— Значит, по-вашему, мне надо подписать соглашение?

— Решать вам, но это было бы для вас самым лучшим выходом из положения. Они поработают тайно несколько дней и уйдут. Я позабочусь о том, чтобы они оставили ваш салон в таком же состоянии, в каком он находится сейчас, если не в лучшем. Вы сохраните за собой право участвовать в выборах и даже право владеть оружием. Хотя я бы посоветовал вам получить лицензию на ношение оружия.

Как просто и вместе с тем как ужасно! Однако в конце концов Габриэль подписала документ, сделавший ее тайным осведомителем. Кроме того, она дала согласие на обыск и поставила подпись на соответствующей бумаге. Интересно, может быть, теперь ей присвоят шпионскую кличку, например, «мисс Бонд»?

После того как ее отпустили, Габриэль пришла домой и попыталась отделаться от невеселых мыслей, занявшись любимым делом — смешиванием эфирных масел. Она хотела закончить приготовление массажного масла из базилика к открытию фестиваля «Кер», но, заполняя маленькие синие флакончики, все перепутала и отложила свое занятие. Так же безуспешно закончилась ее попытка наклеивать этикетки,

Ее разум и дух были разъединены, и надо было прийти в себя и привести их в гармонию. Она села в спальне в позе лотоса, и начала искать в себе центр умиротворения. Но в памяти то и дело всплывало мрачно-задумчивое лицо Джо Шанахана, мешая ей медитировать.

Детектив Шанахан был полной противоположностью мужчины, с которым она хотела бы иметь романтические отношения. Темные кудрявые волосы, смуглая кожа, проницательные карие глаза. Полные губы. Широкие плечи и крупные ладони. Нет, он совсем не в ее вкусе… Однако в те дни, когда он ходил за ней по пятам, пока она не заподозрила в нем маньяка, он казался ей чертовски сексуальным. Когда в магазине он взглянул на нее из-под черных ресниц, она растаяла прямо там, между рядами полок с замороженными продуктами. От него веяло силой и уверенностью.

Габриэль пыталась не замечать больших, рослых мужчин, но это ей не всегда удавалось.

И все из-за роста, который заставлял Габриэль выделять глазами самого крупного мужчину из окружающих. В ней было пять футов одиннадцать дюймов, хоть она и не признавалась в этом, обычно скидывая один дюйм. Сколько она себя помнила, у нее всегда были проблем, связанные с ростом. На протяжении всех лет школьной учебы она была самой высокой девочкой в классе. Неуклюжая и тощая, с каждым днем она все больше вытягивалась.

Она молилась всем известным богам, чтобы они помогли ей. Она хотела проснуться дюймовочкой с маленькой грудью и крохотными ножками. Конечно, это желание так и не исполнилось, но к выпускному классу мальчики догнали ее, а некоторые даже переросли. У нее появилась возможность завести роман. Ее первый ухажер был капитаном баскетбольной команды. Но через три месяца он ее бросил и завел себе новую подружку — заводилу-болельщицу Минди Крэншо ростом в пять футов и два дюйма.

Габриэль всегда невольно сутулилась, стоя рядом с женщинами ниже ростом.

Отчаявшись обрасти душевное равновесие, она приготовила ванну со специальной масляной смесью из лаванды, иланг-иланга и розового экстракта, известной своим расслабляющем действием. Габриэль не знала, насколько эффективна это смесь, но запах был изумительным. Скользнув в ароматную воду, она откинула голову на край ванны и закрыла глаза, окутанная блаженным теплом. Перед ее мысленным взором пронеслись события дня, и только вид Джо Шанахана, распростертого на земле у ее ног — тяжело дышащего, со слипшимися ресницами, — а не медитация, помог ей обрести желанный покой.

Может, когда-нибудь, если она будет правильно себя вести и выработает соответствующую карму, у нее появится шанс еще раз повергнуть его с помощью очередного баллончика с лаком для волос сильной фиксации.

Джо вошел без стука в заднюю дверь родительского дома и поставил птичью клетку на кухонный стол. Из гостиной до него долетали звуки включенного телевизора. У плиты стояла снятая дверца посудного шкафчика, а рядом с раковиной лежала дрель. Отец Джо, Девью, в свое время работал строителем. Он обеспечил безбедную жизнь жене и пятерым детям, но никак не мог устранить все недоделки в собственном доме. Из многолетнего опыта Джо знал, что заставить отца завершить работу могли лишь угрозы матери нанять кого-то другого.

— Кто-нибудь есть дома? — крикнул Джо, хоть и видел в гараже обе машины родителей.

— Это ты, сынок?

Голос матери, Джойс Шанахан, заглушался грохотом танков и пистолетной пальбой. Отец проводил время за своим любимым занятием — смотрел очередной боевик Джона Уэйна.

— Да, это я. — Джо открыл клетку, и Сэм прыгнул ему на руку.

Джойс вошла в кухню. Ее черные с проседью волосы были зачесаны назад и прихвачены красной резинкой. Она взглянула на двенадцатидюймового африканского попугая, сидевшего на плече у сына, и неодобрительно поджала губы.

— Я не мог оставить его дома, — начал оправдываться Джо. — Ты же знаешь, каким он становится, если не уделять ему внимания. На этот раз я взял с него обещание хорошо себя вести. — Он взглянул на свою птицу. — Скажи, Сэм.

