко причмокивает ртом, что слышно, как

он жует свою курицу.

Я встаю. Не хочу слушать этих любителей поддразнить.

— Я должна идти, — оправдываю я себя. Беру свою тарелку. — На дороге могут быть

пробки, — бормочу я, затем несу свою тарелку к раковине.

— Будешь доедать? — спрашивает Элайджа, указывая на мою тарелку с остатками еды.

— Нет. Это все твое, — говорю я, перекладывая пищу на его тарелку. Клянусь... подростки

никогда не бывают сытыми.

— Ну, удачи! — пищит мама из-за стола. — Ты уверена, что не хочешь работать со мной? В

обувной магазин всегда требуются продавцы-консультанты!

Я игнорирую ее предложение. Скорее умру, чем буду работать в обувном магазине. Мне

совершенно отвратительны чужие ноги.

— Я в порядке, — произношу я слишком надоедливо. — Спасибо.

— Ты всегда можешь остаться здесь, пока не выяснишь, что делать со своей карьерой, —

предлагает папа в миллионный раз. — В конце концов, у тебя есть степень магистра. Тебе не нужна

работа, которую может выполнить студент.

Замираю и стреляю в него смертельным взглядом.

— Бесполезный диплом магистра, — говорю я, отмахиваясь от него. — Это единственная

работа, на которую мне прислали ответ. Сейчас все сложно. Кроме того, я благодарна вам за все, но

не могу остаться и сидеть у вас на шее, не думаю, что это хорошая идея. Все для нашего же блага,

— я улыбаюсь. — Хотя если это не сработает, может быть, я просто пойду в стриптизерши.

— Ах да, теперь это больше похоже на тебя, — воодушевляется мама, дразня меня.

— Ага. Эвианна - стриптизерша, — добавляет папа, рядом брат истерически смеется. — Вот

было бы загляденье.

— Томас, Элайджа... не дразните ее, — вставляет мама, принимая мою сторону. Я смотрю на

нее с благодарностью. — Вы же знаете, что Эвианна не умеет танцевать.

Я поворачиваюсь к ней и морщусь. Предательница.

— Благодарю вас, всех вас, — говорю я с горечью. — Было приятно, как всегда, — хватаю

свою сумочку и пальто. — Прощайте! — кричу я, и входная дверь мной захлопывается.

Дверь угрожающе скрипит, как будто если хлопнуть сильнее, она может развалиться на

куски. Я бы не удивилась. Наш дом разваливается с тех пор, как мы переехали сюда двадцать лет

назад. Родители сделали недорогой ремонт, чтобы подправить кое-что, а я провела большую часть

детства, расставляя ведра для дождевых капель, жила без сушилки и закрашивала трещины потолка, чтобы не ремонтировать его. Мы были не так уж бедны, но определенно не были богаты. Было все

прекрасно, пока я не стала взрослой, поступила в колледж и стала жить самостоятельно, вот тогда я

начала понимать насколько бережливы мои родители, и, к сожалению, насколько мне нравятся

сушилки и отремонтированные потолки.

Быстро сажусь в свою машину. Мой автомобиль — это моя гордость и радость, старая

«Тойота Камри» 1990 года. Ее зовут Триша. Я купила ее за целых восемьсот долларов, когда была в

выпускном классе старшей школы на свои сбережения, которые заработала на многочисленных

подработках. С тех пор она не подводила меня и, проехав шестьсот сорок тысяч километров, до сих

пор «пыхтит». Я планирую оставить ее себе навсегда, если смогу.

Смотрю в зеркало заднего вида и проверяю свои зубы, хотя я почти ничего не ела. Я была

одним из тех счастливых детей, которым не нужно было носить брекеты. Мои прямые белые зубы

всегда были безукоризненно прекрасны. Быстрым взглядом осмотрела остальную часть лица.

Хорошее лицо, кое-что считаю «достаточно привлекательным», все симметрично, хотя мой нос и

повернут немного вправо — когда мне было семь лет, я получила в нос, играя в софтбол. Большие

зеленые глаза, каштановые волосы, на мой взгляд, я выгляжу просто. Может перекраситься в

платиновую блондинку или голубой оттенок — мама меня убьет. На мой кривой нос побрызгали

несколькими веснушками, кожа смуглая. Полные губы — это единственная часть лица, которая мне

нравится. Дэн любил мои губы. Он всегда так говорил.