Попугай поморгал желто-черными глазками и переступил с лапки на лапку.

— А ну-ка отойди, приятель! Не мешай мне жить! — крикнул Сэм пронзительным голосом.

Джо посмотрел на маму и улыбнулся с видом папаши, гордящегося своим отпрыском.

— Видишь? Я сменил ему кассету. Теперь он смотрит не Джерри Спрингера, а Клинта Иствуда.

Джойс скрестила руки на груди, закрыв надпись на своей футболке. Ее рост едва дотягивал до пяти футов, но в доме Шанаханов она всегда была королевой и диктатором.

— Если он опять начнет ругаться, я выставлю его за дверь!

— Это дети научили его дурным словечкам, когда он был здесь на Пасху, — сказал Джо, имея в виду десяток своих племянников и племянниц.

— Не сваливай вину за плохое поведение этой птицы на моих внуков. — Джойс вздохнула и опустила руки. — Ты обедал?

— Да, перехватил кое-что по пути домой.

— Жирную курицу и жуткие чипсы? — Она покачала головой. — У меня остались лазанья и вкусный овощной салат. Возьмешь с собой, когда поедешь домой.

Как и во многих семьях, женщины семьи Шанахан выражали свою любовь и заботу через еду. Обычно Джо не возражал — если только они не набрасывались на него всем скопом и не обсуждали его гастрономические привычки, как будто ему десять лет и он питается одними картофельными чипсами.

— Отлично! — Он повернулся к Сэму: — Бабушка приготовила тебе лазанью.

— Да, поскольку внуков от тебя не дождешься, придется привечать у себя в доме этого попугая. Только пусть следит за своими выражениями!

Услышав про внуков, Джо решил улизнуть. Если он сейчас останется в кухне, то разговор неминуемо свернет на женщин, ни одна из которых надолго не задерживалась в его жизни.

— Сэм перевоспитался, — сказал он, прошмыгнув мимо матери.

Джо вошел в гостиную, украшенную последними находками его мамы на дешевых распродажах: парой железных настенных подсвечников и воинским щитом из того же комплекта. Отец сидел, развалившись в своем коричневом кресле, с пультом в одной руке и высоким стаканом ледяного чая в другой. На журнальном столике между креслом и таким же диваном лежали пачка сигарет и зажигалка. Девью разменивал седьмой десяток, и в последнее время Джо начал замечать, что с папиными волосами творится что-то странное. Они по-прежнему были густыми и совершенно седыми, но в этом году стали расти вперед, как будто в спину ему дул сильный ветер.

— Сейчас уже не делают таких фильмов, — проговорил Девью, не сводя взгляда с экрана, и продолжил, убавив громкость: — Все эти современные спецэффекты совсем не то. Вот Джон Уэйн знал толк в настоящей драке и делал это красиво.

Как только Джо сел, Сэм спрыгнул с его плеча и вцепился черными чешуйчатыми лапками в спинку дивана.

— Далеко не уходи, — предупредил Джо птицу и взял сигарету. Он покрутил ее в пальцах, но закуривать не стал: ему не хотелось, чтобы Сэм лишний раз дышал никотином.

— Ты опять начал курить? — спросил Девью, наконец-то оторвавшись от экрана. — Я думал, ты бросил. Что случилось?

— Норрис Хиллард, — коротко бросил Джо. Дальнейшие объяснения не требовались. Все уже знали про украденного Моне. И это было на руку Джо. Он хотел, чтобы преступники занервничали. Кто нервничает, тот совершает ошибки. Когда они совершат ошибку, он их поймает. Но Габриэль Бридлав он не тронет, даже если она собственноручно срезала картину с рамы. Ей гарантирована полная неприкосновенность: она не будет подвергаться судебному преследованию ни за нападение на полицейского, ни в связи с делом Хилларда, ни за кражу антиквариата. Ее адвокат хоть и молод, но с острыми зубками.

— Есть какие-то зацепки?

— Немного, — уклончиво ответил Джо. — Мне нужно взять у тебя дрель и кое-какие инструменты.

Он не мог и не хотел говорить о своей тайной осведомительнице. Он вообще не доверял осведомителям, а эта дама была той еще штучкой. Ее трюк с «деринджером» чуть не стоил ему должности. На этот раз его начальство не стало бы ходить вокруг да около и называть это переводом. После сегодняшнего происшествия в парке ему придется преподнести голову Картера на тарелочке, чтобы искупить свою вину. Если он этого не сделает, его запихнут в патрульное отделение — и прощай, белый свет! Джо ничего не имел против полицейского патруля. Эти ребята сражались на передовой, обеспечивая ему поддержку. Но он слишком долго работал детективом, чтобы какая-то рыжая бестия с пистолетом испортила ему карьеру.

— Джо, я подобрала для тебя кое-что в прошлые выходные, — сообщила ему мама, проходя по комнате и направляясь в заднюю часть дома.

В последний раз мама «подобрала» для него пару алюминиевых павлинов, которых надо было вешать на стенку. В данный момент они пылились под его кроватью рядом с огромной совой, выполненной в технике макраме.

— О Боже! — простонал Джо и бросил незажженную сигарету на журнальный столик. — Лучше бы она этого не делала! Терпеть не могу барахло с дешевых распродаж!