Я выезжаю в обратном направлении и, прежде чем попасть на I-90 в сторону Белвью, убеждаюсь, правильно ли еду. Единственное объяснение, откуда я знаю, где находится Белвью, так

это то, что там живет Билл Гейтс, а об этом знают все.

Там я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

Для фонового шума включаю радио, но все, что слышу, это навязчивые поп-песни. Так не

пойдет, надо немедленно выключить. Это отвлекает, я и так слишком нервничаю. На дороге

абсолютно никакого движения, я не рассчитывала на такое скорое прибытие. Ужасно.

Проезжаю озеро Вашингтон и вскоре оказываюсь на другой стороне, стороне богатых.

Съезжаю с шоссе, и согласно следующим указаниям моего навигатора проезжаю по

извилистой дороге через жилые улочки, где все скрыто за деревьями и изгородями. Насколько мне

известно, у этих людей есть деньги, и все скрывается за массивными деревьями. Навигатор

направляет меня на узкую, двухполосную дорогу, и мне приходится коситься на все почтовые

ящики, чтобы увидеть нужный дом. Наконец, нахожу нужный адрес, и съезжаю на невероятно

длинную дорожку.

Конечно это особняк. Конечно.

Я быстро останавливаюсь позади «Порше Кайен» и отмечаю про себя, что это гибрид.

Единственный в Сиэтле.

Так как я приехала на пятнадцать минут раньше, то беру телефон и набираю сообщение

Вайолет, при этом поглядываю дом, чтобы убедиться, что никто не смотрит. Он огромный. Или

может просто я привыкла к маленьким одноэтажным домикам с тремя комнатами, которые

расположены в моем районе. На улице темно, так что я многого не вижу, но дом выглядит

деревянным, и он напоминает мне очень большой домик в лесу. Поскольку одним из условий было

проживание по месту работы, то теоретически я могла бы здесь жить. Если я получу эту работу…


Я: Ви, святое дерьмо. Этот дом огромен. Как и следовало ожидать, мне не по себе от

того, что я здесь нахожусь.


Подруга почти сразу отвечает:


Ви: КОГДА ЗАКОНЧИТЕ, НЕ ЗАБУДЬ МНЕ ВСЕ РАССКАЗАТЬ.


Я обещаю и сижу еще минут пять, нервно переключаю радио, прежде чем решить, что

можно появиться и на семь минут раньше. Пропускаю сквозь пальцы свои длинные волосы и в

последнюю минуту решаю, что их нужно собрать в хвост. У меня густые волосы, и, чтобы избежать

беспорядка, я их всегда убираю. Открываю на козырьке зеркало и бегло осматриваю лицо.

Так сойдет.

Выхожу из машины и бросаю взгляд на пальто. Я чувствую себя не совсем комфортно в

обтягивающем платье, хорошо хоть пальто все прикрывает.

Надо было надеть джинсы.

Я запираю машину, но вскоре понимаю, что в этом районе это бессмысленно. Здесь

существует программа «Соседский дозор». Боже, этим добровольцам, наверное, скучно каждый

вечер. В Белвью убийства происходят примерно раз в год.

Я перекидываю сумочку через плечо и иду к входной двери. Снова проверяю телефон.

Осталось шесть минут.

Мне подождать? Должна ли я постучать? Следует ли мне…

Дверь распахивается, и пожилая женщина с короткими светлыми волосами встречает меня.

Она пахнет какими-то фантастическими духами.

— Здравствуйте, вы должно быть Эвианна Хэйли, — приветствует она, при этом протягивая

свою руку, и я ее пожимаю. Мне сказали, что мое рукопожатие слишком слабое, и чтобы наверстать

упущенное, плотнее сжимаю ее руку.

— Да, здравствуйте, — отвечаю я.

— Входите, — говорит она, спокойно двигаясь в сторону и позволяя мне войти. — Я